Те, кто, оторвавшись от своей этнической общности, нанимались к чеченцам на общественную и частную работу, также назывались «лай» (раб). Их положение в обществе в корне отличалось от положения раба в рабовладельческом обществе; в основном они были равны со всеми, только их не допускали к общественным делам, мероприятиям, и они не имели в этой среде голоса[942].
По нашим представлениям, институт рабовладения в Чечне развит не был. Чеченское наименование «лай» объединяло общее название зависимых сословий — военнопленных, купленных рабов, пришлых чужеродцев, нанимавшихся на сезонные работы или в услужение и др. Перевод «лая» как раба передаёт русское осмысление этого термина[943].
Лишённый имущества и каких-либо надёжных родовых связей, на чужбине, освобождённый «лай» вынужден был идти работать на своего бывшего хозяина. Обычай освобождения разрушал рабство и служил основой для развития отношений господства и подчинения феодального характера. Следует отметить и отсутствие законодательного закрепления института рабства у чеченцев. В адатах, например, нет выкупных цен на рабов. Размер выкупа целиком определялся владельцем. Ряд сообщений источников свидетельствуют, что вольноотпущенный «лай» мог приобретать имущество, заниматься духовной деятельностью и вообще пользоваться правами вольного узденя[944].
В общественных отношениях труд хозяина противопоставляется труду наёмного человека по степени его эффективности. Зависимость от хозяина может быть полная (рабская) или частичная (обязанная), потомственная, пожизненная (крепостная) или срочная, по найму, на известное число дней, годов. В общем разряде наёмных рабочих надо различать несколько категорий: 1) крестьян-собственников, нанимающихся временно на посторонние работы; 2) батраков и служителей, проживающих круглый год в услужении и получающих своё содержание, квартиру и харчи у хозяина; 3) подёнщков, работающих по договору (возможно, с предоставлением жилья и питания). После отмены барщины и прекращения крепостного труда, в Европе получило распространение батрацкое хозяйство. Эта система была наиболее выгодна для землевладельцев и в какой — то степени, до накопления определённого капитала, удобна для батраков[945].
Такую же ситуацию мы наблюдаем и в Чечне. После того, как Шамиль в ходе Кавказской войны отменил институт рабства и освободил все феодально-зависимые категории крестьян, вольноотпущенные вынуждены были батрачить на своих прежних хозяев, чтобы материально укрепить своё положение.
Элементы и зачатки рабовладельческих отношений не могли сложиться в Чечне в формационный уклад, хотя некоторое развитие их и наблюдалось. Число зависимых чужеродных крестьян было незначительно, по отношению к количеству свободных общинников[946].
6. Судебная реформа
Проблема развития права тесно взаимосвязана с проблемами государственного устройства и управления. Государственная власть выступала в полиэтничном обществе как объединяющее начало, формировала правовые основы для вхождения и проживания народов в России, регулировала их внутреннюю общественную жизнь, условия хозяйствования, а также отношения с центральной и местной администрацией. Обеспечение законности всегда оставалось одним из важных направлений деятельности государства. Народы России как участники общественных отношений должны были соблюдать и исполнять правовые требования и предписания. Государственная власть Российской империи, кодифицируя обычное право, как бы пошла на компромисс в полиэтничном и многосословном обществе, добиваясь его консолидации и сближая российские и западноевропейские правовые нормы с традиционной практикой обычая, видоизменяя и трансформируя его[947]. Потребность России в традиционных для Северного Кавказа культурно-правовых системах не была просто практической и политической, как принято привычно полагать. Она была также моральной и интеллектуальной.
Единение Северного Кавказа с Россией дало почву для формирования уникальной системы юридического плюрализма. Проведённая Российской империей на Северном Кавказе кодификация адата и инкорпорация шариата, реформа судебных институтов, немыслимое для классического шариата и адата, стали источником развития права народов Северного Кавказа. Для северокавказских мусульман, как подданных Российской империи, сохранение своего права в христианской, православной стране было проявлением государственного благоприятствования[948]. Взаимодействие систем права России с этноправовыми традициями народов Северного Кавказа на протяжении столетий породило уникальное явление — конвергенцию российского позитивного права с адатским и мусульманским правом. Осмысление разнообразия оснований, их плюралистичности в зарождении и становлении российской правовой системы, с учётом национального правосознания и этноправовых особенностей российской цивилизации демонстрирует подлинную ценность каждой из систем права её народов и всего права в целом[949].
Наряду с изменениями в административной системе, правительство России проводило мероприятия и в области правовых институтов. Старая горская система суда, основанная на обычном праве (адате) не отвечала интересам правительства. Кавказская администрация решила сосредоточить в своих руках основные рычаги управления краем, подорвав в народе влияние местной феодальной знати, представителей духовенства, и укрепить свои колониальные позиции[950]. Процесс российско-имперского воздействия на правовую систему включал в себя всестороннюю попытку воздействовать на северокавказское правосознание, для чего использовались два основных метода: введение для определённого слоя общества системы русского образования и воспитания и создание российских судебных органов (Горских словесных судов), через которые происходило постепенное внедрение российского законодательства[951]. Наиболее строго суды России относились к преступлениям религиозным, по которым только 17, 7 % оправданий, затем к кражам (22, 8 % оправданий), далее к преступлениям против порядка управления (27, 4 %) и уже затем — к важнейшим преступлениям против жизни. По мнению правоведов той эпохи, не подлежало никакому сомнению, что в России личность была ограждена намного меньше, чем имущество[952]. По российскому законодательству преступления не могли совпадать с безнравственными действиями и с грехами, т. к. государство не могло ставить своей задачей наказание всех действий, не одобряемых моралью.
Отношение российского государства к обычному праву народов Северного Кавказа во второй половине XIX в. формулировалось из принципов двух вариантов правовой модернизации — радикального и мягкого, которые впоследствии были применены в различных регионах Северного Кавказа. Проведение правового реформирования позволило создать фундамент для внедрения российского подданства в горских общинах, в основу которого был положен принцип социального и правового равенства горских народов как подданных Российской империи. Все институты обычного права были подвергнуты модернизации, исходя из принципов равенства, в результате чего, большое количество норм обычного права были изъяты из горской правоприменительной практики. Проведение сословно-земельных реформ в горских общинах Северного Кавказа привели к значительному сокращению или ликвидации большинства норм вещного и обязательного обычного права[953].
Обычное право у горцев возникло как следствие моральных ограничений (институт табуитета). Оно регулировало отношения между родами, внутри рода, отношения обмена (куплю, продажу, кредитование), пользование, распоряжение и владение движимым и недвижимым имуществом, наследование, землепользование, землевладение и водопользование, семейно-брачные отношения, дела об убийствах, насилии, разрешало конфликты. Все эти проблемы ставились и решались на общинном суде и собрании[954]. Что же касается систем европейского и общего права, то правовой обычай выступает здесь одним из источников права и
