железная решетка уже захлопнулась за моей спиной, отрезая путь к спасению.
Что я могла сделать?
Если начну сопротивляться, то сразу подставлю Владислава и Елену, всех людей из приюта, ведь именно с ним моментально разберется Амиран, срывая ярость.
Так отблагодарю их за помощь?
А впрочем, даже если бы мне стало плевать на окружающих, если бы забыла про здравый смысл и решилась на побег, как далеко я бы успела уйти?
Повсюду наверняка люди Палача. Цепные псы готовы сорваться с цепи. Я не могу рисковать теперь. Я уже не одна. У меня есть Соня.
Я должна подчиниться. Выхода нет.
Собирая вещи, я думала лишь о том, как сумею сбежать позже, а еще я по-прежнему не понимала, зачем понадобилась Палачу. Если он рассчитывает опять использовать меня как постельную игрушку, то сильно ошибается. Я больше никогда не стану спать с ним, не позволю обращаться с собой как прежде. Я не его собственность, не зверушка для развлечения.
Я не сдамся ему. Нет, только не в этот раз.
* * *
Амиран привез нас в роскошный особняк. Прежние места, где мне доводилось жить с ним, тоже выглядели потрясающе и поражали воображение, но здесь все было выполнено с особым размахом. Но это лишь вызвало больше волнения, ведь я понимала, как тяжело будет освободиться, отсюда сбежать точно не выйдет.
Палач выделил мне и Соне отдельное крыло, кучу прислуги и охраны. Вскоре стало понятно, здесь больше никто не жил.
Я пробовала узнать насчет Зары, понять, приезжает ли сюда подруга, однако никакого ответа на свои вопросы не получила.
Амиран больше не стремился поговорить. Он не отвечал на вопросы, общался со мной на ограниченное количество тем. Тронуть не пытался, хотя смотрел так, будто желает сожрать.
Я испытала облегчение, когда в первый вечер мужчина не появился в моей комнате. Конечно, я закрылась на все замки, пододвинула к двери кресло, но понимала, что никакие преграды не остановят Палача, если он решит взять меня.
Только ничего не произошло. И на вторую ночь в доме, и на третью. Амиран никак не потревожил меня. Вовсе перестал появляться в этом крыле. Я пребывала в полном недоумении насчет его дальнейших замыслов.
Он решил держать меня взаперти просто так?
— Как долго я пробуду в этой золотой клетке? — спросила его прямо, когда мы опять столкнулись.
Амиран окинул меня мрачным взглядом.
— Чего тебе не хватает? — спросил хрипло. — Передай моему помощнику. Тебе тут же доставят любые вещи.
— Мне не нужно никаких вещей, — отрезала я. — У меня все необходимое уже есть. Но я хочу вернуться домой.
— Исключено.
— Тогда хотя бы выпусти меня отсюда. Я не могу постоянно находиться в четырех стенах. Я тут задыхаюсь.
— Территория вокруг дома большая.
Да, спорить нельзя. Парк раскинулся громадный. Множество деревьев и беседок. Здесь можно прогуливаться часами. Но черт возьми, подобное заявление для меня звучало точно настоящее издевательство.
— Я хочу выезжать в нормальный парк. Туда, где можно встретить других людей.
— Я подумаю, что можно сделать.
Амиран повернулся и продолжил путь, ясно давая понять: наш разговор завершен. Я задохнулась от возмущения.
Сложившаяся ситуация безумно раздражала меня. Но в то же время напряжение спало, я не ощущала той угрозы, что при первой нашей встречи.
Амиран не касался меня. Ни разу. Даже просто случайно не мазнул пальцами по коже, и это радовало.
Но что за странную игру он затеял?
Я занималась учебой, чтобы хоть немного отвлечься. Осваивала различные темы. Большую часть времени уделяла дочери, а в свободные минуты переключала свое внимание на экран выделенного мне лэптопа.
Полный доступ в Интернет, подписки на любые платные приложения. Я могла без ограничений совершать покупки программ, чем и занималась.
Это помогало переключиться, направить мысли в другое русло.
Пролетела пара недель, но я ощущала себя так, словно провела здесь несколько бесконечно долгих лет.
Сколько еще Амиран собирался держать меня в этом подозрительном и абсолютно необъяснимом заточении?
Я чувствовала, это не месть и не наказание. Казалось, мужчина сам не может решить, чего хочет, и как намерен со мной обойтись в будущем. Может, и отпустил бы, но что-то не дает разжать цепь.
Его отношение к дочери поражало меня. Мужчина никак не пытался с ней пообщаться, всякий раз, когда я была с Соней, он даже не приближался к нам. Самый большой контакт у него с малышкой случился еще в ту самую первую встречу.
Неужели ему совсем не было интересно? Он не хотел знать родную дочь?
Амиран точно сомневался в отцовстве. Все те его странные вопросы про Самсонова не могли прозвучать без причины. Но я знала, что Зара должна была все рассказать. Подруга была в курсе моей беременности. Она бы объяснила все прямо.
Палач не верил?
Да наплевать. Я не слишком печалилась по этому поводу. Его дело. Если он не сблизится с дочкой, так даже лучше. И малышка не проникнется, и Амиран не привяжется к ней. Потом будет проще разойтись.
Впрочем, такие мужчины как Амиран признавали только мальчиков. Ему нужен наследник. Продолжатель рода.
Наверное, в том и заключалась причина отстраненности мужчины. Его отчужденности от Сони.
Вот и отлично, тем проще разорвать контакт.
Однажды я задремала на диване в гостиной, сама не заметила, как уснула с лэптопом на коленях, читала какую-то статью и вдруг попросту отключилась. Видимо, сказался стресс и хроническая усталость лишь усугубила положение.
Я проснулась от детского крика. Звук доносился издалека, из нашей с Соней спальни. Я вскочила и помчалась туда как безумная. Но постепенно плач затихал. А может, его заглушал пульс дико бьющий по вискам?
Я мчалась вперед будто одержимая. Дальше и дальше. Сама не понимала, как могла уснуть, еще и настолько далеко от Сони. Думала почитать еще пару минут, но просто отключилась от реальности.
Толкнула дверь, влетела в полутемную комнату и обомлела.
Амиран держал малышку на руках. Качал и убаюкивал, повторял все то, что делала я, когда мы с ним встретились, и Соня расплакалась.
Наша девочка успокаивалась. Пара минут — и она совсем притихла, сладко посапывая, погрузилась в сон.
Я подошла ближе.
Жуткое зрелище. Такой громила держит в своих здоровенных руках ребенка. И пусть касается нежно, осторожно, все равно я впадаю в оцепенение от тревоги.
Я не привыкла, чтобы мою Соню кто-то вот так успокаивал. Посторонний. Чужой. Но этот мужчина ее отец. Истина, которую нельзя перечеркнуть.
— Она плакала, — сказал Амиран, причем это прозвучало так, будто он оправдывался за
