Повернулся прожектор, осветив море с правой стороны. Блестели только струи дождя, бьющие по мутной воде. Больше ничего не было видно. Раздался шум спускаемой лодки.
– Впереди, по-видимому, много дрейфующих кораблей, – сказал навигатор, наблюдавший за радаром. – Верно, рыбачьи шхуны и плоскодонки, пострадавшие от цунами… Скоро пройдем мимо второго морского порта.
– Спасательная лодка возвращается… – крикнул с мостика матрос.
– Ну как? Нашли? – спросил кто-то с палубы.
– Нашли… – ответили с лодки. – Но… он не в своем уме…
– Профессор Тадокоро… – Онодэра обернулся к профессору, который с непокрытой головой, без плаща угрюмо стоял рядом. – Наверно, сильно пострадали районы Кэйхин и Кэйе[8]… А прибрежного района Токио, кажется… вообще больше не существует…
– Цветочки… – пробормотал профессор; по его заросшему щетиной лицу стекал дождь. – Это еще только цветочки…
– Что там с нашими?.. – уронил Катаока. – В нашей конторе…
– Да, на самом деле? Как там Ямадзаки и Ясукава? – тихо проговорил Юкинага. – Удалось ли им спастись?..
Мрачная дождливая ночь, ночь разрушения, пожаров и цунами кончилась. Ливень немного смыл грязь, и обнажились страшные останки столицы. Пожары в прибрежном районе все еще продолжались, густо-черный дым, словно гигантский дракон, стелился низко над морем.
Онодэра вместе с профессором Тадокоро и Юкинагой вылетел из Йокосуки на вертолете – их срочно вызвали в канцелярию премьер-министра. Сейчас он смотрел через окно вниз на страшную картину разрушений. Над Иокогамой, Кавасаки и столицей кое-где еще поднимался дым с дотлевавших пожарищ. Эта огромная зона, где было сосредоточено двадцать процентов населения Японии, в неправдоподобной тишине простиралась сейчас под ясным голубым небом с редкими кучевыми облаками. На первый взгляд, с высоты, все казалось обычным, если не считать продолжавшего гореть прибрежного района. Кое-где виднелись уцелевшие высотные здания и башни. Но стоило вглядеться внимательнее, как тут же обнаруживались жуткие следы жестоких когтей гигантского и мгновенного бедствия.
Без конца и края сплошными рядами тянулись развалины. Разрушенные и полуразрушенные здания. Безобразные темные пятна пожарищ. На улицах и хайвеях закопченные искореженные скелеты машин. Почерневшие от огня зевы тоннелей. Блестящие черные глыбы расплавившегося асфальта. Тонкие струйки жидкого дыма. Онодэра еще из вчерашних новостей знал, что на шоссе Токио – Нагоя сообщение прервано из-за провала в почве.
Большинство крупных заводов сохранилось. Но почти все нефтеперерабатывающие предприятия сгорели или взорвались. Лишь кое-где торчали чудом уцелевшие ректификационные колонны и части трубопроводов. На улицах уже появился народ. Водовозные машины пожарной охраны и сил самообороны, с трудом пробившись через завалы, добрались до жилых районов. Люди с ведрами стояли в очереди за водой.
На взлетной полосе «А» аэропорта Ханада виднелись обломки самолета DC-8. Прибрежные взлетные полосы были под водой. Пожар в хранилищах горючего уже погасили, но как печально выглядел весь аэропорт! Не скоро его восстановят… Еще более трагическое зрелище являли собой земли по соседству с Ханэдой, когда-то с большим трудом отвоеванные у моря. У Онодэры больно сжалось сердце – сейчас все они превратились в огромное тускло поблескивающее болото. Среди опор монорельсовой дороги и скоростной магистрали застряли лихтеры и грузовые суда средней величины. Кое-где из воды торчали рухнувшие, вставшие дыбом пролеты мостов с зацепившимися за барьер грузовиками и фургонами. Прямо в воздухе висел поезд монорельсовой дороги. Что стало с его пассажирами?..
Над пригородным дворцом Хама, затопленным морской водой и нефтью, лениво расстилался дым. Далее стали попадаться накренившиеся и потрескавшиеся, но сохранившие форму пакгаузы и другие строения. Вон здания высотных отелей, торговых центров, Токийская башня, небоскреб Касумигасэки…
– Район Тиода пострадал совсем мало… – сказал Онодэра возбужденно. – А по второй магистрали Токио – Иокогама идут машины!
Над разрушенной столицей голубело совершенно ясное осеннее небо. Город постепенно оживал, начинал двигаться. Бульдозеры расчищали завалы. Тянулась вереница грузовиков, должно быть, они везли медикаменты для оказания первой помощи пострадавшим. Навстречу им шли грузовики и автобусы сил самообороны, полные людьми, наконец-то обретшими «ноги», чтобы добраться домой… Да, японцы привыкли к бедствиям, пробормотал про себя Онодэра, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Один немец, посетивший Японию в последние годы сегуната и бывший свидетелем большого пожара в Эдо, писал: «…Люди, у которых дома сгорели дотла, не предаются горю, они почти веселы; стучат молотками, сооружая себе новые жилища, а кругом еще догорает огонь пожара…»
Но на этот раз масштабы бедствия слишком велики. Как поведут себя люди, когда пройдет первая, «традиционная» реакция, когда станут известны истинные размеры несчастья и во весь рост встанут огромные проблемы восстановления… И сколько это будет длиться… Да к тому же, если случится еще что-нибудь…
– Правительственное сообщение… – сказал слушавший приемник Юкинага. – Число погибших предположительно превышает два миллиона человек… Общая сумма ущерба, по-видимому, составит более десяти триллионов иен…
– А это что такое? – спросил Онодэра, глядя вниз на высотные здания, с которых время от времени падали какие-то сверкающие предметы.
– Оконные стекла. Они продолжают падать и после землетрясения… – сказал профессор Тадокоро, не оборачиваясь. – Во время большого землетрясения в Перу из-за этих стекол тоже много людей погибло…
Как раз под этим вертолетом, уже начавшим снижать скорость, едва волоча отяжелевшие ноги, шел Ясукава. Лицо наполовину в запекшейся крови, пиджак и брюки превратились в лохмотья. Очень сильно болела голова…
Прошлой ночью, каким-то чудом выбравшись из здания, он – возможно, в поисках Ямадзаки – стал продираться сквозь толпу против ее течения, стукнулся о валявшийся на пути фонарный столб или еще обо что-то, упал, и по нему прошло множество людей… Очнувшись, Ясукава обнаружил, что находится на кладбище Аояма. Кругом было много народу, люди сбежались сюда целыми семьями. При каждом новом толчке раздавались испуганные возгласы. Ему стало дурно, и он опять потерял сознание. Его привел в чувство дождь. Кругом уже никого не было. О нем позабыли…
Он встал и побрел, дрожа под дождем.
– Холод-то какой, – бормотал Ясукава. – Страшный холод…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
