Тихая езда сводила Рахма с ума, он немного оживился только тогда, когда показалась громада дворца. Они должны были подъехать к задним воротам дворцового комплекса, через которые и пролегает дорога к служебным постройкам. Стражи здесь стояли чуть более свободно, чем это можно было позволить легионеру Имперской Гвардии, но никто из них и представить не мог плана, подобного тому, что пришёл в голову Рахма. А пока заговорщики намеревались покинуть город через северные ворота, с тем, чтобы окончательно сбить с толку возможных преследователей и въехать в другие, уже окончательно направившись к дворцу Хотака.
Фургон несколько раз тряхнуло, командующий схватился за бочки, чтобы не вылететь наружу. Содержимое бочек должно было очень сильно пригодиться им в дальнейшем. Под ними была припрятана двухфутовая катушка сухой нити, пропитанной взрывчатым порошком, которую надлежало вставить в бочку, заполненную маслом, и поджечь.
Бочки взорвались бы, убив многих и вызвав панику. Конечно, могли погибнуть невинные, но это бы отвлекло внимание от крадущегося Рахма. Посеяв хаос, он проник бы в глубины дворца, пройдя по известным ему коридорам, и затаился там, ожидая окончания тревоги. В ночной темноте он войдёт в спальню Хотака и расплатится за Чота сполна.
За Чота… и Могру с Дорном…
Естественно, Рахм приготовился умереть, но Товок с Азаком должны были исчезнуть под прикрытием все той же паники. Они должны будут пробраться в оговорённое место и ждать его два дня, а затем отправляться на свидание с «Драконьим Гребнем».
Корабль не будет ждать опоздавших.
Закрыв глаза, командующий коснулся спрятанного под передником кинжала, думая о крови Хотака, что скоро оросит его. Потом должна быть Нефера, и если он успеет, то Арднор и Бастиан — самые опасные из потомства узурпатора. Фургон снова сильно тряхнуло, безымянный палец Рахма больно кольнуло кольцо. Он кинулся к трещине в задней стенке борта, чтобы выяснить причину этого.
На улице царила паника, все разбегались кто куда, бросая товары прямо на мостовую. За ними, пробиваясь сквозь толпу, неслись конные чёрные воины, быстро догоняя повозку.
Защитники обнаружили их.
— Когда все дела будут улажены, ты должен немедленно отбыть обратно, лорд Голгрин, сам видишь, народу требуется время, чтобы принять новые истины… Их нужно подготовить к нашему соглашению…
Голгрин, не отвечая, изучал содержимое кубка. Людоед имел сильную склонность к крепкому напитку, выпивая не меньше, чем заправский пьяница, но никогда не теряя способности трезво и разумно рассуждать.
Хотак поднял свою чашу, но в этот момент в зал влетел дежурный офицер.
— Прости меня, мой император, срочные новости! Вздрогнув, Хотак посмотрел на реакцию людоеда.
— Извини меня, эмиссар, снова срочные дела…
Голгрин невозмутимо потянулся к бутылке и налил себе полный кубок.
—Что за новости так важны, что ты прерываешь важнейшие переговоры? — набросился император на служаку за дверьми.
— Мой император, мне приказали… Защитники взяли столицу под контроль!
Лица жены и сына вспыхнули в сознании Хотака.
— Их ведёт Арднор?
— Как мне донесли, да. Сейчас они громят мастерскую уважаемого бондаря, мастера Зорнала… — Командир подробно описал случившееся, указав обвинение и наказание, полученное мастером.
— Дурачина! — взревел император. — Зорнала надо было взять под домашний арест и судить открытым судом! Его клан принял бы это, а как им объяснишь казнь на улице?! — Глаза императора гневно полыхали. — Где теперь мой сын?
— Он преследует фургон, направляясь к северным воротам.
— Приказываю выступить Стражам! Пусть заблокируют Арднора и его банду фанатиков до того, как кровь вновь прольётся на улицах!
— Будет исполнено! А что насчёт командующего Рахма?
Хотак крепко взял офицера за плечо:
— Схватить немедленно! И передай всем командирам Стражи, что я хочу, чтобы слава поимки главаря мятежников досталась им, а не Защитникам! Выполняй!
Минотавр заколебался:
— А что если… Защитники не подчинятся приказам? Отношения Стражи и Защитников всегда были натянутыми…
— Постарайтесь не допустить большой крови, но, если понадобится, действуйте без оглядки! Мой сын должен быть в неприкосновенности, но Защитников надо выдавить с улиц!
Отсалютовав, командир кинулся выполнять приказ. Император смотрел ему вслед, зная, что сын действовал с благословения матери и Храма. Народ может начать волноваться. Хотак внезапно засомневался в правильности недавно отданного приказа. Трон доложен твёрдо держать в руках все происходящее…
— Позвать ко мне Колота! — крикнул он ближайшему охраннику.
Императора ждал Голгрин, но на людоеда сейчас совершенно не было времени. Безрассудство Арднора должно быть остановлено.
Через несколько минут послышался топот, и неповоротливый силач появился в коридоре.
— Ты звал, отец?
Хотак быстро обрисовал сыну ситуацию, подчёркивая, что Защитники перешли разумную границу.
— Заставь его понять! Пусть уступит город. Передай, что это моя личная просьба и приказ.
— Можешь положиться на меня, отец.
— Да, Колот, принеси мне также рога Рахма Эс-Хестоса. Понял?
— Будет сделано!
Расстроено фыркнув, Хотак быстро подошёл к часовому.
— Воин, беги в Храм и сообщи леди Нефере, что я желаю её немедленно видеть. Я буду ждать в личных покоях, но передай также, что отказа я не приму!
Он сидел в ожидании, сверля взглядом входную дверь. Когда жрица вошла, императору вспомнилось, что именно в этой комнате он зарубил Чота. Если поискать, наверняка где-нибудь в углу найдётся не смытая капля крови…
— О чём ты думала, дорогая, когда благословила Защитников выйти на улицы столицы? — спросил Хотак совершенно спокойным голосом. — Мне просто любопытно.
— Я думала о будущем империи. Думала о нас, о нашем старшем сыне, который будет править после тебя.
— А ты не могла подождать немного и посоветоваться со мной?
Нефера величественно, словно на службе в Храме, повернулась к нему. Хотак хочет откровенного разговора — что ж, она не против.
— Сколько раз твои солдаты упускали Рахма? Кто был тем, кто поставил точку с Тирибусом? Кто собрал все сведения и направил наших людей против Чота во время Ночи Крови? Кто следит за теми, кто всячески вредит тебе? — Она царственно прошлась перед императором. — Храм очень много сделал для тебя, любовь моя.
— Я всё это знаю, но наши традиции всегда разделяли религию и закон. Я не могу разрешить Храму, который возглавляет как верховная жрица моя супруга, диктовать законы и новый уклад жизни. Нефера свирепо воззрилась на мужа:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
