— Связь может наладиться, а может и не возобновиться. Мы не должны ждать. Мы обязаны немедленно вернуться к «Хиусу». Воды осталось меньше чем на четверо суток. С завтрашнего дня я сокращаю выдачу.
Юрковский вскочил:
— Уходить? Когда дело сделано только наполовину? Ограничиваться жалкими крохами, стоя в двух шагах от сокровищницы тайн и загадок? Нам доверили ответственнейшее дело...
Быков понял, что это — решительный разговор. Он начинался уже не раз — геологи давно и отчаянно настаивали на глубокой разведке Дымного моря. Упускать такие возможности! Не сделать того, что так необходимо! Сворачивать на полпути! Юрковский размахивал руками в благородном негодовании, Дауге возвышал голос. Но Ермаков либо отмалчивался, либо давал ответы настолько неопределенные, что геологи, не в силах преступить законы походной дисциплины, начинали задыхаться от злости, распираемые громовыми словами.
Правда, Быков не ожидал, что решительный разговор произойдет именно сейчас, когда они так уютно собрались провести два-три часа. Вечер испорчен окончательно... Остается одно — смириться и слушать... И подать голос, если потребуется. А в том, что это потребуется, он был уверен: стоило только поглядеть на эти бледные, осунувшиеся лица. Каждый полон решимости, и каждый уверен в своей правоте...
Ермаков прервал Юрковского:
— Считаете ли вы достаточно полными данные о геологии окрестностей Голконды?
— На дальних подступах?..— Юрковский прищурился.
— Да, на дальних.
— Данные относительно полны,— осторожно проговорил Дауге,— но...
— Вами закончено в первом приближении изучение качественного и количественного состава полезных ископаемых окрестностей Урановой Голконды.— Теперь Ермаков говорил громко и резко.— Вы доказали пригодность окрестностей Голконды для разработок. Собрали основательный материал о природных условиях района. Определили режим радиоактивности. Составили карту местности — геологическую и топографическую. Провели геофизическую разведку недр Венеры в этом районе...
— Но данные расплывчаты и недостаточно полны,— ворвался в речь командира Юрковский,— Имея возможность получить гораздо более точные данные...
— Мы не имеем такой возможности! — отчеканил Ермаков.
— Как так — не имеем?!
— Я уже сказал. Готов повторить. Воды осталось на четверо суток. Связи нет. Положение «Хиуса» на болоте небезопасно. Поход в Дымное море в наших условиях является авантюрой. Любая серьезная неисправность транспортера может привести к провалу всего дела. Кроме того...
— При чем здесь авантюра, когда речь идет о задании правительства? — Юрковский вскочил.— Нам поручили ответственнейшее дело, а мы выполняем его только наполовину. Это же позор! Когда еще сюда придут люди!..
— Если мы вернемся, они придут скоро, а если останемся здесь — никогда... Или через двадцать лет!
Дауге сказал негромко:
— Ведь вы обещали... Вы дали согласие на этот поход после оборудования ракетодрома...
— Да, я собирался исследовать Дымное море, если будет на то возможность. Но этой возможности нет. Рисковать результатами экспедиции я не намерен.
— Риск! Опять риск! — бушевал Юрковский.— Я не боюсь риска! Говорите что угодно, Анатолий Борисович, но вы не в силах сделать нас трусами! (Ермаков невольно вздрогнул: это были его собственные слова.) Основная задача экспедиции не будет выполнена!
— Не так,— вмешался в спор Быков.
Он неожиданно вспомнил свой разговор с Ермаковым в самом начале перелета и сразу понял причины, заставлявшие командира быть осторожным. Геологи, привыкшие к тому, что Быков обычно не вмешивается в разговоры на эту тему, удивленно воззрились на него. Только Ермаков не шевельнулся.
Быков продолжал:
— Основная задача экспедиции не в этом. Вы плохо помните приказ комитета. Испытание «Хиуса» — вот основная задача.
— Алексей Петрович прав. Наша основная задача — доказать, что только снаряды типа «Хиус» могут решить проблему овладения Венерой. Доказать это! Кроме того, доставить на Землю результаты предварительной разведки. Мы их добыли. Ракетодром создан. Остается главное — вернуться.
Неудачливый именинник принялся с отвращением жевать роль-мопс — видно было, что он сдается.
Юрковский воскликнул с горечью:
— Бросать на полдороге такое дело!
— Лучшее — враг хорошего, Владимир Сергеевич. И потом, мы сделали свое дело...
— Вы не специалист,— дерзко сказал Юрковский.
— Я командир! — Ермаков заиграл желваками и проговорил, сдерживаясь: — Я отвечаю за исход всего дела. Я мог бы просто приказать, но я выслушал ваши доводы и... считаю их неубедительными. Не будем больше об этом... И, кроме того, если Михаил в течение ближайшего часа свяжется с нами и приведет «Хиус» сюда, я дам вам еще два-три дня...
— Утешение,— язвительно проговорил Юрковский.
— Надеяться на связь — надеяться на бога,— криво усмехнулся именинник.
— К сожалению, вы правы, Григорий Иоганнович,— холодно согласился Ермаков и поглядел на часы.
Вечер был испорчен несомненно. Геологи сели бок о бок и понурили головы. Ермаков снова занялся приемником. Репродуктор выл и надсадно каркал. Бежали минуты. Связи не было. Забытая бутылка одиноко стояла посреди белой салфетки.
«Кр-ра, кр-ра, ти-иу-у, фюи-и...» — затянул приемник. Индикаторы на стене медленно налились красным. Заверещали счетчики радиации.
— Венера приветствует тебя, Иоганыч,— деревянным голосом сообщил Юрковский.
— Ах, боже мой, боже мой!..— проговорил именинник с невыразимой тоской и принялся ругаться вполголоса по-латышски.
«Фюи-и-и-у-у»,— неслось из репродуктора.
Ты слышишь печальный напев кабестана? Не слышишь? Ну что ж, не беда... Уходят из гавани Дети Тумана, Уходят. Надолго? Куда? —
вдруг негромко пропел Юрковский на мотив знакомой лирической песенки.
— А, это что-то новое! — оживился Дауге.— А дальше?
— Подпевать будешь? — спросил Юрковский немного смущенно.
— Конечно! Давай!
Юрковский повторил, и Дауге ужасным голосом подхватил:
Уходят из гавани Дети Тумана, Уходят. Надолго? Куда?
Ты слышишь, как чайка рыдает и плачет, Свинцовую зыбь бороздя,— Скрываются строгие черные мачты За серой завесой дождя...
В предутренний ветер, в ненастное море, Где белая пена бурлит, Спокойные люди в неясные зори Уводят свои корабли.
Их ждут штормовые часы у штурвала, Прибой у неведомых скал, И бешеный грохот девятого вала, И рифов голодный оскал,
И жаркие ночи, и влажные сети, И шелест сухих парусов, И ласковый теплый, целующий ветер Далеких прибрежных лесов.
Их ждут берега четырех океанов, Там плещет чужая вода... Уходят из гавани Дети Тумана... Вернутся не скоро... Когда?
— «Вернутся не скоро... Когда?» — задумчиво повторил Дауге.— Молодец, Володя, хорошо...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
