начальника КГБ Азербайджана…
Его распоряжение нас порадовало! И поразило…
– У нас появилась информация, что около двухсот вооружённых боевиков собираются в помещении Дома культуры завода им. Шмидта. Это почти в центре города. Необходимо прямо сейчас выдвинуться туда и прекратить антиконституционные действия. Задача – не допустить этого сборища. Всех разоружить! Зачинщиков – арестовать! Мероприятие проводит отдел Розина, ему придаются первый отдел ОУЦа и отдел из «Альфы». С вами выезжают также два оперработника из местного аппарата КГБ, которые «обслуживают» это предприятие… Если вопросов нет – выезд немедленно! Всё, все детали обсудите по дороге…
Я наклонился к Инчакову и сказал: «Сеанс повторного кино какой-то… По-моему, вчера он говорил точно такие же слова? Или?» – и посмотрел в лицо друга, пытаясь понять, не сошёл ли я с ума. Юра улыбался, глядя на начальника так открыто и широко, как ребёнок, получивший большую конфету. Я даже испугался за него. «Это не я тронулся мозгами, а…»
– Подождите, подождите… Мы же вчера там были! – встал со своего места Розин и стал говорить, не веря, что команда правильная и здесь не закралась какая-то ошибка…
– Ночью поступила информация, что после вашего отъезда там вновь собрались люди! Поэтому – выезд немедленно.
На это ответить было невозможно. Но всё же некоторое время понять и переварить сказанное нам потребовалось. Опять, посидев почти в полной тишине пару минут, мы встали и двинулись выполнять приказ. Молча, без суеты и разговоров, опять разместились уже по прогретым и готовым к движению автобусам и направились штурмовать Дом культуры во второй раз…
А минут через десять мы ехали уже по знакомому маршруту, по ещё полусонному городу. Единственным отличием от вчерашнего дня было то, что теперь мы знали, куда едем. Но пока не знали, что там нас ждёт. Теперь мы хорошо представляли обстановку и даже расположение здания. Состав, сидевший в автобусах, был тот же, но теперь с нами не было приданного армейского спецназа… Некоторое время, пока отъезжали от огромного здания КГБ Азербайджана, все, и я в том числе, пытались разглядеть силуэты уже знакомых нам армейских грузовиков, но они так и не показались… Тогда, вчера, они ничем нам не помогли, потому что не было боя, не было стрельбы, но их присутствие оказалось для нас настолько необходимым и важным, что забыть это стало уже невозможно… И вдруг сегодня – их нет! Жизнь, видно, укатила их по другому маршруту, и неизвестно теперь, где и когда мы пересечёмся. Мне тогда подумалось только одно: «Дай Бог, ребята, чтобы вам всегда сопутствовала удача!»
А наши автобусы катили по городу, приближая всех к приключениям нового дня. Чем ближе мы продвигались к этому, теперь, в нашем понимании, – легендарному зданию Дома культуры завода, тем внутреннее волнение и дрожь вновь проявлялись сильнее и сильнее… Теперь нам сказали: «Они точно – там!»
– Может, сразу им в окно пару раз из «Шмеля» выстрелить? – предложил Кшнякин. – Чтобы больше негде было собираться…
На его предложение никто серьёзно не ответил. Хотя, с удовольствием, выдали пару шуток по поводу всеобъемлющей силы гранатомёта и убедительности довода огнестрельного оружия против доводов словесного характера…
Конечно, из нас серьёзно никто и не собирался стрелять без разбору направо и налево. Да и вообще, к выстрелу из гранатомёта, да даже из автомата, в сторону людей мы все относились настолько требовательно и щепетильно, что такие слова, высказанные сгоряча, не расценивались как серьёзные даже в мыслях. Это был, что называется, словесный трёп. Но всё равно мне показалось, что всё происходящее не было случайным! Ни повторяющиеся события этого утра, ни возникший разговор об оружии, – всё не случайно. Мы всё дальше и дальше отдалялись от мирной жизни и, как это ни странно, с удовольствием были готовы нажимать на спусковой крючок. Мы, взрослые, ответственные люди, становились всё проще и примитивнее. Мирная жизнь превращает человека в человека созидающего, а военная жизнь, тем более – война или некое приближение к войне и смерти, делает человека разрушителем. «Подумать только, – вдруг пронзила меня ужасная мысль, – как легко, не задумываясь, мы вчера стреляли по фонарям! Как какая-то детская забава. Страшно подумать… Да и к нормальному человеку никогда и не придёт подобная мысль… Попробовал бы ты сделать что-то похожее в городе, в мирной обстановке?» Неужели нам не случайно кто-то создаёт такие условия, в которых когда-то именно нас заставят выстрелить просто в гражданского человека? Не в солдата в форме врага, а в гражданского человека нашей страны? Судьба как будто бы специально проверяет нас «на вшивость»! Если бы такие команды получали другие, менее подготовленные и менее психологически устойчивые люди, то события в этом городе развивались бы уже по-другому… Где-то уже были бы убитые! Череда смертей и крови покатилась бы огромным комом по стране и по миру. Могло ли произойти по-другому? Нет! Не могло. Выстрел всегда вызовет выстрел в ответ. На самом деле, мы стояли настолько близко к гражданской войне, что не задумываться об этом уже не могли…
Вчера вечером кто-то рассказал услышанное о происшествии в городе: «Стоя, на блокпосту, солдаты, наверное, первогодки, из любопытства и из-за бесконтрольности, постреляли… так, от нечего делать, – в сторону толпы людей, находившихся далеко и ничего не подозревающих! Ни демонстраций, ни выступлений там не было. Люди вообще занимались своими мирными делами. Никто не пострадал. Но! Это я к тому, надо ли бояться человека с ружьём? Такого – надо! От такого надо бежать сломя голову, пока так, ради интереса, он не захочет «поковыряться» в тебе ножичком. Любопытство в человеке, помноженное на его тупость, заставляет иногда усомниться в том, что все люди – нормальные. Но именно это сомнение как раз и говорит: «Будьте всегда внимательными. А когда тебя окружают люди с оружием – тем более…» Среди всех: и военных, и гражданских всегда найдутся «индивидуумы», которые ждут своего часа, чтобы начать стрелять. Причём стрелять будут метко. Чем длительнее по времени будет происходить такая неразбериха в череде событий, чем дольше мы будем находиться в непонимании, что происходит, чем больше прольётся невинной крови, тем дальше мы отодвинемся от «точки невозврата». Нет, не то что мы станем другими. Нет! Мы просто никогда не сможем вернуться к разговору между собой и к разговору с собой, прежним. И никогда уже не узнаем о том, кто прав и почему это произошло…
В голове у меня от этой череды мыслей крепко засела одна: «Я не буду стрелять первым! Что бы ни происходило – я не буду стрелять первым…»
Почему люди, испытывающие дружбу и любовь друг к
