принёс васильки,
Мне их Славка на морфий сменял!
В процедурной в полусне я
Свет гашу,
Мы шушукаемся с нею:
«Шу-шу-шу!»
У неё всё в том же ритме
Виражи,
«Если любишь, — говорит мне, —
Завяжи!»
Смех-то смехом, но вот он, прогресс:
Зуб даю, буду чист, как кристалл!
Я с иглы потихонечку слез,
Я в астрал выходить перестал!
Там, в астрале, и баб даже нет,
Ну и хрена ли мне в нём ловить?
Я иду к медсестре в кабинет,
Я найду, чем её удивить!
Стих ей в рифму, даже песню
Написав,
Я, как гордый буревестник
В небесах,
Слышу сердца зов пьянящий,
Вечный зов!
Нету в мире кайфа слаще,
Чем любовь!
Нет почётнее награды,
Что сказать?
Если любишь, значит, надо
Завязать!
Я окреп от женской ласки
Наяву!
Я в полёте, я в завязке,
Я живу!
…Выше голову, братишка,
Ё-моё!
Слезь с иглы, беги вприпрыжку
От неё!
И живи без дури, дряни,
Не тужи!
Не ходи по скользкой грани,
Завяжи!
1986
«Нинка в шёлковой одеже…»
Нинка в шёлковой одеже
У окна хлебает чай.
Каждый день — одно и тоже,
Хоть ложись и помирай.
Ветер шалый, злой, колючий,
Да печаль-тоска в груди.
Да всё тучи, тучи, тучи.
Всё дожди, дожди, дожди.
Мимо Нинкиной станицы
Колька-шо́ фер проезжал.
Он зашёл воды напиться.
Он ромашку ей сорвал.
Ехал, ехал по дороге
Тыщу вёрст — устал в пути
И от Нинки-недотроги
Глаз не может отвести.
И они вдвоём в обнимку
Заплутали в трёх соснах.
Он глядел, глядел на Нинку,
Руки гладил ей впотьмах.
На скамейке в сельском клубе,
Отыскав в пути причал,
Колька грел её, голубил,
На ладошки ей дышал.
Он собрался незаметно.
Он поехал, порулил
В полумраке предрассветном,
Как от пристани отплыл.
Огонёчками мигая,
Он в окно махнул рукой:
«Будь здорова, дорогая,
Не печалься, я с тобой».
Время мчится, пролетает —
День, неделя, месяц, год.
Нинка сохнет и скучает,
У окна сидит и ждёт.
Омут чёрный, лес дремучий
За оврагом впереди,
Да всё тучи, тучи, тучи.
Всё дожди, дожди, дожди.
Пир горою у соседей.
Девки пляшут под баян.
«Ну, когда же ты приедёшь?» —
Нинка шепчет вдаль, в туман.
Он кормил её конфетой,
Со щеки стирал слезу:
«Я тебя по белу свету,
Как царевну, повезу.
Покажу тебе столицу
И другие города!»
…Он зашёл воды напиться.
Он уехал навсегда…
1995
«Как дитя на конфетку…»
Как дитя на конфетку,
Он глядел, — будто впрок —
На любимую Светку,
Наглядеться не мог:
«Дал же Бог нам с тобою!»
А потом в пять утра
Под ружьём его трое
Увели со двора.
И закрылись ворота.
Вот и все тут дела.
Лишь неделя — всего-то —
После свадьбы прошла.
Ворон дремлет на ветке,
В будке стрелочник спит.
Светка в синей беретке
На перроне стоит.
«Эй, не лезьте, соседи,
Отцепись ты, родня!
Он здесь мимо поедет.
Он увидит меня!»
Пролетают составы,
За вагоном вагон.
Ветер, дождь. «Эй, куда вы?» —
Светка шепчет вдогон.
Чтоб народ рядом с нею
Не ходил, не зевал,
Старшина в портупее
Кого надо позвал.
За зелёную рощу,
Вдаль её, в тишь да гладь
Увезли темной ночью
Жизни срок коротать.
Сладок завтрак у Светки,
Ей дают, вон, с руки
Порошки и таблетки
От печали-тоски.
…Всё завяло, прокисло,
Паханок дуба дал —
Тот, в Кремле. Светка вышла —
И опять на вокзал.
Там кассир, словно в клетке,
И спокоен, и сыт.
Светка в синей беретке
На перроне стоит.
Пролетают вагоны,
Скрежет, стук, дым и чад,
И вороны, вороны
Всё кричат и кричат.
Дождь холодный и редкий
В серой мгле моросит.
Светка в синей беретке
На перроне стоит…
1994
«Месяц из-за облака вылез…»
Месяц из-за облака вылез.
Я с друзьями горькую пью.
Мы среди берёз повалились.
Я один остался в строю.
Я развёл костёр на поляне,
Чтоб людей берёг от беды,
Типа, как маяк в океане,
Типа, свет далекой звезды!
Девки подошли, смотрят в оба,
Водят хоровод во хмелю,
У меня любовь к ним до гроба,
Я их больше жизни люблю!
Девки верещат: «Мы согласны
Быть с тобой один на один!
Огонёк в ночи — это классно,
Веселись, гуляй, сукин сын!»
Вон, уже Маруська, оторва,
Протоптав во ржи колею,
Тянет меня в лес: «Это здорово,
То, что ты остался в строю!»
«Я во всём селе королевна!» —
Слышу Зинкин крик
