Немного тезисное предложение, но его восприняли, и никто не высказался против.
— Раз уж мы начали разговор с медицины, — продолжил Стас, — я бы предложил организовать несколько довольно серьезных аптек — пусть доход от них не столь велик, как торговля лесом или нефтью, но зато он стабилен и постоянен. Люди всегда нуждались, нуждаются и будут нуждаться в лекарствах.
Марина вначале предложила всем отведать печенье. «Сама пекла», — пояснила она и затем уже перешла к главной теме.
— Я бы с удовольствием занялась ресторанной темой, конечно, после того, как рожу и научу ребенка ходить. Пока можно подобрать помещение в центре, отделать его по всем нормативам, присмотреть кадровый состав, неплохо было бы около ресторана организовать платную стоянку для машин — все равно большинство приезжают на своих авто и гаишники их не трогают. Вот, пожалуй, и все.
В комнате повисла тишина, все ждали, что скажет Кэтвар, какой итог подведет и что предложит свое. На него смотрели, словно на командира, и были готовы выполнить его решение, а он с ответом и пояснением не торопился, смакуя предложенное женой печенье.
— Да, есть в тебе, милая, кулинарная жилка, умеешь стряпать и готовить блюда, — прожевав, он отодвинул тарелку в сторону. — Ладно, пора и делом заняться. Все, что вы говорили, правильно, реально и доходно. Но есть одно маленькое «но» — необходимы помещения под разного рода офисы, а арендная плата, сами знаете, совсем не маленькая, тем более в центре. Мелкий бизнес она совсем давит, не дает подняться и развернуться. Я вот о чем подумал — сейчас разрабатывается новый план города, архитектурный план. Почему бы и нам не внести в него свою лепту? В центре много старых одноэтажных, ветхих строений, не относящихся к памятникам истории. Я присмотрел несколько мест, где можно построить многоэтажные здания — строить дешевле, чем покупать. Первые этажи — офисы. Рестораны, аптеки и прочее, но это наши, свои офисы, за которые не надо платить. Верхние этажи можно использовать под элитные гостиницы, часть продать под обыкновенный жилой фонд. Это уже, господа и дамы, не просто бизнес, это, вдобавок, владение недвижимостью, которое увеличивает доход.
Слова Кэта прочно застряли в голове Стаса, он полностью соглашался с ними и развивал мысль еще глубже. Руки привычно делали свою работу: чувственные пальцы пробегали по позвоночнику, выявляя сместившиеся позвонки, ладони ставили их на место, крутили, вертели туловище до хруста и массирующе гладили спину, словно фиксируя результат. Но мысли витали вдалеке от больного, где-то в другом месте, образно строя свою аптеку.
— Ирина, сделаем маленький перерывчик, выпьем кофе, — обратился он к своей новой помощнице, проводив больного.
— Конечно, — с удовольствием ответила она, выходя и объявляя пациентам, чтобы не заходили минут десять.
Ирина появилась у Стаса перед уходом Надежды в декрет. Откуда она взялась, кто ее привел или рекомендовал Тихонова — неизвестно. Молодая женщина, вроде бы из себя ничего не представляющая, появилась однажды на приеме, но не жаловалась на «болячки», а попросилась на работу. Надежда оглядела ее — слегка мятые брюки, блузка не по размеру, скрывающая фигуру, небрежная прическа, не идущая лицу губная помада — все говорило об отсутствии вкуса и неряшливости. Надя успокоилась — такая не станет конкуренткой. Стасу, как говорится, было по барабану, и Ирина через несколько дней вышла на работу. Вышла совершенно другая женщина, заставив доктора невольно взглянуть на нее, как на представительницу противоположного пола.
Сиреневое платье, плотно облегающее фигуру, на треть скрывало стройные и длинные бедра, подчеркивало узкую талию, расходясь складками вниз. Обнажая разрез грудей, словно поддерживало их, заманивая взгляд узкой незагоревшей полоской тела при наклонах вперед. Совершенно другая помада, выразительно подчеркнутые тушью карие глаза и ресницы, умело наложенные тени… Абсолютно другая женщина — ничего крикливого, но все ярко выражено, умело подчеркнуто, сообразно цвету и линиям.
Ирина понимала, что Надежда станет иногда заходить к мужу, поэтому всегда переодевалась за ширмой в белые больничные брюки и халат, который никогда не обнажал ее красивого бюста. Она работала на контрастах, «демонстрируя» себя доктору до работы утром, в обед и вечером. Переодевалась Ирина мгновенно, вот и сейчас она уже скинула халатик и брюки за ширмой, оставаясь в прелестной вольной одежде. Вскипятила воду и налила ее в чашки с растворимым кофе.
— Ирина, зачем ты всегда переодеваешься, даже на десять минут, когда нет больных? — спросил ее Станислав Иванович.
Она ласково и внимательно взглянула в его глаза, словно ища ответа именно в них.
— Но это же спецодежда, Станислав Иванович, на нее может пролиться кофе, не хочется общаться с больными в грязном халате. И потом, я не люблю слово «спец», чувствую себя свободнее и увереннее в своей одежде. У нас здесь нет каких-либо процедур, требующих стерильности, тогда бы я, естественно, не снимала халатик.
Она говорила спокойно и уверенно, без раздражительности и навязчивости, естественным, обычным и не кокетливым голосом. И Тихонов подумал: «Черт с ней, пусть переодевается хоть по сто раз, если нравится». В голове еще ничего не образовывалось, но глаза иногда непроизвольно задерживались на бюсте или ножках, пока мысленно не забираясь под платье. Но, встречаясь взглядом, он отводил глаза, Ирина чувствовала его возрастающее внимание, старалась наклоняться почаще, выставлять напоказ ноги, при этом поворачивала голову в сторону, чтобы он спокойно мог рассмотреть все получше и не опасаться, что она заметит внимание самца.
Ирина Викторовна Большедворская знала Тихонова и его жену гораздо больше и лучше, чем они думали. На Надежду давно таила зло и не могла простить, что та опередила ее в свое время — устроилась на работу к доктору. Считала себя достойнее. Надежда занимала ее место, она должна была быть Тихоновой и носить сейчас его ребенка! Ирина не думала о любви и не любила. Желание самки, мести одолевало ее, становилось навязчивой идеей. Беременность жены доктора помогла устроиться на работу, дальше она получит его всего и не станет ждать несколько лет, как ждала Надежда. Мужиком необходимо умело управлять, управлять так, чтобы он считал себя главным. От него требовалось только одно — деньги и положение в обществе. А что умела Надежда? Да ничего. В постели и то наверняка только раздвигала ноги.
Ирина вздохнула и взглянула на Стаса. «Ничего, — подумала она, — скоро ты узнаешь, что такое настоящий секс и никогда более не захочешь залазить на свою законную доску-жену. Красивое тело и профессиональный секс сделают меня Тихоновой». Она улыбнулась, взяла обе чашечки из-под кофе, упорхнула за ширму и вышла уже в медицинском халате и брюках. Пора приглашать больных на прием.
Под вечер, к окончанию рабочего дня, Ирина попросила Тихонова:
— Станислав Иванович, вы бы не могли посмотреть мою подругу соседку? Что-то у нее поясница частенько побаливает.
— Почему же нет, Ира, пусть приходит, — ответил доктор.
— Да, но…
— Пусть не переживает, денег не возьму, — понял по-своему Станислав Иванович.
— Нет, не в этом дело, хотя денег у нее немного. Маленький ребенок, а оставить не с кем. Мне, конечно, неудобно, но не могли бы вы заехать ко мне и посмотреть ее дома? Это не займет много времени.
Большедворская опустила глаза, делая вид, что стесняется, и доктор может поступить, как захочет.
— Хорошо, Ира, сегодня же и заедем, посмотрим твою подругу.
— Значит, можно позвонить, утешить ее? — обрадовалась Ирина.
— Можно, можно, — усмехнулся Станислав Иванович ее радости. — Хорошая подруга, раз ты так о ней печешься?
— Хорошая, — улыбнулась Ирина. — Еще и соседка по площадке.
Тихонов понял, что большую роль здесь играет слово «соседка», а не «подруга». Что ж, с соседями нужно жить дружно.
Ирина звонила подружке, а Тихонов пил свой вечерний кофе. В отличие от Надежды, она никогда не отказывалась выпить с ним чашечку, но сегодня он наслаждался ароматом один и видел, что его помощница немного нервничает. «Стесняется, что пришлось попросить, — рассуждал про себя Стас. — Ничего, посмотрю — и сразу домой». Ему вдруг очень захотелось снять напряжение — сказывалась умеренность в сексе с беременной женой.
Он, как обычно, вышел первый, сказав, что заглянет на минутку к Кэтвару и станет ждать Ирину в машине. Она, оставшись одна, подошла к зеркалу, рассматривая свое лицо и мысленно общаясь с ним. «Сегодня решится все, и я не должна стесняться. Пан или пропал, мой он или нет, остаюсь или придется уволиться? Но хоть разок все равно пересплю с ним — назло этой курве. Да, надо все снять на пленку, может пригодиться в худшем варианте».
Она салфеткой вытерла губы, снимая излишнюю химическую помаду, но цвет губ не изменился и он не почувствуют ее, вымыла чашку из-под кофе, окинула кабинет привычным хозяйским глазом, поправила прядку волос.
