скалился. Возможно, не было никакого спасения. Быть может, ведьма просто ему нравилась, и он был рад провести с ней побольше времени.
— Как думаешь, когда лучше выходить? — спросил я, подсев к Кьеллу.
— Тут надо тонко посчитать. Мы ждём знака от Гуллы — она зажжёт свечу в башне в ночь, когда начнутся долгие молитвы мерглумцев. У нас будет ночь и день, чтобы подготовиться. И людей я бы снарядил сразу.
— Значит, мы готовы выдвигаться в любой момент. Но Скегги ещё не пришёл в себя.
— Это меня и беспокоит. Но пусть вождь отдыхает. Мы с тобой, Хинрик, худо-бедно да справимся. — Кьелл поднял кружку, и я поднял свою в ответ. — Скёль! Жаль, нет Глоди. Ох, как же он тогда был зол… Ты б его видел…
— О, верю. А ведь Эовил рассчитывал, что вместо Глоди в заложниках останусь я…
Кьелл лишь фыркнул.
— Чтобы Скегги да отдал своего начертателя? Бред.
— Они видели во мне его родича, а не колдуна.
— Всё равно Скегги ни за что бы не согласился. Там тогда ведь не было ни меня, ни Глоди… У него оставался лишь ты, и тебя бы Скегги ни за что не упустил. — Кьелл поставил кружку на землю и уставился на огонь. — Вовремя ты появился, Хинрик Фолкварссон. Сами боги привели тебя. Но я тебя опасаюсь.
— Все опасаются. — Я улыбнулся и залпом допил мёд с золотым корнем. — Такое у меня ремесло.
— Нет, не в том дело. Просто чувствую, что ты ближе к смерти, чем остальные. Вроде и живой, и дышишь, а одной ногой словно не здесь.
Я едва не присвистнул. Кьеллу с его чутьём самое то было заниматься рунами и пророчествовать. А он, как назло, оказался противником предсказаний.
— Теперь Скегги будет таким же. Так бывает, когда человека касается Гродда, но не забирает его, — ответил я и поднялся. — Пойду вздремну, пока сон пошёл. Постарайтесь не будить.
Усталость навалилась на меня с такой силой, что я едва дотащил ноги до своей палатки. Я имел привычку умывать лицо перед сном, но сейчас даже на это сил не оставалось. Теперь я в полной мере ощутил, насколько опустошительным оказался для меня ритуал — но это длилось недолго. Сон мягкой, но крепкой хваткой, вцепился в мой разум и заставил забыться.
* * *
— Хинрик!
Кто-то отчаянно тряс меня за плечо. Голос звучал словно из иного мира.
— Хинрик! Проснись! Ты нужен.
Я с большой неохотой продрал глаза. Пригляделся — ещё темно. Слишком рано разбудили. Значит, рассчитывать на быстрое восстановление колдовской силы не выйдет. Я все так же ощущал себя опустошённым.
— Что стряслось? — Я едва ворочал языком и не мог сосредоточить взгляд на размытом пятне, которое в упор не желало становиться лицом собеседника.
В следующий миг меня окатило холодом, и я вскрикнул от неожиданности. Этот милый человек — судя по нахальному голосу, всё же Йирдман — окатил меня водой.
— Да чтоб тебя! — взревел я и вскочил с мокрого лежака. — Ты что творишь?
Йирдман улыбнулся, то улыбка тут же сползла, а лицо помрачнело. Взгляд хускарла оставался серьёзным.
— Что случилось? — Переспросил я.
— Дело плохо. Разведчик из Омрика вернулся, — быстро сказал он. — Мы ошиблись в расчетах. Праздничные службы эглинов уже начались. Идём к костру, Кьелл всех собирает.
Как и был — в мокром плаще и прилипшей к телу рубахе, я потащился к костру, стуча зубами от холода. Утро выдалось студеным — или после сна мне так показалось.
Кьелл уже собрал всех вокруг костра. В руках у него была карта Гуллы. На лицах воинов застыла растерянность, и я начал понимать, почему.
— Скегги так и не очнулся? — спросил я у Вивы, присоединившейся к собранию.
Ведьма молча покачала головой.
Тогда понятно. Нужный момент наступил, но люди не захотят идти в атаку без вождя. Кьелл глядел на меня так, словно я был его последней надеждой.
— Службы длятся ночь, день и ещё ночь? — уточнил я.
— Вроде да.
— Эту ночь мы уже упустили. Идти нам день, а ведь ещё нужно тихо захватить мост. Значит следующая ночь будет решающей. Нужно успеть.
— А Скегги? — спросил Йирдман.
— Понесём его.
Хускарл вышел вперед, обратив на себя множество взглядов.
— Нет, так дело не пойдёт, — сказал он. — Наш вождь должен сам отдать приказ. Я уважаю и Хинрика, и Кьелла, но присягал на верность я Скегги.
Остальные тихо зароптали, и на их лицах читалось то же, что сказал Йирдман.
— Если я сейчас разбужу Скегги, он может не выжить. Либо станет дурачком. Или и вовсе застрянет между нашим и миром мёртвых. — Я принялся ходить вокруг костра. — Мне самому нужно слышать волю брата, но времени у нас нет, а будить его нельзя.
— И сколько он ещё так проспит?
— Не знаю, — признался я. — Может утром очнётся, может через пару дней… Одной Гродде это ведомо.
Йирдман снова глядел на меня с недоверием.
— Мозги нам путаешь, начертатель?
— Нет. В моих же интересах, чтобы Скегги очнулся. Иначе вы первыми разорвёте меня на части за испорченный ритуал.
— В этом ты прав, Хинрик-выскочка.
Кьелл вскинул руку.
— Тихо! — Угрожающе зашипел мой друг. — Все успокоились. Будем думать, что делать. Раз Скегги не может говорить, решение примем сообща. Все мы здесь клялись ему в верности. Ему и хирду. И раз так, должны думать так, как подумал бы Скегги.
Йирдман отступил в круг. Я глядел на него поверх костра.
— Руны, — наконец сказал кто-то из хускарлов. — Бросим руны. Пусть боги скажут, как нам поступить. Ведь воюем мы и за них.
Я закрыл глаза и сосредоточился на ощущениях. Слаб ты Хинрик, очень слаб. Ритуал выжал все соки, сцедил по капле силу, что я так старательно наращивал. И я не успел отдохнуть.
— У меня хватит сил, чтобы задать лишь один вопрос, — наконец сказал я и потянулся к мешочку с плашками на поясе. — Лишь один. Иначе сам помру.
Вива понимающе кивнула.
— Это правда, — громко сказала она. — Если Хинрик исчерпает силу до остатка, мы все можем и вовсе остаться без начертателя.
— Спроси, что будет, если разбудим Скегги, — предложил Кьелл.
— Что нас ждёт, если отложим нападение? — пытался перекричать его Йирдман.
— Справимся ли мы без Скегги? — тихо спросила Вива.
Вновь я закрыл глаза, ища слова для верного вопроса. Шум нарастал, и Кьеллу пришлось гаркнуть на отчаявшихся хускарлов.
— Хинрик? — спросил он, когда я распахнул глаза. — Какой вопрос ты бы задал богам?
— Я бы спросил, одержит ли Скегги победу, если поведёт нас в бой в
