– Тетя Кристины. –Голос Лайона звенел от гнева.
Ричардс уронил письмо на стол.
– Простите меня, Кристина, но я думаю, что ваша тетя…
– Можете так думать, но не произносите, – прервал его Лайон, прежде чем Ричардс успел договорить.
Кристина медленно опустилась на колени Лайона. Тот обнял ее за талию.
– Я все равно не понимаю, как это было сделано. Печать ведь цела!
Ричардс объяснил ей, как легко с помощью пара вскрыть письмо.
– Специалист смог бы подробно объяснить вам это, моя дорогая, – сказал он.
Ричардс ушел через несколько минут. Как только дверь закрылась, Кристина разрыдалась. Лайон притянул ее к себе и прижал к груди.
Он не пытался утешить ее. У нее накопилось слишком много слез, и прошло немало времени, прежде чем стихли мучительные рыдания.
– Я тебе намочила всю рубашку, прошептала она между всхлипами.
Она снова прижалась к нему, уперлась макушкой ему в подбородок и устало вздохнула.
Она не двигалась очень долго, и Лайон решил, что она заснула. Он не возражал. Он готов был просидеть так весь день, если ей от этого станет легче. По правде говоря, он подумал, что именно столько времени ему и понадобится, чтобы утих его гнев.
Ричардс намеревался назвать графиню сукой, решил Лайон. Старая ведьма заслуживала этого, и даже больше.
Кристина, судя по всему, тоже думала об этом, потому что вдруг прошептала:
– Знаешь, я раньше считала всех англичан такими же, как моя тетя…
Он не ответил. У него перехватило дыхание, и он молил Бога, чтобы его молчание побудило ее продолжить.
Его терпение было вознаграждено через несколько минут.
– Мой отец ненавидел белых. А когда я жила с графиней в Бостоне, моим единственным другом был мистер Девенрю. Это он привез меня к тете и каждый день приходил, чтобы заниматься со мной. Мне не разрешалось выходить из дома. Графиня все время твердила, что она стыдится меня. Я была очень растеряна, не понимая, почему она считает меня такой недостойной.
– Ты не такая, – – решительно сказал Лайон. – Ты очень, очень достойный человек.
Кристина кивнула.
– Хорошо, что ты заметил это, – сказала она. Улыбнувшись, он стал ожидать продолжения. Казалось, прошла вечность, прежде чем Кристина заговорила вновь.
– Она обычно запирала меня в моей комнате на ночь. Я старалась не ненавидеть ее за это.
Лайон закрыл глаза и судорожно вздохнул. Он чувствовал ее страдание. Оно обдавало его жаром, словно кипящая лава, и глаза щипало от наворачивающихся слез.
– Я не в силах была терпеть и положила этому конец.
– Как, душа моя?
– Я сняла петли с двери, – призналась Кристина. – После этого графиня стала запираться в спальне. Она боялась меня. Я не обращала на это внимания. Она стара, Лайон, и по этой причине я пыталась уважать ее. Именно этого хотела бы моя мама.
– Джессика?
– Нет, я никогда не знала Джессику.
– Тогда кто?
– Мерри.
Лайон не мог удержаться от вопроса:
– Она тоже ненавидит всех белых?
– О нет, Мерри ни к кому не испытывает ненависти.
– Но человека, которого ты называешь отцом, ненавидит?
Он не надеялся на ответ. Молчание затянулось. Не нужно было расспрашивать ее, сказал он себе. Черт, он же только что поклялся больше никогда ни о чем ее не спрашивать!
– Да, ненавидит, – прошептала Кристина. – Но не меня, конечно. Мой отец любит меня всем сердцем.
Лайон не сказал ни слова в ответ, и Кристина решила, что он не понял ее.
– У меня есть брат.
Опять ничего. Ни слова, ни вздоха, ни звука.
– Его зовут Белый Орел.
Медленная улыбка осветила лицо Лайона.
– Ты понимаешь, что я говорю тебе, Лайон? – спросила она.
Лайон поцеловал ее в макушку.
– Понимаю, – прошептал он. Обхватив ладонями ее лицо, он мягко приподнял его и нежно поцеловал, прогоняя все ее страхи.
– Я самый счастливый человек в мире. Я никогда не думал, что смогу найти женщину, которую полюблю так, как люблю тебя, Кристина. Я в огромном долгу перед твоей семьей, дорогая. Они сберегли тебя для меня.
– Ты их не знаешь, но говоришь так, словно они тебе дороги, – прошептала Кристина, и голос ее задрожал от переполнявших ее чувств.
– Конечно, они мне дороги, – сказал Лайон. – Твоя мама, должно быть, добрая, ласковая женщина, а отец…
– Гордый воин, – подсказала Кристина. – Такой же гордый, как ты, Лайон.
– Я люблю тебя, Кристина. Неужели ты действительно думала, что из-за твоего прошлого я…
– Я никогда не считала себя недостойным человеком. Никогда. Я – львица. По правде говоря, это англичане в моем представлении были недостойными людьми… пока я не встретила тебя.
Лайон улыбнулся.
– Ты научилась у отца гордости, – заметил он. – Меня это радует.
– Лайон, тебе будет непросто. У меня совсем иные привычки. Я не хочу больше притворяться. По крайней мере когда мы одни…
– Хорошо. Я тоже не хочу, чтобы ты притворялась в том, в чем ты притворялась. – Он засмеялся, потому что сам совершенно не понял, что он сейчас сказал.
– Я люблю тебя, Лайон, – прошептала Кристина, дрожащими пальцами поглаживая его затылок. – Лайон, я хочу…
– Я тоже, – проворчал Лайон и вновь приник к ее губам. Только теперь это был жадный поцелуй. Кристина обвила руками его шею. Она хотела сказать, что хочет вернуться домой, в Лайонвуд, но его поцелуй заставил ее забыть обо всем. Он вновь и вновь припадал к ее губам, пока ее дыхание не превратилось в тихий прерывистый стон.
– Пойдем наверх, Лайон, – прошептала она между поцелуями.
– Нет времени, Кристина.
– Лайон!
Он хотел было улыбнуться требовательным ноткам, прозвучавшим в ее голосе, но был слишком занят тем, что пытался совладать с собой. Кристина страстно прижималась к нему, покусывала мочку уха, доводила до безумия…
Он не смог бы подняться наверх, даже если бы от этого зависела его жизнь.
Глава 14
"Он появился ночью, когда все спали. Было страшно холодно, но Джейкоб хотел побыть наедине с женой и поставил маленькую палатку.
Я услышала странный звук и, выглянув из повозки, увидела мужчину, склонившегося над Эмили и Джейкобом. Я окликнула его, все еще не осознавая опасности. Я только вспомнила, что настала очередь Джейкоба караулить.
Мужчина встал и повернулся в лунном свете лицом ко мне. Крик застрял у меня в горле. Эдвард пришел за мной! В руке он держал окровавленный нож.
Я была так потрясена, испытывала такой ужас, что едва могла двигаться. Меня заставила действовать ты, Кристина. Ты проснулась и захныкала, и это вывело меня из оцепенения. Я не намерена была допустить, чтобы Эдвард убил тебя.
