авангарде широким пеленгом. В бинокль хорошо виден несущий контр-адмиральский флаг «Кола».
Контр-адмирал Вадим Макаров мог гордиться собой. Сейчас под его флагом шли лучшие корабли Империи, боевое ядро самого сильного русского флота — Северного. Вадим Степанович с юных лет ставил себе цель сравняться с отцом, с тем заслуженным любимым народом и царем адмиралом, что поднял свой флаг над Тихоокеанской эскадрой. Тогда мы проиграли японцам, сейчас шли грозить самим британцам. Пожалуй, отец мог бы гордиться сыном.
Ни для кого уже не было секретом, флот атакует «Фарерский барьер». Торчащие посреди океана к северу от Шотландии пустынные скалы. Нищее захолустье, жители которого испокон веков зарабатывали себе на пиво и ячменный хлеб рыболовством, контрабандой и пиратством. Сейчас эти продуваемые ветрами острова приобрели серьезное значение. Корабли и самолеты с фарерских баз перекрывали пути прорыва в Атлантику, портили кровь рейдерам и подлодкам.
Макаров шел в бой не один. Во фьордах южной Норвегии принимала топливо эскадра вице-адмирала Лютьенса. Немцы собрали в кулак все свои ударные корабли. Весьма немногочисленные. Добрая крейсерская эскадра, если посудить. Увы, германский флот представлял собой блеклую тень эскадр Ингеноля и Шеера в одиночку бросавших вызов Гранд Флиту.
Линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау» строились в прокрустовых рамках договоров проигравшей страны и изначально не создавали угрозы костяку британского флота. Несбалансированные корабли с толстой броней и слишком слабыми в серьезном бою 305-мм орудиями. По-хорошему: рейдеры, большие крейсера, но не капитал-шипы.
Два тяжелых крейсера типа «Лютцов» тоже продукт ухищрений постверсаля. Прекрасные океанские рейдеры, истребители торговли и убийцы крейсеров не годились для боя с тяжелыми кораблями. Их включили в состав эскадры только из крайней нужды. Больше некого. Разумеется, Гюнтеру Лютьенсу с удовольствием дали бы новые супер-линкоры, но они только достраивались.
Легкие силы это четыре крейсера с шести- и восьмидюймовым калибром. С ними двенадцать эсминцев. Все что гросс-адмирал Эрих Редер наскреб для этой операции. Увы, сражения начала войны дорого обошлись Кригсмарине. Корабли гибли, получали повреждения, возвращались в порт с поломками. Даже на защищенных рейдах и у пирсов баз их настигали удары британской авиации.
Впрочем, Гюнтер Лютьенс не унывал. Адмирал трезво оценивал свои линкоры-крейсера и больше возлагал надежды на коробкообразные угловатые туши «Цепеллина» и «Брумовски». Два авианосца отнюдь не лучшие представители своего класса. И если «Граф Цепеллин» считался средним, нес броню и серьезную артиллерию, то названый в честь известного австрийского аса «Годвин Брумовски» типичный легкий, с маленькой авиагруппой и чисто оборонительным вооружением.
Вечером Макаров распорядился снизить эскадренный ход до шести узлов. Рядом с линкорами и старичком «Навариным» пристроились танкеры. Насосы жадно заглатывали мазут в бездонные цистерны. Сгоревшие в котлах тонны крови земли требовалось восполнить. Адмирал предпочел идти в бой с полными танками.
Эсминцы тоже пополняли запасы топлива. В первую очередь это касалось 2-го дивизиона из старых «Супер 'Новиков». Когда-то проектировавшиеся для Балтики по еще послевоенным заданиям, эти корабли не отличались океанской дальностью плавания. Отвечавшие за заправку штабные офицеры не забыли и более современных «Хищных птиц», «Хищников» и эскортных «Туземцев».
Уже ночью высоко поднявшие грузовую марку танкеры и транспорты повернули к Норвегии. Их курс лежал на гостеприимный рейд недавно освобожденного Ставангера. В сопровождение Макаров выделил 1-й дивизион, самые старые эсминцы флота. Он и эти «Новики» с удовольствием оставил бы при себе, но в Норвежском море шалили подлодки. Только две недели назад «Опричник» получил торпеду в борт и с большим трудом дополз до Девкиной Заводи.
В адмиральском салоне «Измаила» горел свет. Вадим Степанович уже дважды пытался разогнать офицеров по каютам, но те саботировали распоряжение. Имел место вопиющий факт нарушения прямого приказа вышестоящего начальника в военное время. Штаб в полном составе плюс начальник бригады линкоров напрашивались на трибунал. Извиняло офицеров лишь то, что контр-адмирал сам не торопился исполнять собственное распоряжение.
— Есть новости от немцев?
— Лютьенс молчит. Осло передает вчерашнее штормовое предупреждение у Ньюфауленда.
— Значит, своим он тоже ничего не передавал, — сделал вывод капитан-лейтенант Кучкин.
— Хитрая лиса. Имитирует прорыв тяжелой эскадры в Атлантику. Пока держит крейсерский ход, в проливе разгонится до полного. Мы так договаривались.
— Так ведь и проскочит, Вадим Степанович. Наглость второе счастье.
— Это хорошо. Ударит по англичанам с веста.
— Может, все же стоило соединиться у Норвегии и идти одним флотом? — Милевский вспомнил один из самых горячо обсуждавшихся планов операции. Начальник штаба держался за него до последнего. Однако, окончательное решение принималось в Петербурге. У МГШ свое видение операции, возможно даже под Шпилем глядели дальше, чем из Романова-на-Мурмане.
— К черту старые бумаги! — рыкнул Макаров. — Надеемся на удачу Лютьенса и работаем по плану.
Командиры русских кораблей знали, что идут ровнять с пляжем фарерские базы. Это было правдой. Некоторым было известно, Макаров прикрывает прорыв на океанские трассы Лютьенса и своей «Полтавы». Это тоже правда. Маленькие кусочки цельной картины операции «Плутон», планы внутри планов цеплялись друг за друга как шестеренки. Каждый отражал свою сторону реальности, каждый отдельный план казался самостоятельной операцией и по отдельности они не давали представление о масштабной задумке «Плутона».
Идею операции подал адмирал Кедров, черновую схему разработали в МГШ. Отшлифовал до готового расписания уже Макаров со своими людьми. Ему же и предстояло на практике доказать правильность штабных выкладок. Немецким коллегам, как и командованию эскадры план спустили сверху, разумеется оставив пространство для маневра. В море ведь все совсем не так получается, как видится с береговых скал.
Рейдерской эскадре адмирала Лютьенса предстояла почетная роль приманки. Более мощный русский флот играл роль тяжелого молота, которым из Санкт-Петербурга собирались прихлопнуть британцев. Или наковальни, если вдруг что пойдет не так. Показательная прополка «Фарерского барьера» задача сопутствующая. Рейд в Атлантике следующий шаг, если будет кого отправлять в крейсерство, если англичане не решатся на сражение. Последнее крайне маловероятно, но чем черт не шутит!
— Радио с «Витязя»! — в салон влетел посыльный из рубки.
— Дай сюда! — Макаров выхватил из пальцев мичмана карточку.
— Обнаружен приз. Веду захват, — прочитал вслух Вадим Степанович. — Слово лишнего не вытянешь. Англичанин радио дал?
— Не могу знать, господин контр-адмирал.
— Добро. Запросите Шестакова о радиоперехватах.
— Будем считать, в Скапа-Флоу знают наши координаты, — процедил сквозь зубы Милевский.
— Если они кого видели, то только «Витязь», Николай Адамович, — заметил до этого молча листавший справочник каперанг Наумов. Флагманский артиллерист давно порывался уйти к себе в каюту отсыпаться, но что-то его
