— Роман Игоревич здесь? — спросил он, называя имя директора.
— Нет, — ответил охранник другим тоном. В этот момент радиостанция у него в руках мигнула и сказала мужским голосом: «Внимание, готовность тридцать секунд. Повторяю: выход через тридцать секунд».
— Извините, — вежливо, но твердо сказал охранник, — без пригласительного билета…
«Счастливая Джейн» блядски подмигнула Обнорскому. Вспыхнули юпитеры на треногах, и зазвучала музыка. Снова заговорила радиостанция в руке охранника. Вся обслуга у входа уже исчезла. Обнорский отошел в сторону. Тройка, семерка, туз… Восемь залов… Ну, Обнорский, ты совсем одичал… Посыпался мелкий снежок.
…Есть такое слово — «возмездие»… «Уже не смогу, прощай…»
Андрей смотрел по сторонам. Русой головы с проседью нигде не было видно. Из черных стеклянных дверей казино появились еще несколько секьюрити. Внимательные, быстрые, с настороженным цепким взглядом. Снег сыпался мелкой белой крупкой. «Им, наверное, холодно в одних костюмах», — подумал Обнорский.
Из дверей казино появились мужчины и женщины. Их было много… искрились наброшенные на голые плечи меха… они все шли и шли. Ну где ты, Автор? Где ты, Специалист? Гости встали полукругом, подковой. Подкова — это на счастье. На счастье для нашей славной малышки Джейн… Тройка, семерка, туз…
К микрофону подошел плотный мужчина в костюме и бабочке. Харламов, понял Обнорский, папа нашей маленькой потаскушки Джейн… Есть такое слово — «возмездие»… Музыка смолка. Охранники внимательно смотрели по сторонам. Шел мелкий снег.
Его здесь нет, подумал Андрей. Он где-нибудь на крыше… или уже внутри казино. И хрен я найду его раньше, чем прозвучит выстрел.
Визг, усиленный динамиками, ударил по ушам… Дядя Коля с большим немецким штыком в правой руке шагнул в сарай, и через несколько секунд оттуда донесся визг. А потом все взрослые пили самогонку и ели мясо. «Ну что, Андрюшенька, что ты? — говорила бабушка. — Свиней для того и ростят». А он забился на печку и плакал. Потому что это была не свинья, это была Машка… «Хорошая свинина, — слышался голос дяди Коли — постная…»
Харламов визжал и смотрел остановившемся взглядом в толпу куда-то рядом с Обнорским. Андрей повернул голову налево. Визг бил по ушам, холодным снежком тек по позвоночнику. Озиралась охрана. Невзрачный очкарик в толпе зевак быстро шагнул вперед. Секьюрити — тот самый, с которым говорил Андрей, — резко двинулся навстречу… А визг все звучал.
Специалист неуловимо быстрым движением выбросил вперед ногу, и секьюрити опрокинулся на спину. Еще несколько фигур в серых костюмах пришли в движение. Все они были хорошими профессионалами, но сегодня им противостоял настоящий специалист. Он взмахнул правой рукой… Широкое матовое лезвие с черной рукояткой начало свой бесконечно долгий полет. Андрей знал, что это такое… «Нож разведчика» со ртутью в рукоятке…
Визг оборвался. С опозданием в одну десятую секунды тело секьюрити перекрыло траекторию полета ножа. Медленно-медленно Харламов поднимал руки к горлу, к черной рукояти. Он был уже мертв. Лезвие, пробив горло, перерубило шейные позвонки и вспороло воротничок белоснежной сорочки… Мертвые руки в золотых перстнях охватили хромированную стойку микрофона.
Закричала женщина, и ударил первый выстрел. Уже, в сущности, ненужный. Автор качнулся.
— Не стрелять! — закричал кто-то.
И ударил второй. Тело Автора развернуло, Обнорский увидел счастливую детскую улыбку, которую совсем не портил шрам.
— Шеф! — В кабинет к Обнорскому влетел начальник репортерского отдела Володя Соболин. — Заказуха, шеф!
Быстрый, худой, длинноволосый Володя с размаху опустил свою тощую задницу в потертых джинсах на стул.
— Заказуха, шеф! Только что замочили некоего Харламова, владельца нового казино «Лаки Джейн». Во время презентации… на глазах у телевидения, у сотен свидетелей…
— Круто, — вздохнул Обнорский, но Володя не обратил никакого внимания на странную реплику шефа и взахлеб продолжал:
— Неизвестный киллер убит охраной на месте. Он вообще какой-то отмороженный… орудовал диверсантским ножом. Бросил метров с двадцати… в горло… по рукоятку…
— С десяти, — сказал Обнорский.
— Что?
— Метров с десяти, Володя, максимум — с пятнадцати.
— Какая разница, Шеф? Очень странная заказуха, неизвестный киллер…
— Это не заказуха. — Обнорский устало потер лицо руками. — Это не заказуха… Это возмездие. А неизвестного киллера зовут Шаров Дмитрий Иванович, бывший офицер спецназа ГРУ.
— А откуда…
— Неважно. Все потом, Володя.
Соболин ошеломленно молчал. Он пытался понять, откуда у Обнорского появилась такая горячая информация за такой короткий срок. То, что Шеф не блефует, он понял по голосу.
— Так что, Андрей, ставим в сводку?
— Нет.
— Да ты что? Это же бомба! — Обнорский посмотрел на Володю странным каким-то взглядом.
— Подождем… пусть сначала его личность установят официально.
— А-а, понял… — Соболин встал, поднял правую руку и прочитал: «Тогда могли б вы это сообщить всем гражданам, чтоб не было ни плача о казни той, ни россказней о нас…»
— Ричард второй? — вяло поинтересовался Андрей.
— Нет, третий. А вот ответь мне, Андрей…
— Володя, по-моему, у тебя есть срочный разговор с Нью-Йорком… А?
— Понял, — сказал Соболин и вышел. В дверях он остановился и задумчиво покачал головой. Хотел еще что-то спросить, но передумал и махнул рукой. Андрей некоторое время сидел неподвижно. Потом он встал, подошел к бару и достал бутылку коньяка. Коньяк был дорогущий, держали его для представительских целей. И оч-чень важных гостей. Обнорский налил коньяк в чайную кружку до самых краев. Бутылка опустела наполовину. Он выпил залпом, до дна. За окном все так же сыпал снег.
…Послезавтра уже не смогу. Прощай…
