В Спарте Алкивиад не только имел большое влияние в руководящих кругах, но приобрел также и у толпы большое удивление и уважение; потому что он жил в Спарте просто и трезво, как настоящий питомец Ликурга: носил простое спартанское платье, занимался гимнастическими упражнениями, ел ячменный хлеб и кровяной черный суп. Вообще он владел в высшей степени искусством приноровляться везде к местным обычаям. «В Спарте он был гимнастом, — говорит Плутарх, — умеренным и мрачным человеком, в Ионии распущенным и веселым любителем удовольствий, во Фракии — пьяницей, в Фессалии — ловким наездником; находясь, наконец, при сатрапе Тиссаферне, он умел затмить персидскую пышность своим расточительным великолепием».
После несчастного исхода сицилийской экспедиции угнетенные союзники афинские, воспользовавшись благоприятным случаем, частью отложились и заключили союз со спартанцами. Так поступили Хиос, Лесбос, Кизик. Спартанцы, при помощи сицилийских союзников, создали себе также морскую силу, чтобы вести решительную борьбу с афинянами на море; они, сверх того, заключили союз с Тиссаферном, персидским наместником в юго-западных провинциях Малой Азии. На основании этого союза Тиссаферн платил вспомогательные деньги для продолжения войны; Алкивиад достиг того, что он сам с одним спартанским полководцем был отправлен в Ионию и был здесь душой всех переговоров с Тиссаферном, у которого он приобрел величайшую благосклонность своей изворотливостью. Спартанцы благодаря Алкивиаду имели верх над афинянами в Ионии и на соседних водах, хотя афиняне уже оправились после первого ужаса, следовавшего за сицилийским несчастьем, и с напряжением всех сил выслали новые флоты и новые войска на театр войны. Алкивиад между тем все-таки не был уверен в прочности своего положения между спартанцами и воспользовался своими отношениями к Тиссаферну не столько для усиления Спарты, сколько для своих интересов и своей безопасности. Он поставил себя так, что в случае нужды мог обойтись без спартанцев и даже со средствами, полученными от Тиссаферна, перейти опять на сторону афинян.
Несмотря на важные услуги, оказанные спартанцам, Алкивиад действительно приобрел много врагов между ними. Многие ненавидели его, как чужестранца, и ревниво смотрели на его успехи; его соблазнительная, бесстыдная связь с Тимеей, женой царя Агиса, возбуждала большое негодование и навлекла на него смертельную ненависть Агиса. Жажда мести со стороны врагов достигла наконец того, что спартанское правительство послало в Ионию полководцу Астиоху приказание умертвить Алкивиада. Он получил, однако, об этом известие еще вовремя, как говорят, от Тимеи, и бежал из спартанского лагеря к Тиссаферну. Теперь требовалось произвести новый поворот в положении вещей, зависевшем вполне от одной личности Алкивиада. Афиняне достаточно убедились, что он еще жив, вполне почувствовали, что значит иметь его врагом; пусть теперь и спартанцы почувствуют это. Собственная личность всегда была главным делом для Алкивиада. Раньше, находясь на службе спартанской, он озаботился приобрести себе личное расположение Тиссаферна; теперь он старался услужить у Тиссаферна афинянам против Спарты, чтобы открыть себе путь к возвращению в отечество.
Прежде всего он стал представлять Тиссаферну, что персидские интересы требуют, чтобы ни спартанцы, ни афиняне не достигли решительного перевеса, и заставил перса прекратить денежные пособия Спарте и остановить финикийский флот, который должен был явиться в ионийских водах для содействия спартанцам. Потом он вступил в отношения с влиятельными олигархами, членами тайных аристократических клубов, находившимися в афинском лагере, и обещал им доставить Афинам денежное пособие Тиссаферна, если будет низвергнута демократия в Афинах и он сам будет призван снова на родину. Олигархи действительно устроили государственный переворот в Афинах (411); олигархическая дума из 400 членов овладела правлением, стараясь потом удержать его в своих руках тираническим насилием; она ограничила число граждан, имеющих право являться в народных собраниях, пятью тысячами человек. Но по истечении трех месяцев олигархи были снова низвергнуты в Афинах народом, так как существовало основательное подозрение, что они, для обеспечения своего господства, готовы предать государство Спарте. Душой этого олигархического движения был старый оратор Антифонт, казненный после низвержения олигархической партии.
Алкивиад вызвал этот олигархический переворот, может быть, с целью уничтожить, до возвращения своего в Афины, своих старых врагов, которые процессом гермокопидов изгнали его из отечества. По крайней мере, несомненно, известно то, что он скоро обратился против них и много содействовал их падению. Афинское войско, которое стояло лагерем на острове Самосе, при известии о насильственном утверждении власти олигархов в Афинах восстало против этого и под предводительством патриотически настроенного Фразивула и его друга Фразилла, решилось сохранить народное правление. Лагерь на Самосе был объявлен истинными Афинами; не войско, здесь находящееся, но те, которые остались на родине, отпали от отечества и устроили свое собственное государство, Фразивул и Фразилл были избраны полководцами и призвали назад Алкивиада, с которым они были в переговорах, объявив его верховным предводителем армии.
Первая услуга, которую Алкивиад оказал отечеству после многолетнего изгнания, состояла в том, что он удержал войско, раздраженное против олигархов, от мстительного похода на Афины, которого оно требовало; этим Ионийское море было бы совершенно отдано в руки врагов и междоусобная война внесена в сами стены афинские.
Алкивиад умел воспламенить новое мужество в афинском войске, и немедленно обратился к наступательной войне. Сначала он крейсировал со своей эскадрой из 22 кораблей в Ионийском море, опустошал отпавшие города и привел эту часть моря опять под власть афинян. По том он обратился на север, к Геллеспонту, куда еще прежде отправился остальной флот под начальством Фразивула и Фразилла. Спартанцы под начальством своего энергичного вождя Миндара перенесли именно в те страны театр военных действий, чтобы, после того как хитрый и пронырливый Тиссаферн оставил их, вступить в союз с Фарнабазом, персидским наместником в северо-западной части Малой Азии, и покорить города на Геллеспонте и Пропонтиде, оставшиеся верными афинянам. Если бы эти воды перешли во власть спартанцев, то афинянам, которые уже потеряли Евбею и, вследствие занятия Декелии, почти половину собственной земли, был бы отрезан подвоз съестных припасов из Понта. Еще в конце июля (411), до прибытия Алкивиада, благодаря проницательности и храбрости Фразивула и Фразилла, афиняне одержали победу над превосходным в числе спартано-Сиракузским флотом. Немного времени спустя после этого, на том же самом месте Миндар с 90 кораблями снова напал на 71 корабль афинский, между тем как берег был покрыт войсками Фарнабаза. Целый день оба флота боролись между собой и уже к вечеру победа склонялась на сторону спартанцев; тогда появилась вдали эскадра Алкивиада. Думали, что это спартанские корабли; афиняне испугались, спартанцы ликовали. Но вот Алкивиад велел выбросить пурпурный флаг на своем адмиральском корабле и бросился в середину пелопоннесцев, победоносно преследовавших своих противников. Он разбил их, пригнал к берегу и проник, неся разрушение, в середину кораблей, экипаж которых искал спасения вплавь; все корабли были бы взяты, если бы Фарнабаз с опасностью собственной жизни не отбил афинян. Тридцать неприятельских кораблей попали в их руки; кроме того, они возвратили собственные корабли, захваченные спартанцами в продолжение дня.
Между тем как афиняне при Систе (Сестосе), а спартанцы при Абидосе стояли друг против друга, внимательно наблюдая одни за другими, Алкивиад, в блеске своего нового счастья, со своей военною свитой, снабженный богатыми подарками, отправился к Тиссаферну. Тиссаферн, ревнуя Фарнабазу, пришел около этого времени к Геллеспонту, дабы снова вступить в переговоры со спартанцами. Чтобы ослабить жалобы спартанцев на свое вероломство и оправдаться перед Великим царем, он велел задержать опасного афинянина, своего прежнего гостя и приятеля, и отправил его в Сарды. Через 30 дней Алкивиад ускользнул от своих стражей и на лошади, которую успел захватить, прискакал в Клазомены. Отсюда он отправился назад к афинскому флоту, который теперь стоял при Кардии, на западной стороне фракийского Херсонеса. Миндар удалился в Пропонтиду для покорения Кизика. Стянув вместе свой флот, Алкивиад с 68 парусами приплыл в Геллеспонт к острову Проконнису, против Кизика. Враги ничего не знали о его приближении, потому что Алкивиад задерживал все суда, которые могли возвестить о его прибытии. Был февраль месяц; под сильным зимним дождем направился Алкивиад с 40 кораблями против гавани Кизика. Когда темнота прояснилась, афиняне увидели флот пелопоннесский на высоте Кизика, занятый морскими маневрами. Алкивиад, как будто напуганный превосходством сил противника, обращается в притворное бегство и заманивает врагов все далее и далее от гавани, пока наконец остальная часть его флота под командой Фразивула и Ферамена ударяет им в тыл и отрезает от гавани. Пелопоннесцы в страхе бегут к берегу, где стоит персидское войско. Алкивиад следует за ними и в жарком сухопутном сражении одерживает полную победу. Миндар пал в сражении, Фарнабаз убежал. Афиняне овладели всеми неприятельскими кораблями, за исключением сиракузских, которые были зажжены собственным экипажем, взяли множество пленных и заняли на следующий день беззащитный Кизик. Захвачено было письмо одного второстепенного спартанского военачальника, отправленное на имя эфоров в Спарте, следующего содержания: «Счастье нас покинуло: Миндар убит, люди голодают; мы не знаем, что делать».
