– Ещё раз дёрнешься – снесу твою поганую башку. Понял, урод? Ты меня знаешь – хрен ли с тобой церемониться… Мне и двух паршивцев хватит, чтобы месяц жить безбедно… У, гадёныш…
Дарт, сжавшись и прикрыв голову руками, ждал, что Жила, как обычно сопроводит свою речь увесистой оплеухой, но тот был сегодня необыкновенно добр. Никита повернул к Твану лицо и помотал головой – он один с Палёным не справится, а Дарт в предстоящей заварушке вряд ли быстро сообразит, что от него требуется. Да и Жила теперь был настороже.
Ночь пролетела быстро. Едва темнота стала уступать место серому рассвету, Морда растолкал спящих. Через полчаса костер уже горел, и Палёный помешивал в котелке густую похлёбку. Припрятав лодку в только ему известном гроте, Морда уселся к костру и начал жадно хлебать варево. Наевшись, он отдал свою ложку Нику и кивнул на котелок.
Дважды просить не пришлось. Пока наевшиеся конвоиры распутывали верёвки и упаковывали то, что собирались взять с собой, пленники выхлебали остатки еды. Горячая пища ободрила и притупила горечь от неудавшегося ночного плана.
Ещё несколько минут ушло на окончательные сборы, и вереница мужчин двинулась к скале, у подножия которой начиналась тропа. Было достаточно светло, хотя солнце ещё не встало. Туман, поднявшийся от реки, прятал вершины скал, делая их не такими уж и страшными.
Никита посмотрел вверх. Серо-коричневые скалы напоминали слоёный пирог – светлые и тёмные слои сменяли друг друга, нависая уступами над бурлящим потоком. В середине ущелья Пасть Дракона скалы расходились в стороны, освобождая берега, усеянные острыми, как зубы этого зверя, чёрными камнями.
Тван молчал. Казалось, провалившаяся попытка побега нисколько его не расстроила. Или он собирался что-то предпринять на тропе? Никита посмотрел на него, но парень безучастно шагал, пристально глядя себе под ноги.
Дарт пыхтел и сопел. Никита утром вкратце рассказал ему, что требовалось от него ночью, и теперь парень чувствовал себя виноватым. Сейчас бы он с удовольствием постарался загладить свою вину, но только не мог придумать как.
Тропа появилась внезапно и сразу же запетляла, резко уходя вверх. Морда остановил отряд и занялся перестроением. Первым встал Жила. Морда обвязал вокруг его пояса верёвку, закрепив её хитрым узлом.
Отмерив десять локтей, он точно так же обвязал веревкой Дарта, сняв при этом путы с его рук и ног. Следом в связке оказался Палёный, всё ещё с трудом шевеливший правой рукой. За ним пришла очередь Твана и Ника. Последним Морда встал сам, намотав вокруг пояса остаток верёвки.
Немного помолчав, вожак буркнул:
– Надеюсь, каждый понимает, что теперь его жизнь зависит от его соседей. Так, что без фокусов, засранцы…
Жила уверенно ступил на тропу, которая круто поднималась вверх, огибая блестящую чёрную скалу из гранита. За ним потянулись остальные. На спины пленников прикрепили ставшие лёгкими к концу пути мешки с остатками еды. Оружие разбойника прицепили к поясным ремням, чтобы оставить свободными руки.
Вначале идти было нетрудно. Тропа была довольно широкой, и усилиями многих проходивших здесь расчищена от больших камней. Никита улыбнулся – если дело пойдёт так и дальше, чего было их пугать довольно милой прогулочкой по берегу горной реки.
Через полчаса восхождение закончилось, и Жила ступил на карниз шириной не больше двух локтей. Никита, шагавший следом за Тваном, споткнулся и упал на колени. Его взгляд случайно скользнул вниз, и Никита в ужасе зажмурился – они стояли над рекой на уровне шестого этажа. Река яростно прыгала внизу, бешено плюясь и пытаясь добросить до них клочья грязной пены.
Тычок в спину заставил его подняться и сделать несколько шагов на ватных ногах. Морда сзади хмыкнул и проворчал:
– Нечего вниз пялиться. Лучше вон, спину дружка своего разглядывай. И ручонкой за скалу цепляйся – для надёжности…
Никита кивнул, пытаясь проглотить подступивший к горлу ком. Он страшно, до судорог и обмороков боялся высоты, и его никаким калачом нельзя было заманить подняться выше, чем на один метр над поверхностью земли. Правда… всё это было раньше, в той жизни… Ник твёрдо решил, что смотреть вниз больше не будет. Но тропа периодически сужалась так, что взгляд нет-нет да и нырял за её кромку.
Жила шёл медленно, иногда останавливаясь, чтобы сбросить вниз свалившиеся на тропу камни. Пару раз Дарт помогал ему, и они общими усилиями отправляли увесистые валуны в стремительный водоворот.
В очередной раз кинув вниз взгляд, Никита увидел, что русло ушло чуть вправо, а прямо под карнизом открылся берег со страшными островерхими камнями, среди которых, к полному своему ужасу, он разглядел выбеленный дождями и ветрами череп.
Никита охнул и вцепился в скалу. Морда, тяжело шагавший сзади, рявкнул:
– Я кому говорил – не смотри! Придурок! – и помолчав, добавил. – А черепок это одного головореза, чистого упыря… Тоже всё вниз пялился…
Ущелье то сужалось так, что казалось – оттолкнись посильнее и перелетишь через ревущую Ярельду, то расширялось, пуская вниз потоки света, в лучах которого среди голых камней кое-где росли невысокие, облетевшие сейчас деревца.
К обеду висевший над ущельем туман рассеялся, и неяркое зимнее солнце даже стало пригревать. Внезапно тропа расширилась, и уставшие путники ввалились в маленькую пещерку, услужливо приготовленную рекой для короткого отдыха.
Мешки развязали, и Морда щедро выдал каждому по ломтю мяса и половине чёрствой лепешки. По-братски запив еду водой из кожаной бутыли, они посидели ещё несколько минут, нежась на солнце. Но долго отдыхать Морда не дал – он с тревогой глядел на наползавшие со стороны моря кудрявые облака и, понюхав для чего-то воздух, приказал подниматься.
Цепочка путников опять поползла по тропе. Вскоре облака затянули солнце, и резко похолодало. Тропа опять начала забираться вверх, и Никита с ужасом увидел, что она с каждым шагом становится всё уже. Морда пыхтел сзади, бормоча отборные ругательства. Внезапно идущий впереди Жила остановился, поднял вверх руку, и до Никиты донеслось:
– Эй, всем цепляться за скалу – тут проклятая тропа совсем обвалилась!
Колени задрожали, Никита начал оседать. В голове зашумело, а недавний обед активно запросился наружу. Морда грязно выругался и отвесил парнишке солидную затрещину, от которой туман в голове у того несколько рассеялся.
– Я тебя, сучий потрох, просто отвяжу сейчас и брошу в реку, если ты не перестанешь изображать целку, впервые наткнувшуюся на стоячий член! Кончай вянуть, огрызок собачий! Хватайся зубами за скалу и топай, падла, шевели задом! Там для вас, уродов, кое-где даже скобы заколотили – есть же на свете люди добрые! Эй, тебя, дерьмо, это не касается, что ли?! Пошел!!
Никита с ужасом увидел, что должен идти по тропе шириной не больше двух его ладоней. Он отвернулся лицом к скале, уцепился пальцами за выступающий камень и, задержав дыхание, сделал маленький шажок правой ногой. Потом подтянул левую. Получилось. Кое-как отдышавшись, он рукой нащупал следующий камешек и медленно повторил всю процедуру. Если не смотреть вниз и не думать о страшных камнях, то получалось вполне сносно.
Через пару метров попалась первая скоба, Никита ухватился за неё, как за спасательный круг. Он так бы и стоял, вжавшись в стену, но верёвка натянулась, и пришлось делать следующий шаг.
До спасительного расширения тропы оставалось совсем немного, когда случилось то, чего все в глубине души боялись. Внезапный порыв ветра, пролетавший по ущелью, решил подшутить над Палёным именно в тот момент, когда он, уже отпустив очередной вбитый крюк, делал следующий шаг.
Палёный зашатался, скребя пальцами слишком гладкую поверхность и извиваясь всем телом. Лицо его мгновенно побледнело, глаза выпучились от ужаса. Больная рука дёрнулась, пытаясь найти опору, и этот болезненный толчок оказался последним – дико вскрикнув, Палёный рухнул вниз.
Дарт не мог видеть за своей спиной всей этой картины, и далеко не худенький Палёный падая, так дёрнул верёвку, что Дарт тоже не смог удержаться. Его спасло лишь то, что парень, готовясь к очередному шагу, ещё не успел разжать левую руку. Он намертво вцепился ею в забитую кем-то скобу и теперь почти висел над пропастью, не имея возможности развернуться.
