Поднимаясь по лесенке, девушка все-таки поделилась своим недоумением:
— Не знала, что Анжелика так любит природу!
Бриан, все время шедший с улыбкой на добродушном лице, помрачнел и странно на нее взглянул. Катя уже пожалела, что не придержала язык за зубами, но объяснение неожиданно последовало от Анчика:
— Существуют две версии, объясняющие любовь госпожи Тьеполо к этому, гм, неухоженному саду и дому в глуши. Первая: особняк подарил Лайонел, чтобы они могли уединиться. Вторая: еще в своей человеческой жизни Анжелика жила в доме, вокруг которого был разбит похожий дикий сад. Какой бы ни была причина, тут замешана ностальгия.
Катя заметила, что Бриан пихнул своего возлюбленного плечом, пожурив:
— Невозможный болтун.
Все засмеялись. Уж кого-кого, а Анчика назвать болтуном никак было нельзя. Это Бриан вечно тараторил не умолкая, вот он и влез на своего конька:
— Екатерина, вас так давно не было с нами! У меня столько для вас новостей, столько сплетен...
Девушка улыбнулась, позволяя ему ввести себя в дом. Первое, о чем успела подумать Катя, переступая порог шикарного жилища: «Где же хозяйка? Почему не встречает гостей, как принято?»
* * *
Анжелика неслась по коридору, спеша выйти к гостям. Легкий подол ее ярко-алого платья колыхался от каждого шага, воздух наполнялся дразнящим запахом духов, а украшения издавали мелодичный звук от соприкосновения мелких рубинчиков на браслете и длинной нитке бус.
Уже у самой лестницы дорогу ей преградил юнец в белом смокинге, оттеснивший ее назад в коридор. Анжелика тотчас же его узнала. Щеки его покрылись смущенным румянцем, а желтые кошачьи глаза восторженно сверкнули.
— Я спешу, — решительно заявила она, желая обогнуть его. Но тот поймал ее за талию и нагло заявил:
— А я кое-что придумал.
Девушка демонстративно закатила глаза.
— Просто не терпится узнать. — Она рассмеялась. — Позволь угадаю, ты придумал пойти в школу и хочешь посоветоваться со мной, какая лучше для тебя подойдет. Ну как?
Он прищурил один глаз, как будто задумался.
— Почти.
— Да ну?
Его рука скользнула с талии ниже и легла ей на ягодицу.
Анжелика яростно набрала в легкие воздуха, но мальчишка не позволил ей ничего сказать, опередив:
— Я придумал, почему ты сейчас вернешься в свою комнату и ублажишь меня.
— Шутник, — рыкнула она, скидывая его руку. Видя, что он собирается продолжить, девушка предостерегла: — Еще слово и тебя выкинут отсюда!
Атанасиос с притворным испугом вытаращил глаза, затем зажал ладонью рот, вынул из кармана брюк небольшой карандаш, повернулся к светлой стене и, к ужасу хозяйки, написал на ней: «Неужели тебе не интересно, почему я уверен, что у нас сейчас будет секс?»
Девушка задохнулась от возмущения, не веря, что какой-то наглый юнец смеет так себя вести.
— Убирайся, — прошипела она.
«Я не уйду», — написал он.
Тогда она ринулась на него, схватила за руку, в попытке отнять карандаш. Мальчишка без труда перекинул его в другую ладонь и, сдерживая ее натиск, умудрился нацарапать на стене: «Я сильнее. Ха-ха».
Ее это разозлило еще больше, церемониться дальше она не собиралась. Так и сказала ему:
— Глупыш, ты же пожалеешь!
Про своих гостей, прием она и думать забыла, ее трясло от ярости и желания размазать сопляка по стене. Но сделать это было не так-то просто. Атанасиос одной рукой удерживал обе ее руки, да так крепко, что вскоре девушка поняла: из нападавшего она превратилась в пленницу.
«Может, ты все-таки выслушаешь меня?» — написал нахал.
— Я не намерена тебя слушать! — крикнула она прямо в его самодовольное лицо.
Не спуская с нее сверкающих глаз, он вывел на стене: «Мне показалось или на тебе нет трусиков?»
Она уставилась на его пальцы, сжавшие тонкие запястья вместе. Ей и в голову не приходило, что мальчишка может обладать такой огромной силой.
— Если ты посмеешь хотя бы прикоснуться ко мне... — Она перехватила его взгляд, устремленный в вырез платья. — Я закричу.
Атанасиос неожиданно выпустил ее и, слегка от себя отодвинув, уже без улыбки, убрал карандаш в карман и сказал:
— Помнится, в свое время ты планировала заполучить Лайонела, чтобы стать сильнее.
Перво-наперво ей хотелось воскликнуть «Не правда», но она сдержалась из любопытства. Разговор становился интереснее.
Атанасиос протянул ей руку.
— Идем? Полчаса со мной и я подарю тебе то, чего ты так жаждешь.
Она хотела спросить, какие у нее гарантии, но тут из одной из комнат вышел Даймонд и, заметив их, остановился.
Анжелика выискивала в его бледном лице хоть намек на ревность, но не находила. Синие глаза были устремлены в пол, красновато-каштановые волосы спадали на лоб, губы оставались недвижимы.
— Подойди, — приказала ему девушка, ненавидя его в этом миг за безразличие сильнее, чем когда либо.
Даймонд приблизился, и она указала на стену.
— Сотри. — А сама вложила пальцы в ладонь Атанасиоса, помурлыкав: — Ну что ж, идем. Люблю настырных.
Они двинулись по коридору, а когда остановились перед дверью ее комнаты, Анжелика украдкой посмотрела на Даймонда. Сердце легонько, но до странного больно, сжалось — он вытирал тряпкой стену без всяких эмоций, так и не поняв, для кого она сказала про настырность. Хотелось кричать, топать ногами и плакать от отчаяния и гнева, но она лишь улыбнулась Атанасиосу, который внимательно рассматривал ее, и прошла в свою спальню, не потрудившись до конца прикрыть дверь.
Ничего на свете ей сейчас не было нужнее, чем добиться от Даймонда каких-то чувств, эмоций, причинить ему боль, показав, что он ничего для нее не значит. Она с трудом сдерживалась, чтобы не побежать к нему и не проорать, как ненавидит его.
— Кто он? — Внезапный вопрос заставил ее вздрогнуть.
— Мы о ком? — разыграла она изумление.
Девушка видела, он собирался дождаться ответа, но потом передумал и шагнул к ней.
Ощутив прикосновение его пальцев, ловко расстегивающих пуговки платья, Анжелика поинтересовалась:
— Где гарантии?
Юнец сорвал с шеи бабочку, скинул смокинг, затем рубашку и, достав из кармана складной ножичек, порезал себе шею.
Анжелика с жадностью подхватила губами багряную каплю, выползшую из ранки. На вкус кровь оказалась терпковатой, насыщенной, как хорошее вино. У девушки закружилась голова, она схватилась за плечи юноши, пораженная своим небывалым опьянением.
Он же подхватил ее на руки, донес до постели и положил, пообещав:
— Эти полчаса ты никогда не забудешь.
Впервые с момента их знакомства она заметила,
что он неплохо сложен и сам по себе недурен на лицо. Не то чтобы это имело для нее огромное значение, ей приходилось иметь дело и с куда менее симпатичными мужчинами, но все-таки миловидная внешность никогда не являлась минусом.
Анжелика приникла к порезу у него на шее, он лежал не шевелясь, позволяя ей пить. Прикосновения его горячих рук к своему телу ей нравились, она с удовольствием выгибалась ему навстречу, но овладеть ею он не спешил. От мальчишки веяло юностью, свежестью и трогательная дрожь его ресниц цвета пыли льстила девушке.
Пьяные мысли кружились в голове, точно множество бабочек с пестрыми крылышками. Взмахивая ими, они дразнили ее — неспособную поймать ни одну из них.
Анжелика скользила языком по порезу, но тот был слишком мал и ее затрясло от нетерпения и сильнейшего желания погрузить зубы в эту нежную, теплую плоть.
Атанасиос придержал ее за шею и, заглянув в глаза, промолвил:
— Я позволю себя укусить...
Девушка воззрилась на его нежно-розовую шею с бьющимся пульсом, но мальчишка тихо засмеялся.
— Не сюда.
На миг Анжелика замешкалась. На память пришел тот день, когда уродливейший из виданных ею стариков по имени Наркисс сделал ее сильным вампиром. Страх перед этим безжалостным старейшиной так и не стерся из памяти за два столетия. Вид его омерзительного лица и окровавленного члена яркой картиной, вместе с обретенным бессмертием застыли в вечности.
