— Все в порядке. Я знаю, как тебе тяжело.
— Это же один из моих людей! Для меня это личный выпад. Кто-то вошел в эту комнату и убил этого… этого мальчика. Как будто муху прихлопнул! Убийца его не знал, не испытывал к нему никаких чувств. Ему просто нужно было устранить небольшое препятствие, чтобы проникнуть в мой дом. Для него это ничего не значило… Дай мне минуту, Даллас, мне надо прийти в себя. Тогда от меня хоть будет какой-то толк — и тебе, и ему.
Он вышел из комнаты, а Ева повернулась к напарнице.
— Пибоди, займись этим. Зафиксируй место, вызови экспертов, начинай опрашивать соседей. Мне придется уехать в Башню.
— Мне тоже надо там быть.
— Они вызвали меня, а не тебя. Подбородок Пибоди окаменел.
— Я ваша напарница, и если вам хотят прищемить задницу, значит, и мне тоже.
— Ценю твои высокие чувства, хоть и выраженные в несколько странной форме, но мне необходимо, чтобы моя напарница прикрыла собой этот участок. Ты нужна ему, — добавила Ева, кивнув на Пауэл-ла. — Ты должна помочь Морсу. А если мне прищемят задницу, Пибоди, я хочу, чтобы ты довела расследование до конца, не распустила команду. Я не пытаюсь тебя уберечь, я рассчитываю на тебя.
— Ладно, я этим займусь. — Пибоди подошла к Еве и встала рядом с ней над телом Джозефа Пауэл-ла. — Я о нем позабочусь.
Ева кивнула.
— А теперь расскажи мне, что ты здесь видишь.
— Он вошел сам. Через дверь. Он знает, как обходить охрану, а тут и обходить нечего. Ни камер, ни консьержа. Он выбрал Пауэлла, а не Сибрески, потому что Пауэлл жил один, и потом, он был санитаром, значит, именно он оформлял бумаги. Умышленное убийство, чисто деловое. Он вошел и приступил прямо к делу. Пауэлл был в постели — либо спал, либо одурел от «травки», либо и то и другое. Он просто наклонился, прижал оружие к его горлу и нажал на спуск. М-м-м… — Пибоди быстро оглядела комнату. — Никакого пропуска или удостоверения личности, поблизости не видно. Он мог забрать пропуск и подделать его для собственных нужд. Это мы проверим. А потом он просто вышел. Время смерти мы установим, но предположительно это произошло в середине вчерашнего дня.
— Вот с этого и начни. Я вернусь домой, как только освобожусь. Возможно, Морс захочет сам уведомить ближайших родственников, но если нет…
— Я обо всем позабочусь. Не беспокойтесь об этом, Даллас.
— Ладно, не буду.
Ева направилась к двери, но остановилась перед плакатом Мэвис.
— Не смей ей рассказывать!
С этими словами она вышла из комнаты.
В лаборатории Рива работала бок о бок с Токимото. Они почти не разговаривали, лишь изредка обменивались репликами на компьютерном жаргоне, понятном только специалистам. Но в основном между ними царило молчание. Она думала, он ждал.
Рива и предположить не могла, как страстно ему хочется заговорить, как давно он придумывает и оттачивает слова, обращенные к ней. Но он твердил себе, что она в беде и сейчас не время. Она только что овдовела и только что узнала, что покойный муж использовал ее. Она уязвима, эмоционально не защищена. Это было бы равносильно… кровопийству — так, кажется, это называется? — приставать к ней сейчас со своими чувствами.
Но когда Рива с усталым вздохом откинулась на спинку кресла, слова полились сами собой:
— Вы себя изнуряете. Вам нужно передохнуть. Двадцать минут. Прогулка на свежем воздухе.
— Мы уже близки к решению. Я это чувствую.
— Двадцать минут все равно ничего не изменят. У вас глаза красные.
Она криво усмехнулась.
— Спасибо, что сказали.
— Да нет, у вас чудесные глаза. Просто вы их переутомляете.
Рива закрыла глаза.
— Вы даже не знаете, какого они цвета на самом деле.
— Отчего же? Знаю. Они серые. Как дым. Или туман в лунную ночь.
Она открыла один глаз и покосилась на него.
— А это еще откуда взялось?
— Понятия не имею. — Токимото был растерян, но решил идти до конца. — Очевидно, у меня мозги устали, и теперь они такие же красные, как ваши глаза. Я думаю, нам стоит пойти прогуляться.
— Почему бы и нет? — Рива пристально взглянула на него и поднялась из-за стола. — Идемте. Почему бы и нет?
Рорк наблюдал за ними с другого конца комнаты.
— Слава богу, наконец-то, — пробормотал он. — Давно пора!
— У тебя что-то есть? — с надеждой вскинулся Финн.
— Нет. Извини. Я думал о другом.
— Что-то ты сегодня немного не в форме, а, мальчик мой?
— Я в форме. — Рорк потянулся за своей кофейной кружкой, обнаружил, что она пуста, и еле удержался от искушения запустить ею в стеклянную стену.
— Давай я тебе еще налью, а заодно и себе, — Финн проворно выхватил кружку из рук Рорка.
— Спасибо.
Наполнив обе кружки горячим кофе, Финн вернулся и подвинул свое кресло, чтобы сесть рядом с Рорком.
— Она может за себя постоять, ты же знаешь.
— Мне ли не знать.
Рорк взял инструмент, тонкий, как зубной зонд, и осторожно поскреб какое-то микроскопическое наслоение на микросхеме. Но, увидев, что Финн не трогается с места, как ни в чем не бывало попивая кофеек, он отложил инструмент и тяжело вздохнул.
— Я ей вломил как следует перед уходом. Видит бог, она это заслужила. Но мне жаль, что это случилось так не вовремя.
— Я не стану встревать между мужем и женой. Тем, кто встревает, обычно больше всех и достается. Не хочу, чтоб меня растерзала стая бешеных псов. Но я вот что скажу: когда жена смотрит на меня так, будто она готова изжарить мои мозги на обед, я обычно отделываюсь цветами. Покупаю у разносчика на улице и приношу ей с широкой улыбкой на лице. — Финн отхлебнул еще кофе. — Только на Даллас цветы вряд ли подействуют.
— На нее не подействует мешок алмазов из южноафриканских копей! Если только не огреть ее этим мешком по дубовой колоде, которую она называет головой. Господи Иисусе, эта женщина доводит меня до белого каления!
Финн выдержал пятисекундную паузу, что-то мурлыча себе под нос.
— Ты, очевидно, хочешь, чтобы я с тобой согласился? Чтобы сказал что-то вроде: «Да, эта Даллас, конечно, непрошибаемая»? Но если бы я это сказал, ты бы из меня мозги вышиб. Так что я лучше просто выпью кофе.
— Да, мне это очень поможет.
— Ты же неглупый парень. Сам знаешь, что надо делать.
— И что же, например? Финн хлопнул его по плечу.
— Пресмыкайся! — сказал он и отодвинул свое кресло на безопасное расстояние.
Нет, игра еще не кончилась. Видит бог, игра продолжается, и в кресле пилота теперь сидит он сам!
Он расхаживал взад-вперед по комнатам — по своим комнатам, которыми так гордился. Тут он был полным хозяином. Никто о них не знал.
Ну, скажем, никто из живых.
Идеальное место для обдумывания новых стратегических шагов. И где, как не здесь, поздравить себя с удачно завершенной работой? Этот извращенец с голубыми волосами оказался детской забавой. Просто детской забавой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
