— Что ты задумал? — насторожилась Кэтрин.
— Хочу наконец сделать тебя своей женой, в полном смысле этого слова. — в его глазах заплясало пламя, и она возразить не успела, как тот прильнул к ней, увлекая страстным поцелуем. Девушка чуть не задохнулась, обескураженная неистовым порывом мужа. Его губы терзали ее рот, а язык проник внутрь, требуя ответа. И Кэтрин поддалась, млея от удовольствия обвила шею Мишеля дрожащими руками. Он тяжело дышал, и девушка испугавшись того, что сделала ему больно, спросила:
— Тебе больно?
— Очень, — ответил, прикусив ее нижнюю губу, — Настолько, что хочется тебе съесть.
— Глупый, я же волнуюсь, — обиженно насупилась она.
— А я и не шучу, — его губы скользнули к уху. — Я хочу тебя так сильно, что у меня внутри все горит.
Язык мужчины проник в ее ухо, и Кэтрин вскрикнула задрожав. А дыхание мужчины обжигало кожу покрывая, тело огромными мурашками. Кэтрин казалось, что она превращается в липкую патоку под напором его сильных рук. Он не стал заморачиваться с расстегиванием платья, а схватив за края разорвал пополам. Девушка вскрикнула, треснувшая ткань больно полоснул по животу.
— Прости, — прошептал он, целуя покрасневшую кожу. Кэтрин вскрикнула, от прикосновения его губ, тело пронзали искры. Закричала, изогнувшись, когда его язык очертив пупок заскользил к груди. А потом втянув сосок, прикусил затвердевшую бусинку. Не в состоянии терпеть сладкую пытку, девушка вцепилась пальцами в его плечи. И дернулась, пытаясь вырваться, но муж не позволил, прижав бедром к постели.
— Тише, тише девочка, — прошептал, снова припав к ее губам, а горячая ладонь накрыла груд, и большим пальцем обвел сосок. Кэтрин задыхалась, даже поспевать за его требовательным языком было пыткой. Ее тело будто пылало, требуя немедленно погасить уничтожающий пожар. Она извивалась под ним, то плотнее прижимаясь к обнаженному телу Мишеля, то пытаясь вырваться в поисках спасения.
Он оставил в покое грудь и рука скользнула между ног, нащупывая самый главный сгусток нетерпения. Коснулся заветного бугорка и девушка, всхлипнув, застонала. Казалось, с ее тела заживо содрали кожу, оголив все чувствительные точки. Она не знала, что последует дальше, но страстно желала этого. Ей до боли хотелось прекратить эти нестерпимые мучения.
— Какая же ты горячая, — простонал граф, запустив в ее лоно два пальца, — Я сойду с ума, если не попробую тебя на вкус…
Его голова медленно опустилась вниз и застыла между ее ног. Кэтрин забыла как дышать, мертвой хваткой вцепившись ему в волосы. А его губы коснулись самой напряженной точки, нежно очертив ее языком. И девушка закричала, содрогаясь от неизвестного ранее удовольствия. Это было страшнейший пыткой, которую хотелось немедленно прекратить, и в то же время никогда не останавливать. Промедления были сродни смерти. Спазмы блаженства рассыпались внизу живота, медленно расползаясь по всему телу. И когда напряжения достигла своего пика, Мишель отстранился, стащив с себя кальсоны. И снова нависнув над ней, охрипшим голосом прошептал:
— Прости, я не могу больше ждать…
Кэтрин напряглась в предвкушении чего-то большего. А мужчина застонав, прижался пахом между ее ног. Девушка видела, что муж с трудом сдерживается. Его лицо было напряжено, вены на висках вздулись, а лоб покрылся потом. Не желая мучить любимого, Кэтрин инстинктивно обхватила его бедра ногами, и большего приглашения ему не требовалось. Твёрдая плоть прижалась к лону осторожно проникая вглубь. Она напряглась, привыкая к новым ощущениям. Но тут же закричала, ослепленная вспышкой боли.
— Прости, но иначе никак… — Мишель расцеловал ее мокрое от слез лицо, и задвигался быстрее.
Сначала Кэтрин показалось, что он ее разрывает. Она даже попыталась вырваться. Но боль постепенно отступила, оставляя место новым ощущениям, которые нарастали с точками внутри. Вскоре Мишель застонал, и словно потеряв контроль, вцепился пальцами в ее бедра, вдавливая их в себя. И Кэтрин задрожала вместе с ним, цепляясь влажными руками за его спину. Ее тело словно разрывало на куски, с каждым движением мужа, удовольствие приближалось к вершине… И в следующий миг она взорвалась, содрогаясь от пламени окутывающего тело. Кэтрин будто умерла, и возродилась заново, совершенно другим человеком. Она и помыслить не могла, что бывает на столько хорошо…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Почему ты передумал? — спросила девушка когда их дыхания выровнялись. Ее голова устроилась удобно на груди Мишеля, и Катрин неосознанно вслушивалась в его сердцебиение.
— Ты о чем? — не сразу отозвался он.
— О том, что произошло сейчас, и чего избегал прежде…
— Хочу чтобы ты принадлежала мне полностью, — граф прижал ее к себе.
— А раньше не хотел?
— Раньше я старался об этом не думать.
76 ГЛАВА
Кэтрин куталась в шерстяное покрывало, грея руки о горячую чашку с чаем. Середина зимы выдалась очень морозной. Камины полыхали сутками на пролёт, но все равно не справлялись с диким холодом. Графиня согревалась только ночью в объятиях любимого мужа. А днями изводилась от тоски по нему.
— Ничего не хочешь мне сказать? — спросила Мэри отвлекая ее от раздумий.
— А должна? — нахмурилась Кэтрин.
— Я думала мы подруги, — обиженно упрекнула служанка, — И ты доверяешь мне.
— Конечно доверяю, — ответила девушка улыбнувшись, — Что за глупости!
— Я все ждала, когда ты наконец расскажешь сама, но видимо этого не случится, — не унималась насупившись подруга.
— Мэри, ну не мучай ты меня, — застонала устало Кэтрин, — У меня от холода уже голова не работает. Скажи уже в чем дело?
— Ты долго ещё собираешься скрывать? — спросила та в лоб.
— Что? — замерла графиня, сжав чашку.
— Свое положение, — хмыкнула Мэри, — Неужели ты думаешь, что я не заметила? Я давно поняла, только надеялась что ты сама все скажешь.
— Я… — Кэтрин побледнела, дрожащей рукой поставив чашку на стол, — Я хотела сказать, но не знала как…
— Зачем ты вообще скрываешь? Это такое счастье! — наконец оттаяла служанка.
— Счастье, только граф не любит детей, — печально произнесла Кэтрин.
— Ты и ему ничего не сказала? — удивилась Мэри, осудительно покачав головой.
— Нет, Мэри не сказала, — призналась в отчаяние графиня, — Пыталась много раз, но не смогла.
— Ты должна ему сказать.
— Знаю, но мне страшно, — развела руками девушка.
— Глупости, он полюбил тебя и обязательно полюбит вашего ребёнка, — настаивала подруга, — Ты и его когда-то боялась, но посмотри, теперь вы счастливы.
— Я расскажу, скоро все расскажу, — пообещала Кэтрин. — Только не торопите меня, я и так постоянно думаю об этом.
— Кэтрин, скоро он сам все поймёт, и не обрадуется тому, что ты скрывала.
— Я понимаю, но ничего не могу с собой поделать.
О беременности Кэтрин узнала в конце осени. И сразу впала в хандру. Несколько дней она провела в кровати не вставая. Все решили, что девушка простудилась. Мишель очень волновался за ее здоровье, и она хотела бы раскрыть ему причину своего недуга, но не могла. Воспоминания о том, с каким пылом он заявлял, что не хочет детей, не давали ей покоя. Она чувствовала себя предательницей, и в то же время беззаветно любила своего не родившегося ребёнка. И понимала, что никогда не сможет от него отказаться. Даже если муж поставит перед выбором, Кэтрин выберет малыша. Поэтому девушки и не рассказывала Мишелю, желая, как можно дальше оттянуть этот пугающий момент. Она лишь желала насладиться его любовью, прежде чем он ее отвергнет. Но Мэри была права, скрывать это глупо и уже бессмысленно. Скоро все станет понятным. И собравшись с духом, графиня решила открыться супругу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она легла в кровать не раздеваясь, потому что знала, если не будет преграды, муж сразу же увлечёт ее в омут страсти. И Кэтрин забудет обо всем, что хотела сказать.
Мишель чуть задержался. И влетев в комнату сразу же кинулся стаскивать с себя одежду, жадно поглядывая на жену, укутанную по подбородок в одеяло. Но скользнув в постель он обнаружил ее полностью одетой. И вопросительно подняв брови, нетерпеливо спросил.
