— Твердит, что любит тебя и пытается облить меня грязью, одолевает тебя непристойными желаньями. В общем, бедная девочка влюблена в тебя по уши и страшно ревнует. Разве для этого дон Винченце вас познакомил?
— Хватит. Я не хочу больше от тебя это выслушивать.
— Мы перешли на ты. Это прогресс.
— Да, вы вообще не отличаетесь культурой поведения.
— О, это насчет ты и вы. Бери пример с меня, если мужчина не старше меня лет на двадцать значит еще мальчик.
Фрэнк развернулся и направился к остановке автобуса, он был зол на себя и на нее. Когда ее нет рядом, он забывает о ее грубостях и оскорблениях. И начинает думать об их новой встрече, а рядом с ней чувствует, что готов если не убить ее, то хотя бы засунуть головой в мусорный ящик.
Кристина забежала вперед и перегородила ему дорогу.
— Постой, как насчет подвезти?
— Спасибо. Нет желания ехать в одной машине…
— Ехать в моем обществе. Договаривай свои мысли. Я не из обидчивых, скорее из понятливых.
— Тогда дай мне пройти, ты ведь все понимаешь — Фрэнк сделал шаг вправо Кристина тоже, шаг влево она снова на его пути.
— О, да понимаю как никто другой, поэтому вместо шумной толпы после долгого рабочего дня предлагаю просторный салон моей машины.
Фрэнку удалось прорваться, и он зашагал к остановке быстрыми шагами, на этот раз Кристина осталась на месте и лишь крикнула ему в след.
— Представь себе автобус, набитый людьми в такую жару, целых двадцать минут. А я обещаю тебе молчать всю дорогу как рыба.
Слегка замедлив шаг, Фрэнк уже забыл о своей поспешности. Она догнала его через несколько шагов.
— Честное слово я буду молчать.
Они посмотрели друг на друга и зашагали к ее машине.
В черных очках за рулем своей машины Кристина стала совсем серьезной и опять показалась Фрэнку на кого-то очень похожей.
— Хочешь мне что-то сказать?
— С чего ты это взяла?
— Ты так на меня пялишься, как будто увидел приведенье.
— Мне показалось.
Они снова замолчали до самой церкви. У ворот церкви Фрэнку стало неудобно, выходить из ее машины, не поблагодарив Кристину за ее услугу. В принципе она не плохая, сдержала слово и всю дорогу молчала.
— Спасибо, что подвезла. Я тебе очень признателен.
— Еще бы после того, что ты мне наговорил — она сняла очки, и он увидел взгляд серьезной обиженной женщины.
— Я? Что я тебе сказал?
— Ты меня обозвал приведеньем.
— Прости, если тебя это задело.
— Нет. Так просто так ты от меня не отделаешься. Ты мне должен одно желанье.
— Покорнейше благодарю. Опять заведешь разговор об этой истории — Фрэнк взялся за ручку дверцы — лучше я останусь неблагодарным хамом.
— Обещаю не расспрашивать ни о чем таком. Слышишь? — ее рука легла ему на плечо.
— Чего ты хочешь? Говори прямо.
— Ты мне обещаешь? — ее лицо, осветила мимолетная улыбка.
— Хорошо, обещаю.
— Покажи мне рисунок, который висит в твоей комнате.
— Нет! — Фрэнк вышел из машины и хлопнул дверцей.
Голос Кристины прозвучал ему в след как неумолимый рок.
— Ты мне обещал.
Фрэнк остановился и снова пошел, но она уже успела его догнать. Перед дверью в свою комнату он остановился.
— Я дам тебе посмотреть, и ты тут же уйдешь.
— Да, будет так — Кристина подняла вверх правую руку.
В комнате Фрэнка была почти спартанская обстановка, но не было видно пыли или следов неряшливости. Кристина вопросительно посмотрела на него никаких следов картин или рисунков на стенах не было видно. Она прошлась по комнате в круговую и вернулась в исходную позицию.
— Почему ты живешь здесь? У тебя так плохо с деньгами?
— Нет, мне этого хватает. Все свои деньги я отдаю на нужды церкви и малоимущих.
— Значит, ты так сильно веришь в Бога?
— Это мой единственный шанс — Фрэнк подошел к окну и открыл занавеску. На стене почти у самого окна скрытый от посторонних глаз занавесью висел простенький портрет, набросанный карандашом. Кристина подошла ближе и стала рассматривать картину, заложив руки за спину как в музее.
— Так вот какая она была — эта Алекс. И эта простушка сумела свести с ума такого мужчину как Марио.
Словно пораженный громом Фрэнк смотрел на нее.
— Что ты сказала? Откуда ты это знаешь?
— Марио рассказал мне.
— Ты все врешь, он не мог тебе рассказать.
— Ну, почему же. Ту часть истории, которую он делал сам, для него рассказать не проблема.
— Как ты смогла его разговорить?
— О, это мой личный профессиональный секрет.
Фрэнк встал рядом с ней и тоже стал смотреть на рисунок, затем перевел взгляд на Кристину и схватил ее за руку.
— Вас послал ко мне Марио?
— Опять это старообразное вы. Нет. Ты ему зачем-то нужен. Но пока я не знаю зачем. Будь осторожен.
— Уходи — он отпустил свою руку и открыл ей дверь.
Кристина усмехнулась и, подойдя к нему, сзади положила руки ему на плечи. Он вздрогнул и хотел обернуться, но она тут же обняла его еще сильней.
— Почему ты меня боишься Фрэнк?
— Я не знаю.
Ее руки скользнули вдоль его тела, и она вышла за дверь.
— Тебе нужно завести какую-нибудь защиту от страха. Носи хотя бы медальон или крестик на шее — с этими словами она потянула за цепочку у себя на шее и вытащила овальный медальон. Глаза Фрэнка округлились, и он прошептал:
— Не может быть.
— Не может быть чего?
Он схватил медальон из ее руки и притянул к самым глазам.
— Я просто схожу с ума. Откуда он у тебя?
— Купила.
— Ты снова лжешь.
Кристина вытащила из его рук медальон и закрыла перед его носом дверь. Оглянувшись назад, она вздрогнула, в коридоре ее поджидал дон Винченце.
— Вы меня напугали.
— Простите, нам с вами нужно поговорить.
— Ну, что ж дон Винченце подозреваю, что наша беседа будет содержательной.
Они направились в его кабинет. Видимо церковь славилась своей спартанской обстановкой. Кабинет дона Винченце был обставлен ничем не лучше комнаты Фрэнка. Несколько шкафов с книгами, стол, стулья и одна картина с морским пейзажем.
— Прошу вас садитесь за стол.
Дон Винченце прошел к столу и отодвинул для Кристины стул. Ее лицо поражало своим спокойствием, не было видно и следа обычного самодовольства и наглости.
— Может быть, мои слова покажутся вам обидными, но я не могу наблюдать все это и бездействовать. Только вот ваша реакция я боюсь, будет… — дон Винченце запнулся и слегка покраснел.
— Вы хотите сказать, что я отвечу вам хамством. Продолжайте. Сегодня вам бояться нечего — ее голос стал вдруг неожиданно мягким и не лишенным тепла.
