Затем идею Троцкого, уже из своих соображений, подхватил Хрущев и принялся развивать дальше. Третий пик обсуждения проблемы пришелся на 90-е годы, и там тоже были свои конъюнктурные соображения, не имеющие ничего общего с исторической правдой.
Между тем никто из тех, кто с воздеванием рук и придыханиями пишет о «необоснованных репрессиях», так и не смог объяснить, зачем это понадобилось Сталину. Если подходить к делу цинично, то Сталин мог «в порядке чистки» перестрелять своих политических противников: в конце концов, толку от этой публики было крайне мало, так что потеря для державы невелика. Но чтобы просто так, накануне надвигающейся войны, уничтожить высший командный состав собственной армии — надо быть безумцем. Сталин безумцем не был, никогда и ни в чем.
…28 июня 1937 года Джозеф Дэвис, посол США в Москве, отправил президенту Рузвельту телеграмму: «В то время как внешний мир благодаря печати верит, что процесс — это фабрикация… мы знаем, что это не так. И может быть, хорошо, что внешний мир думает так».
Нет, определенно, что-то там было.
Но что?!
Глава 13. «ПОРУЧИК ГОЛИЦЫН» В КРАСНОЙ РОССИИ
Есть такая работа — Родину защищать.
Из фильма «Офицеры»
…Взять власть в октябре 1917 года было нетрудно. Держать ее после октября — немыслимо. Поначалу никто и не думал, что большевики продержатся долго. Девять из десяти — они и сами так не думали. Абсолютно неопытное, сверхдилетантское правительство во взбаламученной до дна стране. Правительство, до такой степени ни за что не отвечавшее, что посмело выкинуть сверхгениальные лозунги. «Чего вы хотите? Земли? Мира? Так берите!» После этого любой успех белых отзывался по стране стоном: «Придут баре, снова на шею сядут! На фронт погонят!! Землю отберут!!!» Никаким политическим путем сбросить красных после такого было невозможно. Оставалось одно — прийти и усмирить, утопив страну в крови. И не надо думать, что те, кто был выброшен за борт революцией, остановились бы перед этим. Ибо движущие силы были мощнейшие.
Нет, многого верхушка Российской империи, развязавшая в стране февральскую демократическую смуту, могла ожидать, но не такого — что все кончится классовым подходом, при котором она вся, в одночасье, лишится всего — собственности, положения, даже элементарного уважения, даже избирательных прав… даже продовольственных карточек! Вчерашние баре по общественному положению оказались ниже вчерашних поломоек. Можете себе представить, какой силы ненависть была у этой верхушки к «торжествующему хаму» и «жидам-комиссарам»? Ради того, чтобы вернуть свое, они пошли бы на все. Тем более что, говоря умными словами, геополитическое положение России заставляло каждую минуту ее государственного существования думать об обороне от милых соседей, и стоило государству чуть-чуть ослабнуть, как начиналось: шведы в Пскове, поляки под Смоленском, англичане в Баку, японцы во Владивостоке, немцы на Украине…
Европа — не то место, где можно отвлечься на зализывание ран. Сожрут-с!… Тем более что армии у Советской России в первые полгода ее существования не было — вообще никакой.
И сожрали бы — однако тут большевикам попросту повезло. В восемнадцатом году, если бы кто-нибудь взялся за Советскую Россию всерьез, ее раздавили бы мгновенно. Но окружающие европейские хищники еще целый год были заняты собственной кровавой сварой. Ни у кого не было особого желания снимать войска с фронта приличной цивилизованной войны и отправлять в Россию, которая к тому времени была диким полем, где носились из конца в конец вооруженные банды, а озверевшее население встречало в топоры любого чужака. И это еще вопрос, как повлиял на судьбу Германии вроде бы выгоднейший для нее Брестский мир, по которому она получила огромный кусок российской территории. Получила, да — а потом вынуждена была вводить туда до зарезу необходимые ей войска, чтобы обеспечить хоть какой-то порядок.
Так что в начале 1918 года против красных банд (назвать эти отряды иначе язык не поворачивается) выступали точно такие же белые банды, так же плохо вооруженные и такие же неуправляемые. Отличались они друг от друга в основном тем, что у красных были ленточки на шапках, а белые рисовали себе на плечах погоны. Нормальной воинской частью была лишь двухтысячная армия генерала Корнилова, но она была исключением. Не имея сильного врага. Советы получили передышку, позволявшую им создать дать какую-то армию.
Товарищ Троцкий и его военспецы
25 октября 1917 года русская армия и пальцем не шевельнула, чтобы спасти засевшее в Зимнем так называемое «правительство». Пусть оно ничем уже не управляло, кроме дворцовых лакеев, но оно было вроде как бы законным. Фон Сект в свое время все же чувствовал себя обязанным защищать режим, который он ненавидел. Наши военные этого делать не стали. Впрочем, их легко понять, если представить себе, как российские офицеры должны были это правительство ненавидеть. О нет, совсем не так, как немцы!
Ну, начнем с того, что нормальный офицер не любит либерала уже за одно то, что он либерал. Это как бы база, об этом мы говорить не будем. Но все же германские военные рассматривали деятелей Веймарской республики как ставленников победителей, как навязанный стране, по сути марионеточный режим. Этот режим уничтожал германскую армию по приказу стран-победительниц, но он же не мешал военным ее спасать, по возможности закрывая глаза на деятельность команды фон Секта. Шумел парламент, а правительство помалкивало и даже демократы из демократов, когда было надо, шли на сговор с военными.
Российское демократическое правительство уничтожало российскую армию по собственному почину — или по собственной глупости, значения не имеет. Дорвавшиеся в феврале до власти демократы стремились сделать демократическим все, на что падал взгляд. Одним из первых документов Временного правительства был пресловутый приказ № 1, которым оно ввело в армии столь любимую им демократию — солдатские комитеты. С этого момента армия как армия переставала существовать, и на ее месте появилась некая полуоформленная структура, которая хотела — подчинялась офицерам, не хотела — не подчинялась. И эту разваливающуюся на жду машину по-прежнему бросали в пекло боев, в котором она, естественно, терпела поражение за поражением.
Не говоря уже о том, что в августе 1917 года Керенский спровоцировал генерала Корнилова на… назвать мятежом это нельзя, поскольку Корнилов собирался наводить порядок в стране с санкции премьер-министра. А потом Керенский его бросил и от всего отказался. Но это уже так, мелочи…
Поставьте себя на место офицеров этой армии и попытайтесь вообразить силу, с которой они ненавидели Временное правительство. Только поосторожней — современный человек не привык испытывать такие сильные чувства, можно попросту сгореть изнутри. Однако когда на место Временного правительства пришли большевики, все оказалось далеко не так однозначно.
С одной стороны, большевики были еще большими демократами, чем Временное правительство. Идею демократии они довели до своего логического конца — если кто еще не понял из опыта 90-х годов, поясним: логическим концом демократии является абсолютный ноль по шкале дееспособности. После того как главнокомандующий генерал Дужнин на первое же распоряжение нового правительства почти открытым текстом ответил Ленину и компании, где он их видел, Ильич сделал поистине гениальный жд. Он назначил главнокомандующим оказавшегося под рукой прапорщика Крыленко и объявил о прекращении боевых действий. Исполнение приказа было гарантировано: после объявления мира солдаты снесли бы любого, кто попытался бы помешать новой власти. Духонин попытался — его тут же убили на месте.
Поначалу большевики были полны совершенно розовых иллюзий. Первым народным комиссаром по военным делам был назначен Подвойский — революционер с семинарским образованием, который военной службы и не нюхал. Вместе с Лениным они принялись делать в армии «революцию». 16 декабря 1917 года были опубликованы декреты: «Об уравнении всех военнослужащих в правах» и «О выборном начале и об организации власти в армии». Власть передавалась солдатским комитетам, командиры стали выборными, прежних офицеров ссылали в кухню и на конюшню. Армия окончательно перестала существовать, осталась масса, которая все еще сидела в окопах и потребляла определенное количество продовольствия. Впрочем, она таяла на глазах, солдатики бросали фронт и разбегались по домам, что немало радовало интендантов.
Однако при том, что новое правительство по опыту управления было не лучше старого, у него все же имелось одно серьезное отличие от прежнего. «Временные» так ничего и не поняли и ничему не научились. Новая же власть умнела прямо на глазах. И неудивительно: министры Временного правительства в случае неудачи рисковали разве что отставкой, а над этими болталась петля.
