Интерьер таверны блистал роскошью и некоторой помпезностью, странной в деревне. Стены зала были облицованы мраморными плитами с установленными на них кронштейнами для магических факелов. Помещение украшали огромные двери и окна. Белый потолок освещался волшебными лампами, дающими приятный свет. Вразброс стояли деревянные столы из светлых сортов деревьев, окруженные массивными стульями с прямыми высокими спинками. Шустрая официантка сразу же подала вошедшему Мышу лист бумаги, содержащий полный список блюд и напитков. Ещё она уточнила о том, сколько существ сядет за стол к гостю. Получив ответ, что с ним будет четыре существа, она только загадочно улыбнулась и кивнула. Значит, существ тридцать-сорок придёт и придётся добавлять столы. Она ошибалась: пришло поздравить Мыша с новосельем более пятидесяти односельчан.
Несколько больших столов в зале до прихода Мыша пустовали. Ему понравился стол около окна, и он прямиком направился к этому столу. Посетители не проявили особого внимания к появлению нового разумного, хотя некоторые с любопытством взирали на него.
Первым прибыл, не заставив себя ждать, Ермил со всем своим семейством. Вот тут Мышь немного заподозрил неладное: пришлось делать дополнительный заказ и добавлять столы. Гости же держались очень естественно и не стеснялись: Ермил, Любомира и их отпрыски стали деловито пробовать предложенные напитки и яства, а Ермил начал произносить витиеватые тосты и рассказывать анекдоты из своей жизни. Вскоре пришли Дорофея с заплаканной Конкордией. Вышло так, что девушка нашла-таки книжку, которую Мышь оставил на кухне, и начиталась её, теперь ей было жалко бедную Полетту и Макара, о любовных страстях которых, так проникновенно написал выдающийся классик современной литературы, сам Анастас Чернильный.
Местное общество загомонило, начались охи и ахи. Дамы стали выпрашивать у Конкордии книгу, чтобы почитать, ибо литературные новинки из столицы до их деревни добираются долго. Разговор плавно перешёл на темы литературы и большой чистой любви:
— Как она красиво сказала, — утирая слёзы, говорила Конкордия. — Всегда со мной жила надежда, что придёт тот день, когда я услышу: "Обними меня, держи и никогда не отпускай!". Я знаю, что буду любить тебя вечно. Моя жизнь просветлела, потому что меня обнимаешь ты. Она такая страстная, когда говорит ему: "Сожги этот мир дотла. Напои меня его болью. Уничтожь его в мою честь. Докажи своё величие. Покажи, на что ты готов ради любви".
— Или вот ещё: "Почему ты всегда делаешь мне больно? У меня тоже есть чувства, каждый квадратный сантиметр моего тела позеленел от отчаяния". Вот какая романтика! Конечно, они оба умерли в конце… но не в этом суть! Вы же понимаете!
Женская половина общества сидела с заплаканными глазами, даже Ермил вытер скупую мужскую слезу. Ему было жалко бедного Макара. Вот это любовь, вот это страсти, разбивающие душу вдребезги и напополам.
Вот же, как проникновенно пишет этот чертяка Анастас Чернильный:
Чтоб стало ясно, как мои дела, Отвечу так: надежда умерла.
Однако, гостей, стремящихся поздравить односельчанина с приобретением дома, прибывало. Напитков на столе становилось больше, а градус их постепенно увеличивался, официантка только и успевала добавлять к столам новые приборы и подносить яства. Возле Мыша уже выросла приличная гора подарков ему на новоселье от односельчан. Он с ужасом поглядывал на гору подарков, но Ермил успокоил его, что лично отвезёт все подарки на своём Бестии в новый дом Мыша. Помнишь Бестию? Мышь Бестию помнил, но как-то смутно после многих стаканов с напитками. Калейдоскоп лиц, яств, напитков сменялся с большой скоростью. Впечатление было такое, что полдеревни посчитало, что надо обязательно прийти в таверну и поздравить Мыша с новосельем. И каждый норовил опрокинуть стаканчик с виновником торжества. Конечно, на игрока спиртное, как и другие яды, не действовало, но не в таких же количествах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
С Мышом пили и сам староста деревни, и оба банкира, и маг Гектор со своей сестрой Ингой. Почтил пиршество и мастер Еремей, и Савва, и магазинщики Онисим, Ева и Бела. Вся местная прогрессивная общественность присутствовала на пиршестве, и напитки лились, как из ведра, а яства, как из рога изобилия.
К Мышу подсел уже хорошо пьяненький молодой маг Гектор и стал рекламировать свою сестру Ингу, у которой было много достоинств, был даже диплом об окончании магической академии, вот даже как. Но есть нюансики, маленькие, связанные с её характером.
— Она, что плохая? — уточнил Мышь у Гектора.
— Хуже. Она умная. Это ненормально, если женщины читают умные книги, тогда у них возникают идеи, и они начинают думать, но чтобы умно поступать, одного ума мало. С девочкой все нормально. Просто мысли у неё бегут впереди языка, — пьяно кивнув, проговорил маг. — О ней можно сказать только то, что она совершенно непредсказуемая и жутко эксцентричная. Но, она безупречна, само совершенство. Сам увидишь… сидела в одиночке, только выпустили бедняжку. Она у меня не девушка, а золото, даже мифрил. Сам увидишь…
— Сидела в одиночке? — выпучил глаза Мышь. — За что?
— За дебоши. Как напьётся, так дебоширит, берегов не знает и выражается плохими словами. Ну, это же ерунда, правда? Когда недостаёт аргументов, она расширяет свой словарный запас, все так поступают. Зато, она любит петь! Столько матерных частушек знает, закачаешься.
— Любит петь? — пьяно сфокусировал свой взгляд Мышь на Гекторе.
— Ага, когда думает, что никто её слышит, но, чтобы её заглушить, нужна сенокосилка. Наша семья её выдала замуж за барона, можно сказать от себя оторвали, но не срослось.
— Почему? — полюбопытствовал Мышь.
— А тебе бы понравилось, когда человек бухает, дебоширит, приводит ночью в дом пьяных друзей? Воооот! Барону тоже не понравилось! Короче говоря, выгнал он нас взашей… Пойду поищу своё мифриловое золотце, прослежу, чтобы не упилось.
Еле держащийся на ногах Гектор пошёл искать свою Ингу среди гостей, бормоча себе под нос, что если золотце начнёт здесь петь, то его точно стошнит.
Собирать гостей — большая наука. Одного радушия порой маловато… Требуется выдумка и недюжинная смелость! Но, коллектив таверны превзошёл себя в этом вопросе. В кулинарии может не хватать только аппетита, но у гостей аппетит присутствовал. Вот чего не было на столе, так это блюд из кроликов и кошек: Мышь категорически запретил подавать такие блюда. Он, заплетающимся языком, доказывал всем, что вкушать кошатину это грех, даже если кошатина приготовлена с оливками и грибами.
Гулянка закончилась далеко за полночь, когда родичи и знакомые понесли домой последнего односельчанина, вытащенного из-под стола. Работники таверны помогли Ермилу погрузить на телегу огромную кучу подарков, а официантка сунула в руки Мыша счёт за банкет. Мышь даже не пытался понять количество нулей в счёте, но вспомнил, что раз сейчас ночь, то надо платить деньгами со счёта Чёрного банка, так будет выгоднее. Сама официантка, имя которой оказалось Анита, видимо, от алкогольных паров, затуманивших мозг парня, стала походить на знакомую русалочку, поэтому Мышь начал намекать ей что-то про сеновал, однако Анита, со смехом отговорилась, сообщив, что она замужем, очень верна мужу, и муж сегодня ждёт её домой. Но…., но, как он уедет на днях в командировку в Крапивное, то, яхонтовый мой, можно и обсудить вопрос, связанный с сеновалом. Ага, дело молодое. Анита верила, что удовольствия на стороне изредка полезны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
По деревне ехала телега, влекомая сильным Бестией, а из телеги неслась разудалая песня, это Мышь и Ермил вопили что-то из народного репертуара про пьянство:
Не будь на то Рандома воля, Мы б не узнали алкоголя, А значит, пьянство — не порок, А высшей благости урок! Есть у меня один изъян: Я редко трезв. Обычно — пьян. И если я совсем не пью, То сам себя не узнаю.
