175-я эскадрилья национальной гвардии была первой, оснащённой такими системами. Эти системы представляли собой сочетание электронных и оптических устройств, которые позволяли «кабану» искать цели ночью, совершая полёт на минимальной высоте. Датчики этой системы выдавали изображение местности на лобовое стекло штурмовика, фактически превращая ночь в день, что снижало опасность ночных операций. Рядом с каждым контейнером находился небольшой предмет, который в отличие от пушечных снарядов и бомбочек «рокай» был предназначен для применения именно этой ночью.
Ричардсона не беспокоила — скорее даже наоборот, привлекала — опасность предстоящей операции. Два из трех его компаньонов служили, как и он, на гражданских авиалиниях, третий занимался опрыскиванием с воздуха полей. Все трое были опытными пилотами, с большой практикой полётов на малой высоте. А сейчас им предстояла интересная операция.
Инструктаж, проведённый лётчиком морской авиации, занял больше часа. Они нанесут визит советскому флоту. Ричардсон читал в газетах, что русские затеяли что-то, а когда во время инструктажа ему сообщили, что они послали свой флот к самому американскому побережью, Ричардсона потрясла их наглость. Его привело в ярость сообщение о том, что один из паршивых советских дневных истребителей осмелился подбить «томкэт» морской авиации, так что лётчик едва не погиб. Ричардсона удивило, что морской авиации не позволили ответить на это должным образом. Он видел, что большинство самолётов авиакрыла «Саратога» замерли на бетонных площадках в Лоринге рядом с Б-52, А-6 «интрудерами» и F-18 «хорнетами», причём тележки, загруженные боезапасом для этих самолётов, стоят всего в нескольких футах от них. Ричардсон пришёл к выводу, что его операция — всего лишь первый шаг, деликатное прощупывание противника. Пока советские радары будут следить за самолётами, участвующими в «атаке альфа», которые барражируют на самом пределе досягаемости их ракет «корабль-воздух», его звено из четырех штурмовиков прорвётся под радиолокационной завесой к флагману советского флота, атомному линейному крейсеру «Киров», и даст русским понять, с кем они имеют дело.
Странно, что для такой операции выбрали резервистов. На Восточном побережье сосредоточена сейчас почти тысяча самолётов тактической авиации, из них около трети пилотируют лётчики национального резерва, и Ричардсон пришёл к заключению, что это является частью плана. Очень сложная тактическая операция возложена именно на резервистов, тогда как эскадрильи с кадровыми лётчиками стоят на взлётных дорожках Лоринга, Макгуайра, Дувра, Пизы и нескольких других авиабаз от Виргинии до Мэна, заправленные, проинструктированные, в полной боевой готовности. Почти тысяча самолётов! Ричардсон улыбнулся. Для них просто не хватит целей!
— Ведущий «Лайнбэкер», это «Сентри-дельта». Пеленг на цель — ноль-четыре-восемь, расстояние пятьдесят миль. Курс цели — один-восемь-пять, скорость двадцать узлов.
Ричардсон не подтвердил получение координат даже по кодированному каналу радиосвязи. В соответствии с полученным приказом полет проходил в условиях, исключающих всякое электронное излучение. Любые радиопередачи могли выдать его звено русским. У него был выключен даже радар наведения на цель, действовали только пассивные инфракрасные и телевизионные датчики, способные работать при слабом освещении. Майор быстро огляделся по сторонам. Какие они резервисты? Что за ерунда! — подумал он. Каждый из них налетал не меньше четырех тысяч часов, больше многих кадровых пилотов или большинства астронавтов, а уж ухаживали за птичками национальной гвардии техники, которым эта работа нравилась. По сути дела у его эскадрильи было больше готовых к вылету самолётов, чем у любой кадровой, и у лётчиков национальной гвардии происходило меньше несчастных случаев, чем у сопливых мальчишек, летавших на «кабанах» в Англии и в Корее. Они ещё покажут русским!
Ричардсон улыбнулся. Летать вот так куда интереснее, чем совершать регулярные рейсы на DC-9 для компании «Ю-Эс эйр» из Вашингтона в Провиденс и Хартфорд, а затем обратно, и так каждый божий день. Раньше майор был лётчиком-истребителем ВВС и ушёл с военной службы, потому что его привлекало более высокое жалованье и престиж пилота коммерческих авиалиний. По этой причине он не воевал во Вьетнаме, а гражданские рейсы не требуют особого мастерства; во всяком случае там не надо носиться над самыми верхушками деревьев.
Насколько ему было известно, никогда раньше «кабанов» не использовали для боевых операций в море — это ещё одна новая часть операции. Вряд ли следует удивляться, что они отлично проявят себя и здесь. Противотанковое вооружение «кабанов» будет весьма эффективным против кораблей. Бронебойные снаряды и канистры «рокай» способны разносить в куски мощную броню боевых танков, и Ричардсон не сомневался, что тонкий стальной лист на кораблях не сможет противостоять им. Как жаль, что этот вылет не боевой. Стоило бы преподать Ивану хороший урок.
На его распознавателе опасности замигала лампочка радиолокационного датчика; скорее всего, это был коротковолновой радар, предназначенный для поиска на поверхности и ещё недостаточно мощный, чтобы отразиться от его самолёта. У Советов не было воздушных радиолокационных платформ, а действие их радаров, установленных на кораблях, ограничивалось дальностью прямой видимости. Луч корабельного радиолокатора прошёл прямо над головой Ричардсона; распознаватель опасности сработал лишь потому, что задел его край. Пожалуй, реальнее избежать обнаружения, если снизиться до высоты пятидесяти футов вместо сотни, однако приказ запрещал это.
— Звено «Лайнбэкеров», это «Сентри-дельта». Рассредоточьтесь и приступайте, — поступила команда с АВАКСа.
Четыре А-10 разошлись с расстояния в несколько футов и вытянулись в линию атаки, при которой интервал между самолётами измерялся милями. В приказе говорилось, что рассредоточение должно произойти в тридцати милях от цели; четыре минуты лета. Ричардсон взглянул на часы; звено «лайнбэкеров» шло к цели в соответствии с графиком. Летящие позади них «фантомы» и «корсары», имитирующие «атаку альфа», повёрнут сейчас в сторону советских кораблей, чтобы привлечь их внимание. Скоро он увидит корабли русских…
В изображении на лобовом стекле появились неровности на горизонте — это внешнее кольцо охранения, эсминцы типа «удалой» и «современный». Во время инструктажа офицер показал им силуэты и фотографии кораблей.
Бип!.. Это защёлкал распознаватель опасности. По штурмовику только что скользнул луч радиолокационного прицела, потерял его из виду и теперь пытался восстановить контакт. Ричардсон щёлкнул переключателем и включил систему электронных помех — глушение радаров противника. Эсминцы внешнего охранения находились сейчас всего в пяти милях. Сорок секунд. Потерпите, товарищи…
Майор начал резко маневрировать, беспорядочно бросая свой штурмовик вверх, вниз, в стороны. Всего лишь игра, но не следует слишком уж облегчать задачу Ивану. Если бы это была настоящая боевая операция, «кабаны» мчались бы на предельной скорости вслед за тучей антирадарных ракет, и за ними неслись бы «дикие ласки»,[31] старающиеся вывести из строя советскую систему управления ракетным огнём. Теперь всё происходило очень быстро. Прикрывающий флагман эсминец появился прямо по курсу, и Ричардсон чуть отвернул в сторону, чтобы миновать его. Две мили до «Кирова» — восемнадцать секунд.
На лобовом стекле появилась более чёткая картинка. Огромный силуэт «Кирова» (мачта — мостик — радар) заполнял все стекло. Он видел мигающие огни по всему корпусу линейного крейсера. Ричардсон повернул вправо. Они должны пролететь ровно в трехстах ярдах от крейсера — ни больше ни меньше. Его «кабан» промчится мимо носа, остальные штурмовики рядом с кормой и по бортам. Он не хотел слишком уж приближаться. Майор проверил и убедился, что противотанковая пушка и бомбосбрасыватели стоят на предохранителях. Нет смысла увлекаться. При настоящей атаке вот сейчас, он нажал бы на спуск, и поток бронебойных снарядов устремился бы к «Кирову», пробивая тонкую броню его носовых ракетных установок. Их зенитные и крылатые ракеты обратились бы в гигантский огненный шар, и сверхпрочный крейсер кончил бы свои дни, словно бумажный кораблик.
В пятистах ярдах от крейсера Ричардсон опустил руку и снял предохранитель с небольшого контейнера, установленного под фюзеляжем самолёта.
Пора! Майор щёлкнул переключателем, и вперёд вылетели полдюжины магниевых осветительных ракет, которые вспыхнули ослепительным пламенем и стали медленно опускаться на парашютах. Все четыре самолёта проделали это в пределах одной секунды. Внезапно «Киров» оказался внутри бело-голубой сияющей сферы. Ричардсон потянул на себя ручку управления и отвернул в сторону от линейного крейсера, одновременно стремительно набирая высоту. Яркий свет ослепил его, но он успел заметить изящные очертания советского флагманского корабля, резко разворачивающегося среди бушующего моря. Матросы, увидел он, бежали по палубе, как встревоженные муравьи.
