Совершенное действие было результатом хорошо продуманного решения машины. Если бы рука не вызвала огонь на себя, буджам избрал бы другую мишень.
«Боб» пронесся мимо буджама.
Холт посмотрел на Пере-Сника и сказал: «Сейчас!»
Шаман Ринов ощутил магию колдовства, которая уже вступила в силу. Жертва не отличалась от скелка – только была большой и несъедобной.
Его народ повторял теперь все строки заклинания.
«Мы убьем тебя».
«И съедим тебя».
Пере-Сник сконцентрировался и мысленно сделал рывок в направлении своей жертвы. Он парил вдоль жарко пылающих клапанов и проводящих путей мощного сердца буджама.
Трудно было вообразить всю силу энергии этого сердца, но ее было недостаточно, чтобы помешать Пере-Сни-ку. Шаман коснулся истинного сердца машины.
«Чтобы мы, Люди…»
В одну миллисекунду электроны бешено закрутились и разлились ручьями, в следующую – паутина энергии взметнулась волной, закачалась, захлебнулась…
«Могли жить…»
…и перестала существовать. Сердце вздрогнуло, огромная мертвая машина со свистом неслась своим курсом.
«Боб» круто свернул, чтобы избежать столкновения со случайной оборонной ракетой.
Теперь машина была инертным телом в центре разъяренного роя ос.
Холт посмотрел на Пере-Сник, Рин кивнул ему.
«Свершилось», – сообщил он по каналу связи с Ринами и перевел сообщение остальным пилотам.
«Амарант…» – скорбно сказал Богдан.
«Мы подсчитаем потери позже», – прервала его Морган. Ее голос прозвучал печально. – «Машина – вы уверены, что с ней покончено?»
Пере-Сник тихо проворчал.
«Она мертва», – повторил Холт.
«Теперь уничтожить ее», – предложил кто-то на связи.
«Как? Направить на солнце?» – это был голос Богдана.
«Может быть, сохраним ее?» – предложила Танзин. «Выпотрошим, разберем на части, посмотрим, что там. Чем не доказательство, что мы заслужили наше вознаграждение?»
Радиопереговоры потекли своим чередом, пилоты начали подсчитывать потери.
Послышался голос Морган: «Холт? Когда мы вернемся на Алмиру с Ринами, я не думаю, что все останется по-прежнему». Холт знал наверняка, что она имеет в виду. Потом Морган добавила: «Я не забыла про кофе. Я очень хочу тебя увидеть!»
«Я тоже», – ответил Холт.
На канале связи послышался голос Д-р Эпсли, она выразила благодарность и поздравила всех от имени ПМ и принцессы Электы. Она попыталась сказать все, что положено.
«Как насчет буджама?» – спросил Богдан. – «Если мы разберем его по частям, то сумеем определить, откуда он взялся?»
Администратор на Алмире согласилась, что это вполне реально.
«А потом, раз у нас есть теперь секретное оружие, найдем по следу его логово и вытряхнем из проклятых машин все внутренности?»
Д-р Эпсли рассмеялась: «Может быть, и вытряхнем, а, может, и нет».
«Непременно вытряхнем!» – сказал Богдан.
Но, когда Холт переводил это Ринам, он не чувствовал такой уверенности.
Находящийся рядом с ним Пере-Сник одобрительно промычал.
Теперь слушай.
Я рассказал правдивую историю. Это было время моей радостной дружбы с «Холтом», как называли его другие Люди, и моего узнавания чужого, но замечательного мира.
В том сражении я был еще совсем-совсем юным и горячим, когда летел на одном корабле с женщиной по имени Кай-Анила, вдыхая ее храбрость и воодушевление, и пытался внести свою жалкую лепту в общее дело.
А теперь я передохну немного, чтобы отдышаться и освежиться.
Только помните, мои щенята, мои малыши, моя надежда, что это – правдивая и правильная история о том, как, наконец, мы начали обретать нашу свободу.
Эд Брайант
ПЕРЕСЕКАЯ ЧЕРТУ
Видение Кирси/Алмира было столь продолжительно, что Ларс, почти вернувшийся в реальный мир своего заточения, все еще переживал последний заключительный момент контакта с Ринами. В мире телепатии с деформированным временем перед ним предстали из будущего Холт Калдер и Морган Кай-Анила. А последний прямой контакт с Ринами происходил уже в настоящем. Разум Ларса соприкоснулся с интеллектами двух представителей этой расы – старого Пере-Сника, который раньше являлся ему во сне в виде животного, заросшего темной шерстью, и художника Масс-Грея.
Именно тогда Ларс осознал, как мозг живого существа, этот сгусток протоплазмы, вступает в контакт с разумом, способным существовать внутри разграфленных металлических пластин – или внутри разграфленных устройств, которые в телепатическом сеансе выглядели как металлические пластины с выгравированными серебряными линиями.
«Никакого песнопения там», – пел Пере-Сник. А образ Масс-Грея на заднем плане, с кистью в руке, мудро кивал головой. Пение, поэзия, искусство значат многое. Не все, но многое.
Когда прервался последний контакт и Ларс вышел из телепатического транса, в его голове все еще звучали отголоски мыслей пилотов-истребителей системы Кирси/ Алмира. Он все еще ощущал магию интеллекта Ринов, который так же отличался от разума его самого и Кампана, как они оба отличались друг от друга.
И, конечно, именно от Ринов исходило это последнее задиристое замечание о стихах, пении, искусстве. Ларс не знал, предполагалось ли и его сохранить в тайне. Несомненно, зонд берсеркера выудил эту мысль из сознания Ларса вместе с остальными эпизодами. Теперь не имело значения, была ли полученная информация секретной – берсеркер был знаком с ней не хуже Ларса, а, пожалуй, и лучше.
Заключенные едва успели вернуться в свое жилище, а дверь за ними – захлопнуться, как сквозь толщу скал раздался грохот взрыва и толчок, достаточно сильный, чтобы свалить пленников с ног. С укрепленного балками потолка посыпались осколки. В какое-то мгновение Ларсу показалось, что он снова очутился в шахте с Джеммой и Патом Девлином.
Наксос закричал: «Это – не рудниковые работы, это военная атака!»
Все переглянулись. Ларс увидел на лицах своих товарищей смешанное чувство страха, надежды и восторга. Возникшее минутное затишье показалось вечностью. Ларс затаил дыхание в ожидании, что берсеркер или его противник превратят их в ничто.
Потом титанический, раздирающий уши рев потряс скалу, воздух и самое пространство. Это – не взрывы, подумал Ларс, – а запуск. Берсеркер поднимал в космос свои боевые комплексы, пытаясь скорее ввести их в действие на безопасном от планеты расстоянии. Тот, кто напал на базу, поймал его врасплох.
Новые удары обрушивались на скалу, в недрах которой находились пленники. Мощные толчки и вибрация грозили переломать людям зубы и кости. Наксос скорчился, сжал кулаки, стиснул зубы и начал высоко прыгать – насколько позволяло помещение с таким низким сводом: «Давай! Достань его! Убей его! Размажь о стенку!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
