"Может быть, мы только откладываем решение проблемы", — с сомнением произнесла Соллас.
"Почему же?"
"Предположим, какой-нибудь доблестный рыцарь привезет чашу Грааля и потребует руки Мэдук. Ты согласишься выдать ее замуж за рыцаря, но Мэдук снова станет упрямствовать, что вполне возможно. Что тогда?"
"Я ее просто отдам этому рыцарю. Пусть маленькая вертихвостка выбирает замужество или рабство — мне все равно. Как только мы от нее избавимся, все связанные с ней проблемы станут проблемами ее супруга".
Королева Соллас захлопала в ладоши: "И у нас больше не будет проблем!"
"Проблемы останутся, но их станет меньше", — Казмир повернулся и вышел из гостиной.
На следующий день, на площадке парадной лестницы, к королю Казмиру осторожно подступил отец Умфред: "Ваше величество! Хотел бы испросить вашего соизволения обменяться с вами парой слов — по вопросу чрезвычайной важности".
Казмир смерил жреца взглядом с головы до ног: "Что еще тебе нужно?"
Отец Умфред посмотрел по сторонам, убеждаясь в том, что его никто не подслушивает: "Государь, я провел многие годы в Хайдионе в качестве духовника ее величества, а также выполняя множество других обязанностей. Естественно, мне становились известны многие события, более или менее значительные, иногда остававшиеся неизвестными другим. Это проистекает из самого характера моей службы".
Казмир недовольно хмыкнул: "В этом я не сомневаюсь. Ты знаешь больше меня о моих делах".
Умфред вежливо рассмеялся: "Недавно мне дали знать, что вас интересует судьба ребенка принцессы Сульдрун".
Казмир насторожился: "И что же?"
"Я мог бы узнать имя этого ребенка и его нынешнее местонахождение".
"Как ты собираешься это сделать?"
"В настоящее время не могу точно сказать. Но в данном случае речь идет не только о возможности добыть интересующие вас сведения".
"Ага. Ты хочешь что-то выпросить".
"Не буду отрицать очевидное. Цель моей жизни — стать архиепископом Лионесса. Если бы мне удалось обратить короля Лионесса в христианство, конклав кардиналов в Риме рассматривал бы это достижение как убедительный довод в пользу моей кандидатуры".
Казмир нахмурился: "Короче говоря, если я обращусь в христианство, ты мне скажешь, как зовут сына Сульдрун".
Отец Умфред кивнул: "В сущности, в этом и состоит мое предложение".
"Ты хитрый мошенник, — тон короля Казмира стал угрожающе спокойным. — Тебя когда-нибудь пытали на дыбе?"
"Нет, ваше величество".
"Твоя дерзость граничит с безрассудством! Если бы не королева Соллас, не отстающая от меня с бесконечными просьбами и упреками, ты рассказал бы все, что знаешь, сопровождая рассказ стонами и воплями".
Отец Умфред кисло улыбнулся: "Ни в коем случае не хотел бы проявить неуважение к вашему королевскому сану, а тем более дерзость! Я всего лишь надеялся, что мое предложение удовлетворит любопытство вашего величества".
"Повторяю: тебе повезло, что тебя защищает королева! Какова процедура обращения в христианство?"
"Это всего лишь крещение — достаточно произнести несколько слов ектеньи".
"Гм. М-да. Пустяк, конечно", — размышлял король Казмир. Через несколько секунд он резко произнес: "Ничто не изменится ни на йоту! Если успех вскружит тебе голову, не снести тебе головы! Ты не будешь контролировать церковные денежные средства — все суммы будут поступать в королевскую казну и выплачиваться из королевской казны, а римские папы не получат ни гроша! Это понятно?"
"Государь, такая система существенно затруднит управление делами!" — протестующе проблеял жрец.
"Но такая система необходима, чтобы архиепископ не становился вором. У меня в Лионессе не будет толпы бродячих монахов, слетающихся, как мухи на падаль, при одном упоминании о возможности полакомиться и разжиться за государственный счет. Таких бездельников будут пороть и продавать в рабство, чтобы они занимались полезным трудом".
"Ваше величество! — в отчаянии закричал Умфред. — Иные бродячие монахи — святые высшего ранга! Они несут благую весть в самые удаленные уголки мира!"
"Пусть убираются в свои удаленные уголки без промедления — в Тормуз или в Скорн или в Татарские степи! Но в Лионессе чтоб духу их не было — никаких жирных задниц, никаких потных тонзур, понятно?"
Отец Умфред тяжело вздохнул: "Вынужден согласиться — мы сделаем все, что можем".
"Радуйся, жрец! — мрачно сказал Казмир. — Сегодня тебе повезло. Ты заключил сделку и спас свою драгоценную шкуру от дыбы! А теперь говори все, что знаешь".
"Мои сведения нуждаются в подтверждении, — без запинки отозвался священник. — Вы получите их завтра, сразу после церемонии крещения".
Король Казмир молча повернулся и ушел к себе в апартаменты.
На следующий день, в полдень, Казмир явился в небольшую часовню королевы. Он молча стоял, пока отец Умфред опрыскивал его святой водой и елейно произносил фразы по-латыни. Затем, повторяя слова за Умфредом, король пробормотал "Отче наш" и несколько отрывков из ектеньи. В завершение отец Умфред схватил крест и, высоко поднимая символ веры над головой, приблизился к королю: "Опустись на колени, брат Казмир! В смирении, преисполнившись восторгом, поцелуй крест и посвяти жизнь благочестивым деяниям и прославлению Церкви!"
"Придержи язык, жрец! — спокойно обронил Казмир. — Терпеть не могу самонадеянных дураков". Посмотрев по сторонам, он сделал широкий повелительный жест рукой, обращаясь ко всем свидетелям церемонии: "Оставьте нас!"
В часовне остались только Казмир, священник и королева Соллас. Король повернулся к супруге: "Дражайшая королева, было бы лучше, если бы на этот раз ты тоже удалилась".
Соллас громко фыркнула. Напряженно выпрямившись, она промаршировала из часовни, всем видом выражая оскорбленное достоинство.
Король Казмир повернулся к жрецу: "А теперь рассказывай все, что обещал! Если это ложь или какие-нибудь глупости, ты проведешь остаток дней в темнице".
"Ваше величество, да будет вам известна вся истина! Давным-давно волны вынесли на берег молодого принца, почти утопленника — на пляж под садом вашей дочери Сульдрун. Его звали Эйлас, теперь он — король Тройсинета и прочих земель. Сульдрун родила ему сына. Чтобы спасти ребенка, она отдала его кормилице; родители кормилицы укрыли его в Тантревальском лесу. Там этого сына, по имени Друн, феи подменили своей девочкой, которую вы нарекли именем Мэдук. Эйласа бросили в темницу, но он бежал — каким образом, мне неизвестно. Теперь он страстно вас ненавидит. Сын его, принц Друн, также не испытывает к вам теплых чувств".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
