С наступлением рассвета все силы находились в полной готовности встретить атаку противника. Но далекие от этого русские уже начали отступление. Вслед за этим 5-я дивизия храбро бросилась их преследовать, сопровождаемая всей Второй армией. Судя по нашим потерям, весьма несерьезным, противник не должен был оказать очень упорного сопротивления, в особенности потому, что Сеисекисан (Seisekisan), или Чингшисан (Chingshisan), в 7 ч. утра пал без всякой борьбы. Во время отступления к северу русские сожгли деревни Даисекио (Daisekio), или Ташичао, и Ненкиатен (Nenkyaten). Мы преследовали до Пинамфана (Pinamfan).
Противник, которого только что разбила 2-я дивизия, состоял из пяти дивизий, а другие полторы дивизии все еще стоят против Четвертой армии у Такубокуджо (Takubokujo). Одна из этих шести с половиной дивизий — резервная и не может стоить много более одного полка. Четвертая армия начала наступление в одно время со Второй и атаковала Такубокуджо. Как только они достигли валов города, русские очистили его и заняли позицию, казавшуюся очень сильной, на высоте к северо-западу. Но неважно, насколько сильна их позиция, потому что Вторая армия может отделить теперь отряд против их правого фланга, и они тогда неизбежно должны будут отступить.
Третья армия должна наступать сегодня и попытаться овладеть крутой и высокой грядой холмов как раз против Порт-Артура, удерживаемой четырнадцатью русскими батальонами. Я хорошо знаю эту местность, и если генерал Ноги овладеет этими холмами, то он будет в состоянии через несколько дней штурмовать самый Порт-Артур».
Я сказал:
— «Ваши товарищи, генералы других армий, хорошо осведомляют вас обо всем в своих телеграммах».
На это он ответил, что все эти сведения получены им из штаба Маньчжурской армии (штаба главнокомандующего).
Фуджии очень озабочен: решит ли противник остановиться и дать бой у Даисекио (Daisekio), или Хайченга, или же он собирается отступать бесконечно. Он испустил глубокий вздох и сказал:
Если только Куропаткин будет упорно обороняться у этих обоих пунктов, то наша Первая армия точно будет знать, что ей делать. Но я боюсь, что Куропаткин так не поступит, хоть там и есть одна превосходная оборонительная позиция, которая должна бы соблазнять его. Это — Аншантиен (Anshantien) между Хайченом и Ляояном.
На нашем собственном фронте генерал Келлер, видимо, очень боится за свой левый фланг и переводит войска от Иоширеи, что в долине Яморинза (Yamorinza), к Амгашгу, чтобы таким образом обеспечить себя от возможного обходного движения 12-й дивизии. Генерал Хасегава, командир гвардии, заметил это ослабление противника на нашем фронте и просил разрешения перейти через долину Тиенсуитиен — Яморинза и занять холмы на ее западной стороне. Маршал Куроки хотел бы согласиться с ним. Однако теперь Первая армия уже не может распоряжаться собой сама, но обязана действовать как составная часть Маньчжурской армии под руководством главнокомандующего. Мы поэтому должны быть чрезвычайно благоразумны и делать то, что нам приказывают, не более и не менее; с другой же стороны, конечно, противник как раз теперь кажется соблазнительно слабым против нашего центра и левого фланга, несмотря на то что до сих пор производятся большие окопные работы вдоль вершины хребтов.
Против фронта Первой армии находятся, самое большее, четыре дивизии. Полк русской пехоты только что прибыл в Хонкеико (Пенчихо) из Мукдена против нашего правого фланга, а Мукден остался совершенно без войск. Как я уже говорил вам несколько дней тому назад, сражения под Ляояном не будет, а мы примем участие в сражении под Ампингом и Токайеном в то время, когда Вторая армия, вероятно, будет драться под Аншантиеном.
Первая армия теперь совсем готова к выступлению, и маршал Куроки запросил по телеграфу штаб Маньчжурской армии о разрешении наступать, но еще не получил ответа. Никто из нас нисколько не беспокоится за фронт нашей армии, но мы очень тревожимся о делах во Второй армии. Наш штаб опасается, что Куропаткин отступит, прежде чем будет вынужден дать решительное сражение. Нашей армии придется встретиться с затруднениями по устройству сообщений. Если же Куропаткину удастся ускользнуть, то все наши прошлые победы ничего не будут стоить и на нас падет вечный позор и унижение. Желаем мы или нет, а Первая армия должна принять на себя ответственность за неудачу или успех отступления Куропаткина. Если время для нашего наступления будет правильно выбрано, то тогда и только при этом условии маршал Ойяма будет в состоянии одержать решительную победу. Однако нам чрезвычайно трудно начать наступление именно в эту минуту. Как при Гравелоте саксонская армия напала на правый фланг французов и этим решила исход того дня, так и Первой армии было бы желательно обрушиться на русский путь отступления. Точным и вовремя исполненным движением мы решаем первый период кампании. Начав движение слишком рано или слишком поздно, мы можем испортить все и навлечь на себя вечный позор. Но вот в чем заключается затруднение: мы не можем двинуться ни на ярд, пока не получим приказаний от Ойямы, хотя нам, а не Ойяме известен самый важный фактор всего этого вопроса, а именно сколько времени нам потребуется для того, чтобы нанести поражение четырем русским дивизиям у Ампинга и Токайена.
Я спросил, сколько времени счел бы он нужным. Он ответил:
— «Хотя это и очень трудно сказать по неимению у нас достоверных карт этой части театра военных действий, но, по моим расчетам, на это потребуется три дня после необходимых приготовлений. Насколько можно заключить по нашим картам, местность представляет большие удобства для обороны. Мы должны будем попытаться обойти позицию, чтобы не терять напрасно много людей. Куропаткин провел хорошую дорогу от Токайеиа к Ашантиену, и она послужит ему значительным облегчением для усиления его правого фланга против нашего левого. Каждый километр, пройденный Четвертой армией к северу, конечно, умаляет эту опасность. Ясно, что если Первой армии будет приказано наступать преждевременно, то армии придется начать его имея оба фланга неприкрытыми. Левый фланг будет открыт для атаки со стороны главных сил Куропаткина от Ашантиена вдоль по хорошей дороге; правый — для атаки со стороны Мукдена и с севера. Из двух последняя опасность наименее серьезна, в особенности потому, что раз мы двигаемся, то мы не дадим русским много времени на обдумывание».
29 июля, Сокако. Сегодня штаб прислал мне сведения о положении дел, но почти все их содержание было уже сообщено мне Фуджии 26-го числа. Там заключались только две новости. Русская канонерка Джибути поднялась вверх по Ляо до пункта в шести милях выше Денсотаи (Densotai), где она будет неминуемо захвачена. 12-й дивизии удалось овладеть позициями у Содаико (Sodaiko) Ейкасеки (Eikaseki), которые, по мнению Фуджии, были так важны для Ноги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
