Я уже подписывал рапорт, когда зазвонил телефон. Это был Тэд Эслингер.
— Вы нашли что-нибудь?
— Еще нет, но это ничего не означает.
— Я не уверен, но мне кажется, нас подслушивают.
— Возможно… Я позвоню вам попозже, днем. Хочу кое-что выяснить. Кстати, вам известна в вашем городе женщина, владеющая приемами джиу-джитсу?
— Что вы сказали? — его так удивил мой вопрос, что пришлось повторить.
— A-а, это, наверное, Одри Шеридан. Ее научил отец. А почему вы об этом спрашиваете?
— Просто мне нужна спарринг-партнерша, чтобы не потерять форму, — ответил я и положил трубку.
Я пересек газон и позвонил у кирпичного портика.
Дверь открыл все тот же слуга.
— Добрый вечер! — проговорил я. — Мистер Вольф у себя?
— Подождите немного.
Через закрытую дверь конторы доносился стук пишущей машинки мисс Вильсон. Слуга вернулся.
— Мистер Вольф вас примет.
Вольф сидел у открытого окна. Во рту у него торчала сигара, маленький столик был завален бумагами. Он методично перебирал их одну за другой.
— Нашли что-нибудь? — пролаял он, не вынимая сигару изо рта.
Я взял стул и уселся напротив него.
— Прежде всего, давайте расставим все по местам. Если вы хотите, чтобы я работал на вас, обращайтесь со мной корректнее.
Он вытащил сигару изо рта и злобно посмотрел на меня.
— Что вы этим хотите сказать, черт побери?
Я не ответил и спокойно закурил сигарету.
Вольф провел рукой по голове.
— Мой Бог! Исчезла еще одна девушка. Итак, девушки исчезают, вы спокойно наблюдаете, а я буду платить?
Тон его тем не менее смягчился.
— Вы платите за то, чтобы я нашел девушек. Препятствовать их исчезновению я не могу. Это не входит в круг моих обязанностей.
— Я уже говорил, незачем приходить ко мне, пока вы не обнаружите что-нибудь.
— Скажите, мистер Вольф, вы действительно хотите стать мэром? — неожиданно спросил я.
— И об этом я уже говорил. А когда я что-нибудь говорю, то это так и будет. Я буду мэром.
— Но сидя целыми днями у себя в кресле, вы мэром не станете. Другие-то шевелятся. Если вы хотите знать мое мнение, то я считаю, что надо играть серьезнее.
— Что вы имеете в виду?
— Кому принадлежит «Кранвильская газета»?
— Элвину Манкому. Зачем вам это?
— Что он за человек?
— A-а… выживший из ума старый пердун, — пробурчал Вольф. — Он никогда не вникал вдело. Газетой занимается исключительно Диксон.
— Как вы думаете, он продаст газету?
Вольф с удивлением воззрился на меня. Пепел его сигары осыпался на костюм.
— Продаст? С какой стати ему это делать? Он получает от газеты неплохие прибыли, и Диксон из кожи вон лезет, чтобы их увеличить.
— Диксон мертв.
Вольф сначала покраснел, потом побелел. Казалось, он мгновенно постарел лет на двадцать.
— Вы что, не читаете газет? Он умер прошлой ночью.
Эта новость, кажется, поразила его. Он смотрел на меня, ерзая в кресле и то и дело трогая свой птичий нос. Я дал ему еще некоторое время, чтобы прийти в себя, и продолжал:
— Полиция утверждает, что он умер от сердечного приступа. Но это не соответствует истине. Он убит.
Вольф подскочил.
— Убит?!
— Совершенно верно. Мэйси почему-то покрывает это убийство… — Я наклонился вперед и сказал конфиденциальным тоном: — Теперь, когда Диксон убит, вы можете купить газету — если пошевелитесь.
Несколько минут он раздумывал, а когда поднял глаза, я увидел в них колебание и заинтересованность.
— Но зачем мне ее покупать?
— Вы говорили, что умираете от скуки с тех пор, как оставили завод. Возьмитесь за газету. Это великолепная возможность заняться активной деятельностью. Кроме того, газета, как вы сами понимаете, — мощное орудие. Если вы не сможете удержать город в своих руках с помощью газеты, то ничем другим вы и подавно не удержите. С хорошим редактором вы сможете крепко навредить и Мэйси, и Старки, и любому другому, кто станет у вас на дороге.
Вольф поднялся и сделал несколько шагов по кабинету. Лицо его покраснело, маленькие глазки заблестели. Он возвратился на свое место и потянулся к кнопке звонка.
— Минуточку, — остановил я его. — Что вы хотите делать?
— А вам какое дело? Хочу поговорить с моим поверенным.
— Хорошо, но вызовите его сами.
— Что это значит?
— Сколько времени у вас работает мисс Вильсон?
— Моя секретарша? Шесть месяцев. А в чем дело?
— Шесть месяцев? Этого вполне достаточно, чтобы возненавидеть вас. Вы не из тех людей, которые нравятся женщинам. Если вы хотите иметь газету, то должны действовать осторожно и очень быстро. Учтите, что Старки тоже может заинтересоваться этим делом.
— А почему вы мне все это говорите? — с подозрительным видом осведомился Вольф. — Я ни в чем не могу упрекнуть мисс Вильсон.
— Вызовите своего поверенного сами. А когда купите газету, сообщите мне. Я помогу вам правильно ею распорядиться.
С этими словами я поднялся и направился к двери.
— Минуточку, — остановил он меня. — Я бы все же хотел знать, что вы успели сделать?
— Рассказывать пока нечего. Покупайте газету. С ней вы можете резко поправить свои дела и стать мэром, губернатором, папой римским — в общем, кем угодно, если только хватит сил.
Я тихонько подошел к приемной мисс Вильсон, осторожно повернул ручку и тихо вошел. Она сидела за столом, держа телефонную трубку возле уха, и буквально впитывала в себя все, что Вольф говорил по телефону.
Наши взгляды встретились. Она вздрогнула, но сохранила спокойствие. Я наклонился над столом и взял трубку у нее из рук.
— Вам совершенно ни к чему это слушать, — улыбнулся я. — Послушайте лучше меня, это гораздо интереснее.
Она попыталась достать меня рукой, норовя выцарапать глаза, но я вовремя отступил, схватив ее за руки. Она сопротивлялась, но я потянул ее на себя, заставив буквально распластаться на столе. После этого я галантно помог ей восстановить прежнее положение.
— Вы наглец! — взвизгнула она.
— Просто я не хочу, чтобы вы услышали нечто такое, что не предназначается для ваших ушей, — объяснил я, усаживаясь напротив. — Мне кажется, вам пришло время собрать вещички и уйти отсюда. Я не позволю больше шпионить за Вольфом.
В ее глазах появился ужас.
— Я ничего плохого не делала! — Голос ее дрожал. — Прошу вас, не говорите моему шефу. Я не хочу потерять место…
Я покачал головой.
— Я вам верю… На кого вы работаете? На Старки? На Эслингера? Или, может быть, еще на кого-нибудь?
Она нервно кусала губы. Глаза ее сверкали от злобы. Я начал опасаться, что она сейчас набросится на меня, но ей удалось сдержаться.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — безразличным тоном произнесла она. — Я уже полгода работаю у Вольфа и до сих пор не слышала от него никаких нареканий.
— Полгода — это слишком много. Берите свои вещи и выметайтесь, перемена обстановки вам не повредит, а Вольфу только пойдет на пользу.
— Я получаю приказы только от мистера Вольфа, — сказала она холодно. — Если он прикажет, чтобы я ушла, я уйду.
— Тогда мы его об этом спросим, — согласился я, направляясь к двери кабинета.
Она испугалась.
— Нет, не надо!
Я зашел в кабинет Вольфа. Он только что положил трубку. Я рассказал ему все, что произошло.
— Освободитесь от нее! Все, что вы делаете, становится известно Старки или Эслингеру.
Лицо Вольфа вытянулось.
— Я должен с ней поговорить… Нельзя же ее выгнать просто так! Мы ничего толком не знаем. Это все только ваши предположения.
Я посмотрел на него в упор.
— Но ведь она подслушивала!
— Ну ладно, ладно, — он начал нервничать. — Я не нуждаюсь в советах и сам выбираю свой персонал.
Я кивнул головой и вышел в приемную. Эдна Вильсон торжествующе улыбнулась мне. Я вернул ей эту улыбку и извиняющимся тоном сказал:
— Я ведь не знал, что вы с ним спите.
Улыбка сразу исчезла с ее лица.
Не дожидаясь ответа, я вышел и затворил за собой дверь.
Повернув дверную ручку, я вошел в маленькую, тесную каморку с убогим письменным столом, заваленным кучей бумаг. За столом сидела женщина, по виду старая дева. Она взглянула на меня подслеповатыми глазами.
— Кто занимается газетой? — спросил я.
Она указала на дверь в соседнюю комнату. Я постучал и вошел. За столом Диксона сидел молодой мужчина, который недовольно посмотрел на меня.
— Что вам нужно?
Я взял стул, основательно уселся на него и после этого протянул мужчине свое удостоверение. Пока он изучал текст, я осмотрелся. Обстановка была прежней. Человек, занявший место Диксона, был молод, пожалуй, не старше двадцати лет. Во всяком случае, было похоже, что подбородок его еще не знал бритвы.
