Моя рука проникает под джинсовые шорты, и мне безумно хочется…
- Макс! Мы на пляже! – В голосе Эми звучат колокольчики, но я понимаю, что она не шутит. Здесь слишком много народу. И всё же, ничто не может остановить меня от невыносимого желания сжать её ягодицы в своих ладонях, в награду получив от неё слабый стон.
- Хорошо, я просто разговариваю с тобой. Не переживай, – благосклонно отвечаю я, поглаживая её неторопливыми движениями. Она выгибается мне навстречу, как кошка, просящая ласки.
- Теперь твоя очередь открывать свой шкаф, – произносит она, присаживаясь на корточки так, чтобы, оказаться между моих ног ко мне спиной. Я сцепляю руки на её талии, оставляя её бедра с диким разочарованием, и всё же, с чувством невыносимого кайфа утыкаюсь в её медовые волосы.
- Мой шкаф пуст, – шепчу, не в силах оторваться от её шеи. Я посасываю её мочку уха, сам не замечая, как мои руки поднимаются к груди девушки. На Эмили нет белья. Эта мысль придавливает мой член к джинсам, а мозги начинают туго соображать и не улавливать её протестующие фразы. В тот момент, когда я схватил её ладонями за грудь, и она издала протяжный, расслабленный стон…
- Матерь Божья! Что это за молодежь-то пошла! Тьфу ты! И как вам не стыдно? – услышали мы от бабулечки, проходящей мимо нас по пляжу. Она шла рядом с дедушкой, который поглядывал на нас с любопытством поверх своих очков-половинок.
- Тереза, ну чего ты ворчишь. Вспомни, как в 1940... – Пожилая пара удалилась от нас, а мы с Эмили засмеялись с такой силой, будто бы до этого нас сдерживали, как минимум, час. Я повалился на песок, не в силах остановить поток беспрерывной истерики. Эмили тоже.
- Кто бы мог подумать, бабуля оказалась твоим спасением от меня. На этот раз, – голосом доминанта произнёс я, отходя от беспрерывного смеха. Я снова держал её на своей груди, опираясь на локти. - Посмотри на меня, – приказал я, слегка сжав её подбородок. – Почему фениксы? Птицы, что возрождаются из пепла… Но почему их два?
Меня давно мучили эти вопросы, и я знал, что получить их, это то же самое, что вскрыть все подарки на рождество за один присест.
- Они стали для меня светом, когда пять лет назад я погрузилась в кромешную тьму. Мне было совершенно не больно их делать, потому что я уже знала, что такое настоящая боль. – Я слушал Эми, внимая каждому её слову, стараясь не пропустить ни единого. – Я сделала одного сначала. Мне хотелось быть независимой, как эта птица. И особенной, потому что их не бывает. – Она усмехнулась, будто стыдилась своих детских размышлений. – И я знала, что тот, кто будет со мной, он тоже должен быть особенным, в чём-то похожим на меня – скрытным и коварным. Фениксы могут согреть теплом, а могут сжечь дотла одним лишь взглядом. И я сделала второго – хотела, чтобы они были вместе. Глупо звучит, знаю…
- Не глупо, – возражаю я, позволяя её голове опуститься на мою грудь. Я понимаю, о чём она говорит. В душе я надеюсь, что она считает меня таким – особенным, способным её согреть. Но я не хочу кричать о громких чувствах, потому что это за пределами моего характера. Я не привык произносить слова на ту самую букву.
Мы молчим, лежа на песке, и смотрим на звезды, которые сегодня ещё ярче, чем обычно, а луна похожа на розоватый диск от того, что слишком близко приближена к земле в период этого времени года. Я вглядываюсь в бездну звёзд над нашими головами и ощущаю предательски разрушающиеся барьеры в моей груди. Эмили заполняет мои легкие. Она проникает в моё сердце. Она повсюду.
- То созвездие, как будто зайчик. – Она поднимает руку к небу и показывает наверх. Я киваю, покрывая кроткими поцелуями её макушку. - Думаешь, на что похожа вселенная? – Эмили не отрывает глаз от звёзд, которые наблюдают за нами. А я думаю о том, что Ганс смотрит сейчас прямо на меня, если, конечно, он находиться там.
- На бесконечность, – просто отвечаю я, тоном программиста-умника. Или философа. Или я просто изображаю своего брата.
- На что поxожа бесконечность? – мурылычет она, как маленький ребенок, познающий мир.
- Я не знаю. На то, что не объять. – Мои взгляды довольно ироничны, и я не всегда могу быть романтиком. Только ради Эмили.
- На свет, – немного помолчав, произносит она, утыкаясь губами в мою грудь. Я мечтаю, чтобы между нами не было моей футболки. – Или на океан.
- Тогда, ты мой свет. А я твой океан. – Она прижимается ко мне ещё сильнее, отдает всю себя, сливаясь с моей кожей. Меня, и правда, переполняют чувства… Которые теперь не объять.
***
Я проник в его кабинет через окно, потому что не хотел привлекать к себе лишнее внимание со стороны его «братьев». Идти в одиночку в логово своего злейшего врага было бы чудовищной ошибкой – я думаю, они даже не пустили бы меня на порог этого ветхового, старинного здания, которое выглядело, как дорогой особняк, наполненный персонами голубых кровей. Но все, кто был в курсе, понимал, что это не так.
«Бетта Каппа Зетта» по слухам являлось чудовищным братством, а своей общественной деятельностью они лишь прикрывали свои грязные делишки… Как я вообще допустил то, чтобы Эмили была как-то связана с этим? Почему сразу не сложил элементы пазла воедино? Как всегда, был слишком занят своей собственной персоной и самокопанием. Я жалок в те минуты, когда думаю о себе.
Но теперь я, кажется, думаю о ком-то гораздо больше. И мне нравится эта часть меня, так непохожая на другую. Я чувствую, что создан для чего-то большего, теперь, когда могу быть опорой для маленькой и хрупкой девушки.
Мое существование не так бесцельно, как я считал весь этот год. Или всю свою жизнь.
В кабинете Дмитрия стоял настолько сильный запах сигарет Danhil, что мне казалось, будто я могу потрогать этот туман перед собой. Я уселся в кожаное кресло, закинув ноги на деревянный дубовый стол, что был заставлен кучей разных бумаг. Прямо на меня смотрела картина, на которой были изображены красные маки, что не очень приятно действовало мне на психику. Обстановка, как в типичном триллере: не хватает только сейфа за картиной с кучей «зеленых» и героина, припрятанного в двойном дне выдвижных ящиков стола.
Он сильно удивится, когда обнаружит меня здесь. Дмитрий долго не появлялся, я аж успел заскучать от муторного ожидания и скуки, но, примерно через час, услышал его шаги и звук отпирающейся двери.
- Так, так, – протянул он, растягивая свои слова, всем своим видом пытаясь крыть свои недоумение и страх, возникшие на его лице. Лицо Дмитрия побелело до такой степени, что приобрело цвет свой белоснежной рубашки. – И что ты здесь забыл?
