В один прекрасный день папе римскому придется в награду австралийской католической церкви возвести одного из ее слуг в сан кардинала, но день этот еще не настал. А пока легату следует изучить священников в возрасте де Брикассара, и, несомненно, из них именно де Брикассар самый подходящий кандидат. Что ж, быть по сему. Пусть отец де Брикассар испробует, чего стоит его характер против итальянского. Пожалуй, это будет любопытно. Если б только еще он был хоть немного пониже ростом!
Преподобный Ральф мелкими глотками пил чай, он был необычно молчалив. Легат заметил – он съел крохотный треугольный сандвич, к прочим лакомствам не прикоснулся, он с жадностью выпил четыре чашки чаю без молока и без сахара. Что ж, так о нем и докладывали: на редкость воздержан и скромен в своих привычках, единственная роскошь, которую он себе позволяет, – личный (и очень быстроходный) автомобиль.
– У вас французская фамилия, ваше преподобие, но, насколько я знаю, вы ирландец, – негромко заговорил легат. – Откуда такая странность? Ваши предки – французы?
Отец Ральф с улыбкой покачал головой.
– Это нормандское имя, ваше высокопреосвященство, очень старинное и почтенное. Я прямой потомок некоего Ранульфа де Брикассара, он был бароном при дворе Вильгельма Завоевателя. В тысяча шестьдесят шестом году он с войском Вильгельма вторгся в Англию, и один из его сыновей стал здесь землевладельцем. Семья эта процветала, пока Англией правили норманны, а позднее, при Генрихе Четвертом, некоторые переправились в Ирландию и осели в той ее части, что оказалась под английской короной. Когда Генрих Восьмой отделил англиканскую церковь от римской, мы продолжали придерживаться веры Вильгельма Завоевателя, иначе говоря, считали, что подчиняемся прежде всего не Лондону, а Риму. Но при Кромвеле мы лишились всех своих земель и титулов, и нам их уже не вернули. Ирландскими землями Карл награждал своих английских любимцев. Ирландцы, знаете ли, не без причины ненавидят англичан.
И вот мы более или менее впали в безвестность, но остались верны католической церкви и Риму. У моего старшего брата отличный конный завод в графстве Мот, и он надеется, что одна из его лошадей выиграет когда-нибудь приз Дерби или Большой национальный. Я – второй сын в семье, а по традиции нашего рода второй сын всегда принимал сан, если чувствовал к этому склонность. Я, признаться, горжусь своим именем и своим происхождением. Роду де Брикассаров уже полторы тысячи лет.
Да, это прозвучало недурно! Старинное аристократическое имя и повесть о неизменной твердости в вере, даже наперекор изгнанию и преследованиям.
– А откуда «Ральф»?
– Сокращенное Ранульф, ваше высокопреосвященство.
– Понимаю.
– Мне будет очень недоставать вас, отец Ральф, – сказал архиепископ Клюни Дарк, густо намазал половину булочки вареньем и взбитыми сливками и разом отправил все это в рот.
Отец Ральф рассмеялся:
– Вы ставите меня в трудное положение, ваше высокопреосвященство! Я оказался между прежним и новым наставником, и если дам ответ, приятный одному из вас, он может не понравиться другому. Но позволительно ли сказать, что мне будет недоставать вас, ваше высокопреосвященство – и в то же время я с радостью готов служить вам, ваше высокопреосвященство?
Отлично сказано, поистине дипломатический ответ. Архиепископ ди Контини-Верчезе подумал, что, пожалуй, такой секретарь ему вполне подойдет. Только вот чересчур красив, такие тонкие черты, поразительно яркие глаза, волосы, цвет лица, великолепная фигура.
Отец Ральф снова умолк, невидящим взглядом уставился на чайный стол. Он опять увидел молодого священника, которого только что сурово отчитывал, его страдающие глаза в ту минуту, когда стало ясно, что ему не дадут хотя бы проститься с любимой. Боже милостивый, а что, если бы на месте этого бедняги оказался он сам, а на месте девушки – Мэгги? Такое может некоторое время сходить с рук, если соблюдать осторожность; может сходить с рук до бесконечности, если встречаться с женщинами только раз в году, на отдыхе, вдалеке от своего прихода. Но позволь себе всерьез привязаться к одной какой-то женщине – и тайну неизбежно раскроют.
В иные дни только простояв на коленях на мраморном полу архиепископской часовни, пока не одеревенеет и не заноет мучительно все тело, он одолевал порыв – первым же поездом помчаться назад в Джилли и оттуда в Дрохеду. Уверял себя, что он всего лишь устал от одиночества и ему недостает человеческого тепла и радушия, к которым он привык в Дрохеде. Уверял себя, будто ничто не изменилось, когда он, поддавшись минутной слабости, ответил на поцелуй Мэгги – все равно его любовь к ней остается лишь чудесной сказкой и ничуть не преобразилась, не обрела, в отличие от прежних расплывчатых грез, опасную, чуть ли не осязаемую законченность. Нет, он не мог признаться себе в каких-либо переменах и упорно думал о Мэгги как о маленькой девочке, отгоняя образы, которые этому противоречили.
Он ошибся. Время шло, а боль не ослабевала. Напротив, мучила еще сильнее, оборачивалась холодной, безобразной пыткой. Прежде одиночество было безликим, и он никогда не думал, что хоть один человек, войдя в его жизнь, мог бы принести ему исцеление. Теперь у одиночества было имя: Мэгги, Мэгги, Мэгги, Мэгги…
Он очнулся от задумчивости под пристальным немигающим взглядом архиепископа ди Контини-Верчезе – эти большие темные глаза оказались опасно всезнающими, куда более проницательными, чем живые круглые глаза его нынешнего духовного наставника. Отец Ральф был слишком умен, чтобы притворяться, будто у него нет причин для невеселого раздумья – он ответил будущему наставнику столь же проницательным взглядом, потом улыбнулся и слегка пожал плечами, словно говоря: у каждого из нас свои скорби и печали и нет греха в горестных воспоминаниях.
– Скажите, ваше преподобие, неожиданный спад в экономической жизни не отразился на подопечном вам имуществе? – словно между прочим спросил итальянец.
– Пока у нас нет причин тревожиться, ваше высокопреосвященство. «Мичар лимитед» не так-то легко поддается колебаниям рыночных цен. Мне думается, больше всего пострадают те, кто поместил свои капиталы не столь осмотрительно, как миссис Карсон. Конечно, ферма Дрохеда не так процветает, цены на овечью шерсть падают. Но миссис Карсон была слишком разумна, чтобы вложить все свои деньги в сельскохозяйственные предприятия, она предпочитала металл, это гораздо надежнее. Впрочем, на мой взгляд, сейчас в Австралии самое время покупать землю – не только фермы, но и дома, даже здания в больших городах. Цены смехотворно низкие, но они не могут вечно оставаться низкими. Не представляю, чтобы в ближайшие годы мы могли потерпеть убыток на недвижимости, купленной сейчас. Рано или поздно экономический кризис кончится.
