О результатах исследований в г. Александрове было доложено в археологическом институте, в ЦК КПСС, на Межведомственной комиссии по проблемам биолокации при НТО РЭС им. А.С. Попова. В конце мая 1979 года вышло постановление Совмина РСФСР, предусматривавшее проведение работ в Александровском кремле. Выделялись средства. Сделано многое, но до серьезных работ проникновения в подземелья дело не дошло из-за начавшейся «перестройки».
Читатели по-разному представляют себе объем и состав легендарной библиотеки, опираясь в основном на сведения князя Курбского, Максима Грека, пастора Веттермана и случайные источники. В последние годы появились новые сведения по данному вопросу.
Обычно исследователи представляют библиотеку в малом объеме: замурованной в Кремлевской стене, в подземельях Теремного дворца и Чудова монастыря у Спасской башни. Местоположение хранилищ библиотеки связывают иногда также с Ваганьковским холмом (районом библиотеки им. В.И. Ленина) в Москве, с Троице-Сергиевым, Кирилло-Белозерским и другими монастырями. На самом деле ее подземные хранилища многочисленны, с огромным числом единиц хранения. Считается, что после спецслужб Малюты Скуратова в Москве хозяином государевой библиотеки стала церковь, к которой собрания книг перешли постепенно. Согласно преданиям, там многое уникально, в том числе старинная утварь, репродукции, свитки, большое количество книг. Самой ценной книгой одного их подземных хранилищ является «Свод Законов», размером 50 ґ 50 см, темно-синий, тисненный золотом. Там же – несколько закрытых сундуков, а также массивный стеклянный сосуд и печать Грозного.
Предания сообщают, что в царских хранилищах и у церкви находились также уникальные творения мастеров: золотые механические львы, лежавшие по бокам у трона Грозного, которые периодически приподнимались, издавая рычание, поднимая лапу в сторону князей и бояр; трон Грозного из чистого золота и уникальных камней, среди которых был один величиной с грецкий орех и горел желтоватым цветом, как и глаза царя; золотой сервиз на 120 с лишним персон; серебряный сервиз на 1000 персон; сервиз на 13 персон из небьющегося китайского фарфора, секрет изготовления которого утерян (зубы из такого фарфора не знали бы износа). Подобный фарфоровый сервиз был в литовском Тракае, в столице Золотой Орды, в Каракоруме, на Ставрополье. Известно, что одного золотого льва Петр I продал в Европу: нужны были деньги на войны. Предания сообщают, что в различных хранилищах Московии и области находилось около 400 тысяч единиц хранения письменных источников (копий) из знаменитой Александрийской библиотеки, а других материалов было в несколько раз больше. Книги Софьи Палеолог, являвшиеся реальной домашней библиотекой Грозного, составляют малую толику в сравнении с общим объемом уже имевшихся книг до ее приезда в Москву.
Формирование государевой библиотеки происходило за сотни лет до Ивана Грозного. Активно библиотека стала пополняться с началом гонений на язычников. Книги конфисковывались у опальных князей, бояр, купцов, монастырей, у присоединенных и завоеванных народов Великой Перми, Великой Тюмени, Поволжья, Приуралья, Сибири и т.д. Грозный и последующие цари и Церковь, не церемонясь, брали древние книги на всей территории России. Книг и библиотек у народов нашей страны было много. В значительной части они писались и тиражировались бардами (акынами), жрецами, просветителями. Большинство из них по мастерству не уступали «Слову о полку Игореве». Книги также привозились из-за границы (от Китая до Англии) на шумные ярмарки, где покупались, обменивались и переводились.
Известно, что задолго до Грозного на Руси и в Московии были своеобразные энциклопедии – «Азбуковники толковых словарей», «Сказания (словари) о неудобопонимаемых речах» и другие. Реформаторский пыл Грозного и Церкви в 1551 году ввел запрет на продажу книг, не соответствовавших христианскому мировоззрению (первая на Руси цензура), что позволяло изымать или уничтожать книги и скрывать от народов многие исторические и культурные ценности их предков.
Однако имеются основания предполагать, что книгами и архивами закрытых подземных хранилищ периодически пользовались как Церковь, так и историки при написании «Истории Российской» Екатериной II, В. Татищевым и другими. В смутные времена туда, к сожалению, попадали случайные люди.
Подземные хранилища имели многоступенчатую охрану: инженерные решения, присмотр со стороны служителей монастырей, спецслужб и т.п. После 1917 года уход за подземными хранилищами ухудшился, что не могло не сказаться на проникновении сырости и порчи материалов хранения.
Запрятывание книг, исторических и культурных ценностей обычно бывает связано с реформой письменности и приходится на период смены религиозных воззрений, социально-экономического и династического строя. Волны реформ, разрушений, уничтожение и запрятывание книг, людей прокатились по Руси. Одна из волн пришлась на образование Московского царства при Грозном. Подобные волны были и позднее, что способствовало сокрытию всего наиболее ценного в подземелья. Легенды сообщают, что в тайные хранилища отправлены также говорящие куклы Якова Брюса и его книги по магии.
Десять лет назад блестящий знаток средневековой литературы, ведущий сотрудник библиотеки Академии наук А. Амосов сказал: «Библиотека Грозного царя несет с собой некую ауру, способную притягивать людей определенного склада. Стоит лишь однажды углубиться в лабиринт тайн, с нею связанных, чтобы затем до конца дней своих не знать покоя… И если решится кто вновь требовать развертывания работ по поискам грозненских сокровищ, если найдется столь отважный, что решится ударять собственной головой в каменную стену чиновных бастионов, то я, пожалуй, составлю ему компанию, ибо дело это святое». Однако пока до «святого дела» охотников нет.
«...В глубокой темнице претерпеша»
Вряд ли найдется человек, не видевший картины В.И. Сурикова «Боярыня Морозова». Но многие ли знают о том, кто же она – Феодосия Прокопьевна Морозова?
Морозова родилась в семье окольничего П.Ф. Соковнина, родственника М.И. Милославской – первой жены царя Алексея Михайловича. В 17 лет выдали ее замуж за боярина Г.И. Морозова, родного брата «царского воспитателя». После смерти мужа (1662) 30-летняя вдова оказалась одной из богатейших женщин Московского государства, у которой насчитывалось почти 8000 крепостных. Московский дом утопал в роскоши. Выезжала она в карете с «мусиею и сребром», запряженной «аргамаками многие, 6 или 12, с гремячими цепьми». Выезд сопровождали 200, а то и 300 слуг…
Но, овдовев, Ф. Морозова предалась подвигам благочестия и даже носила власяницу. Дом ее стал одним из центров старообрядчества. Вернувшись из сибирской ссылки, мятежный протопоп Аввакум нашел здесь кров и пищу. А после того как его вновь сослали на Мезень, боярыня Морозова и ее родная сестра княгиня Е. П. Урусова уже открыто выступили в защиту старой веры.
Не помогли увещевания архимандрита Иоакима, уговоры самого царя. Тогда Алексей Михайлович приказал отписать на себя половину вотчин боярыни, но и это не сломило ее. А власти довольствовались «малым лицемерием» Морозовой: она иногда, ради приличия, посещала богослужения по новому обряду.
Все резко изменилось после ее тайного пострига. Если боярыня Феодосия, живя в миру, могла кривить душой, то инокиня Феодора не имела права лицемерить. Она уклоняется не только от религиозных обязанностей по новому обряду, но и от мирских, связанных с ее положением при дворе. В январе 1671 года боярыня Морозова отказалась присутствовать на царской свадьбе, где ей предстояло «в первых стояти и титлу царскую говорити»; она сослалась на болезнь: «ноги ми зело прискорбны, и не могу ни ходити, на стояти». Это был прямой вызов, и Алексей Михайлович принял его как личное оскорбление. 16 ноября 1671 года ее вместе с сестрой арестовали, а через несколько дней повезли на допрос в Чудов монастырь. Именно этот момент изображен на картине В.И. Сурикова: проезд мимо царского дворца. «Мняще бо святая, яко на переходах царь смотряет поражение ее».
Ни уговоры, ни соблазны не заставили сестер отказаться от старой веры. Даже мягкий нравом патриарх Питирим озверел и «ревый, яко медведь» закричал: «…яко пса чепию за выю (шею) влачише… отсюду!» Вытаскивали боярыню так, что она сосчитала головой все ступеньки. Морозову заключили на подворье Псково-Печерского монастыря на Арбате, а Урусову в Алексеевском монастыре на Чертолье. Вскоре схватили и единомышленницу, жену стрелецкого полковника, пытавшуюся бежать на Дон. В тоске по матушке умер сын Морозовой – Иван, последний отпрыск именитого рода. Руки у царя оказались развязаны: конфисковав все имущество, он «отчины, стада, коней разда болярам, а вещи все – златье и сребряные, и жемчужные – все распродати повеле». Алексей Михайлович разрешил пытать узниц. А то ведь непорядок: великий государь, помазанник Божий – и не может справиться с тремя бабами! Зимним днем 1673 года на дворе Земского приказа было не протолкнуться. Известие о необычном зрелище разнеслось по всей Москве. Начали с Марии Даниловой – обнажив до пояса и связав сзади руки, ее подвесили на дыбе и сбросили с высоты на землю. Так же поступили и с княгиней Евдокией Урусовой. Морозову с вывернутыми руками полчаса держали на дыбе. После пытки обнаженных женщин бросили на снег, где они и пролежали несколько часов со связанными руками.
