— Да, — подтвердил Гомер. — Опыт номер тринадцать.
— Ой, — сказал Фредди. — Моя бабушка говорит, что ничего хорошего из этого не выйдет. Кругом чертова дюжина.
— Это все одни суеверия, — сказал Гомер. — Ты-то ведь не суеверный, правда, Фредди?.. Знаешь, я обещал Далей, что мы поможем ему, когда занятия кончатся.
Будем поливать, полоть и все, что надо.
— Вот хорошо, — сказал. Фредди. — Вдруг вырастет клубничное дерево, а?
— Кто знает, — сказал Гомер. — Во всяком случае, мы-то увидим раньше всех.
— Ага, — сказал Фредди. — Давай завтра же туда сходим. Каждый день после школы ребята наведывались в оранжерею узнать, как дела. Но ничего нового всю неделю не было, если не считать, что в рамы вставили стекла, а у Далей, помимо спины, заболела шея.
Семена не всходили, и хозяин теплицы становился с каждым днем все беспокойнее и все чаще жаловался на ломоту в пояснице и на мозоли. А в пятницу у него заболели и глаза — так пристально всматривался он все эти дни в землю в надежде увидеть первые всходы.
В субботу утром Гомер не явился к открытию парикмахерской. Он ворвался с опозданием, и его крик сразу же огласил всю комнату.
— Они уже! — кричал Гомер.
— Кто уже? — спросил шериф. — И где уже?
— Семена! У Далей в оранжерее... Они взошли! Все тринадцать.
— Пошли посмотрим! — крикнул дядюшка Одиссей, кидая обратно на стол позапозапрошломесячный журнал.
И все они — шериф, дядюшка Одиссей, парикмахер и Гомер — помчались в машине шерифа к оранжерее.
— Вот, смотрите! — с гордостью крикнул им Далей Дунер с порога теплицы и показал на тринадцать крохотных нежных росточков.
— Выглядят очень хорошо, — заметил парикмахер.
— Мне кажется, я почти вижу, как они растут, — сказал дядюшка Одиссей.
— Да, если пристально смотреть, можно увидеть, — согласился Далей. Еще бы!
Столько витаминов и удобрений я в них вбил... Гвозди бы начали расти.
И он опять занялся подкормкой своих питомцев — щедрой рукой рассыпал вокруг каждого из них питательные удобрения; а потом принялся полоть, поливать, разрыхлять. И делал это не без удовольствия.
Но все равно прошли недели, прежде чем тринадцать ростков поднялись до высоты Гомерова уха. Самый высокий из них даже достиг Гомеровой макушки как раз в тот день, когда начались каникулы и Гомер с Фредди пришли, как и обещали, чтобы помогать Далей Дунеру.
Ребята продолжали подкормку, таскали мешки с удобрением, поливали и слушали жалобы Далей Дунера на его поясницу.
— Смотри, Гомер, — говорил Фредди — эти растения, как нарочно, не дают никаких цветов, никаких плодов или ягод, а только стволы да листья. Чтоб трудней было разобрать, что же это такое на самом деле!
— Но зато как много листьев и стеблей, — говорил Гомер. — Может, это вообще какой-нибудь кустарник или даже деревья?
— Теперь они растут еще быстрее, — удивлялся Фредди. — Наверно, потому, что стало теплей... Смотри, Гомер, вон то, справа от тебя, выросло сегодня на целый фут! Если не больше...
Гомер подошел к растению помериться с ним ростом и увидал, что оно уже намного выше его макушки.
А через день все тринадцать растений касались своими верхушками стеклянной крыши оранжереи.
— Придется разбивать стекла наверху, — сказал Далей Дунер. — Здесь им уже места не хватает.
— Ой, похоже, это действительно деревья! — закричал Гомер. — А никакие не овощи!
Правда?
— Во всяком случае, они растут, — сказал Далей счастливым голосом. — И хватит гадать. Берите-ка лучше молотки, лезьте на крышу и бейте стекла. Только осторожней — не поцарапайте ни себя, ни растения.
И Далей Дунер отправился на другой конец города, чтобы привезти оттуда еще грузовик с удобрением, а Гомер и Фредди взобрались на крышу оранжереи и в охотку начали колотить молотками по стеклам, помогая растениям распрямиться и выбраться на волю. Стекло раскалывалось с веселым треском, и осколки, словно брызги водяного фонтана, летели на землю.
— Ух, здорово! — кричал Гомер после каждого удара молотком, — Ух, красота!
— Здорово-то, здорово, — сказал Фредди, — а сколько осколков подбирать придется!
— Пожалуй, спина заболит, как у Далей, — сказал Гомер, останавливаясь, чтобы передохнуть. — -Гляди! Гляди на них!..
Это он крикнул о растениях, которые просто на глазах, расталкивая друг друга ветвями, протискивались сквозь отверстия в крыше. Казалось, что распрямляющиеся ветви радостно вздыхают и приговаривают: «Ой, хорошо! Ой, чудесно! Вот спасибо, вот умники ребята...»
Гомер как будто бы слышал эти вздохи и поэтому вслух отвечал растениям.
— Пожалуйста, — говорил он. — Проходите. Высовывайтесь на здоровье.
К тому времени, когда Далей вернулся на грузовике, набитом удобрениями, верхушки всех тринадцати растений уже покачивались под теплым летним ветром, подставляя свои огромные невиданной формы листья полуденным лучам солнца.
Далей тут же схватил лопату и начал разбрасывать удобрения. А ребята слезли с крыши и стали подбирать осколки.
Любые вести, как вы знаете, распространялись по городу Сентербергу с космической скоростью. Так же быстро жители узнали и о загадочных растениях Далей Дунера и начали приходить к нему, чтобы своими глазами взглянуть на чудо. Народу было так много, что кто-то посоветовал Далей брать плату за вход, п оранжерею. Сначала он с негодованием отверг это предложение, но чтобы как-то умерить наплыв публики, согласился.
Однако вскоре никому уже не надо было брать входного билета, чтобы убедиться в необыкновенности далси-дунерских саженцев, поскольку та их часть, что подымалась над крышей, к концу недели стала раза в три больше той, что находилась в самой оранжерее.
— Да, — говорил дядюшка Одиссей, — это уже прямо роща или даже лес.
Кто-то пустил слух, что в оранжерее, у подножия диковинных растений, появились гигантские дыни — футов десяти в поперечнике. Но это, увы, оказалось «уткой» — на растениях не было ничего, никаких плодов, даже самых маленьких. Никаких ростков, почек, бутонов или цветов.
— Что-то не слишком они красивы, — говорил шериф про далси-дунеровские деревья.
— Посмотрим, сказал слепой, — отвечал на это Далей, — Во всяком случае, они уже куда больше, чем любое растение в нашем городе.
А шериф покачивал головой и принимался наводить порядок на улице перед оранжереей, где скапливалось столько людей и машин, что получались пробки — не хуже, чем в большом городе в часы «пик».
— Чего-то они мне вроде напоминают, — сказал как-то Гомер. — Листья у них на что-то похожи... На очень знакомое... Только вот на что?
— Может, это картошка, — предположил Фредди. — Надо посмотреть под землей. Вдруг у нее такая ботва?
— Если Фредди говорит правду, — сказал шериф, — то простой лопатой такой картофель не выкопаешь. Придется нанять экскаватор, ведь каждая картофелина будет телечиной с выкву... то есть я хотел сказать — величиной с тыкву!
— Вот увидите! — крикнул им Далей Дунер. — Вот увидите, они будут самыми большими... самыми лучшими в мире!
И он ринулся к себе в оранжерею, чтобы еще добавить удобрений под корни своих питомцев.
Прошли новые две недели, но ничего примечательного не случилось. Если не считать того, что непонятные деревья еще прибавили в росте, выпуская новые и новые ветки, а листья их становились все крупнее и крупнее. Однако по-прежнему не было и в помине цветов или плодов.
Деревья Далей Дунера стали основной достопримечательностью и главной отличительной чертой сентербергского пейзажа. Они господствовали над всей местностью, давно оставив позади, а точнее, ниже себя сентербергскую ратушу и даже трубы заводов Эндерса, выпускающих витамины на все буквы алфавита.
— Не думаю, что на них вообще вырастет что-нибудь, кроме листьев. Да, теперь я просто уверен в этом. — Так сказал парикмахер Биггз, сидя в кафе у дядюшки Одиссея за чашкой кофе. — Вся сила ушла у них в листья. Очень уж Далей их перекормил.
— Лично я давно бы их подрезал, — сказал шериф. — На де-сте Малси... то есть на месте Далей.
— Да, — сказал дядюшка Одиссей, — для него это большое разочарование. Так усердно он ведь давно уже не работал... Наверно, с тех пор, как ставил уличные знаки в новом квартале.
— Эти бы я подрезал, — продолжал шериф свою мысль и одной рукой показал, как-бы он это сделал, а другой стряхнул с усов крошки от пончика. — Эти бы я подрезал, говорю, а на будущий год... зато... может быть...
Дверь в кафе открылась, и появился Гомер. Он вошел спокойно, не торопясь, даже лениво, и тихо сел у прилавка.
— Привет, племянник, — сказал дядюшка Одиссей. — Угощайся пончиками. Бери прямо из машины.
— Нет, спасибо, — сказал Гомер, задумчиво глядя на пончиковый автомат, сбрасывающий свою продукцию по желобу в пончикоприемник.
