30
Итак, через семнадцать лет Флорис с Жоржем-Альбером на плече пустился по стопам своего отца на поиски приключений в ночном незнакомом городе. Со времен Регентства город изменился: стал не таким уж темным, поскольку на углах улиц расставили фонари. Зато зловоние осталось прежним, и Флорис почуял его с первых же шагов. В свою очередь, ему пришлось ступить в жидкую, дурно пахнущую грязь, где смешивались сточные воды, экскременты животных и, не будем утаивать, моча парижан. Париж славился своим дерьмом не меньше, чем прекрасными памятниками старины. Флорис споткнулся о мусорную кучу, гнившую здесь уже несколько недель, и расхохотался:
— Какой же ты грязный, Париж! Но я все равно люблю тебя. Ну-с, где же мы находимся?
Флорис решил держать путь к Сене. Он прошел мимо Люксембургского сада, затем спустился по улице Пти-Огюстен, доверившись своему охотничьему чутью, которое сумел развить благодаря урокам Федора и Ли Кана. Город затих; издалека доносился голос ночного дозорного, выводившего свою бесконечную песню:
— Десять часов, спите с миром, добрые люди.
Это рассмешило Флориса, ведь ему совсем не хотелось спать. Жорж-Альбер, казалось, тоже радовался прогулке. Где-то в ночи колокол пробил десять ударов, и Флорис вдруг помрачнел — ему вспомнился погребальный звон в Мортфонтене. Каким далеким и одновременно близким представлялось прошлое! Флорис с трудом сдержал слезы при мысли о матери и тут же увидел личико Батистины, ее громадные голубые глаза, полные печали при расставании с братьями. После похорон Максимильены Адриан решил оставить замок и отправиться в Париж, дабы там попытать счастья. Управление землями было доверено славному Шабу.
Флорису показалось, будто Адриан недоговаривает и что-то от него таит. Поскольку Батистину нельзя было оставлять одну в опустевшем замке, пусть даже вместе с Элизой, братья договорились, что из ренты в десять тысяч четыре тысячи пойдут на оплату полного пансиона для сестры в монастыре урсулинок в Пуасси.
Сестры-урсулинки сразу же прониклись сочувствием к трем сиротам и обещали, что Батистине будет у них хорошо. Флорис и Адриан, очень взволнованные разлукой и сестренкой и с Элизой, оставленной в монастыре вместе с Батистиной, попрощались с девочкой под умиленным взором доброй матушки Марии-Марты.
— Мы займемся вашим воспитанием, дитя мое, и вы станете безупречной барышней. Поцелуйте же ваших братцев на прощание.
Батистина упрямо смотрела в пол, явно не желая становиться безупречной барышней. За спиной Флориса и Адриана Федор с Грегуаром обливались горючими слезами, а Ли Кан с поклоном сказал монахине:
— Дочь Будды, оберегай нашу Голубую Стрекозу, а также Здравую Мудрость. Оставляем их на твое попечение.
Если мать Мария-Марта и удивилась, то ничем этого не показала. Впрочем, она больше смотрела в сторону Грегуара, ибо из этого трио он один внушал ей хоть какое-то доверие. В тот момент, когда Флорис с Адрианом выходили из приемной, туда вошла в сопровождении гувернантки и слуги нарядно одетая красивая девочка. Она бросилась в объятия матери Марии-Марты, а та воскликнула:
— Ах, вот и моя маленькая Жанна-Антуанетта вернулась! У вас теперь новая подружка! Как видите, господа, ваша сестра попала в прекрасное общество.
Батистина подняла голову и посмотрела на девочку. Малышки сразу же понравились друг другу.
— Пойдемте, мои милые! — сказала добрая матушка. — Но прежде я вас познакомлю. Моя дорогая Батистина, это Жанна-Антуанетта Пуассон, она живет у нас уже два года.
Юная барышня сделала необыкновенно изящный реверанс, а Флорис с Адрианом в ответ поклонились. Устремив на них вздор своих светлых глаз, она сказала:
— Я уже полюбила вашу сестру, и мы, конечно, быстро подружимся.
Заметно повеселевшая Батистина позволила братьям уйти, но едва ворота монастыря закрылись за ними, как она с рыданием устремилась в объятия Жанны-Антуанетты и Элизы.
Садясь на коней, Флорис с Адрианом услышали, что бурчит себе под нос Грегуар:
— Надо же, какая-то мадемуазель Пуассон навязалась в подруги мадемуазель де Вильнев-Карамей! Ну и времена пошли! При покойном короле о таком и помыслить не могли!
Братья рассмеялись.
— Мой добрый Грегуар, — сказал Адриан, — ты же знаешь, что наша матушка не придавала значения подобным вещам.
— И это был единственный недостаток госпожи графини, уж вы не прогневайтесь, господин граф. Ах! Мадемуазель Пуассон! Плюнуть хочется!
И всадники, пришпорив лошадей, поскакали по дороге в Париж.
Флорис, целиком поглощенный своими воспоминаниями, сам не заметил, как дошел до улицы Генего. Увидев, что с улицы Дофин сюда сворачивают пятеро человек с бандитскими рожами, он благоразумно отступил в тень одного из домов. Маленькая группа прошла мимо него, с жаром обсуждая какое-то дело, суть которого Флорис совершенно не мог понять.
— Старая Паучиха приведет ее к трясучкам при помощи поддельной записки, — объявил с ухмылкой высоченный верзила.
— Не забудь о том, что обещал, Однорукий, когда получишь девку, каждому дашь по сотне ливров.
— Эх, карлика не проворонить бы! Если он проскользнет у нас между ног, то поднимет тревогу на Новом мосту, и тогда придется попотеть! Но мне нужна эта красивая шлюха, и я ее добуду.
Группа растворилась в темноте, и Флорис не услышал, чем закончился разговор. Тем не менее, у него возникло неприятное предчувствие беды. Он был почти уверен, что разбойники намеревались схватить Прекрасную Розу.
— Что скажешь, Жорж-Альбер?
Не дожидаясь ответа, Флорис побежал к Сене. Он потерял много времени, ибо не знал, в какой стороне находится Новый мост, но наконец добрался до него, изрядно запыхавшись после беготни по набережным. Новый мост был пуст. Флорис принялся колотить в двери лавчонок, крича:
— Эй, Англичанин С Желтым Рылом, вы где? Отвечайте! Проснитесь!
Жорж-Альбер на всякий случай решил поддержать Флориса своими воплями. Внезапно распахнулась какая-то дверь, и на пороге возник, зевая, Англичанин С Желтым Рылом.
— Чего шумишь? Бедным людям уже и поспать нельзя? Какой чудный сон мне снился… Хотел бы я знать, что за мерзавец вытащил меня из постели!
Флорис с силой тряхнул его за плечо.
— Это я. Затевается что-то серьезное. Поднимайте своих друзей.
— Смотри-ка, молодой сеньор из провинции! Вот бешеный! Придется вам потерпеть до утра.
И Англичанин повернулся с явным намерением вновь завалиться на охапку соломы, которую Флорис увидел через открытую дверь. Юноша, вцепившись в него, крикнул:
— Дело очень серьезное: Прекрасную Розу хотят похитить.
Англичанин остановился, оглядел Флориса с головы до ног и величественно промолвил:
