Эти заботы в его отсутствие брала на себя царица Армении. Но можно ли доверять ей, женщине, не умевшей управлять своими страстями, у которой все чувства доведены до крайности? Ее самомнение и крайняя самоуверенность могли многое испортить.
Он не был против совета царицы ехать в Византию, но полагал, что это следовало сделать после того, как Армения будет очищена от врагов, чтобы наследник престола, возвратившись на родину, нашел страну в спокойном состоянии. Но такое спокойствие, рассуждал Мушег, невозможно, пока жив Меружан, которому царь царей Персии обещал престол Армении.
Спарапет все еще был охвачен печальными сомнениями, когда помимо своей воли, он согласился с предложением царицы и встал, чтобы уйти. Царица с глубоким удовлетворением протянула ему свою правую руку. Мушег прижал руку царицы к губам, а затем поднес к своему лбу. Это была великая милость со стороны царицы к своему верному и готовому на самопожертвование спарапету.
— Утром еще раз зайдешь ко мне? — спросила она особенно любезно.
— Явлюсь, государыня, — ответил спарапет. — Наш разговор еще не закончен.
— Остается лишь поговорить о том, какие следует дать распоряжения после твоего отъезда. Но об этом утром.
Спарапет поклонился и вышел. Царские слуги проводили его до ворот дворца, где стоял его конь и ждали слуги. Он сел на коня; слуги провожали его, идя спереди и сзади. Два фонаря освещали ему путь. Погруженный в глубокое раздумье, он проезжал по неровным улицам крепости, окутанным тьмою. На улицах не было никого, кроме бодрствующей стражи, которая небольшими отрядами проходила мимо него, отдавала честь поднятием копья и расходилась в разные стороны.
Как спарапет и хранитель безопасности страны Мушег всей душой был предан Армении. Вместе с тем он был нежным отцом семьи. В крепости Артагерс находились его дорогие дети и любимая жена. Кому он мог поручить их в такое смутное время, когда Артагерс жил на страшном вулкане, под угрозой взрыва. В этой крепости нашли убежище сотни княжеских семейств. На ту же крепость надеялась и сама царица Армении. Будущее рисовалось Мушегу в очень мрачных красках и его чувствительное сердце терзали мрачные сомнения. Охваченный такими тяжелыми думами, он доехал до своего дома и сошел с коня. Его встретила нетерпеливо ожидавшая жена.
— Почему так опоздал? — спросила она, радостно выбегая ему навстречу.
— Ты знаешь, дорогая, когда человек попадает в руки царицы Парандзем, ему не легко освободиться, — ответил спарапет, обнимая ее.
Через два дня спарапет после пышных приготовлений, вместе с многочисленной свитой азатов отбыл в Византию.
Он принял предложение царицы и уехал. Но царица прогадала!..
XII. Хайр Мардпет
И случилось так, что после четырнадцатого месяца бед, насланных богом на беженцев, укрывшихся в крепости, возник мор среди них как наказание божье. Внезапно умирало в течение часа сто человек, а иной час — двести, а то и пятьсот человек. Не прошло и месяца, как в общем умерло одиннадцать тысяч мужчин и около шести тысяч женщин…
И в крепости осталась только царица Парандзем с двумя служанками. Тут тайно пробрался в крепость евнух Хайр Мардпет и стал поносить царицу, как какую-то непотребную женщину… Тайно он вышел и бежал… Потом пришли персидские полководцы, схватили царицу и вывели из крепости. Поднялись в крепость, забрали как добычу сокровища армянского царя, которые хранились там… Девять дней и девять ночей беспрестанно свозили все, что нашли в крепости Артагерс, и увезли вместе с царицей.
Фавстос Бузанд
После отъезда Мушега Мамиконяна в Византию царица распорядилась, чтобы те из князей, у которых были провинции и крепости, направились в свои земли для защиты их, а при себе оставила только придворные полки азатов и царскую охрану. Крепость покинули Саак Партев и Месроп Таронский, удалилась и Рштуникская княжна Ашхен со своими храбрыми горцами. Свое семейство спарапет переселил в сильно укрепленный замок Мамиконянов, Ерахани, находившийся на лесистых горах области Тайк.
Предсказания Мушега сбылись. Через некоторое время Меружан Арцруни прибыл с персидским войском и осадил крепость Артагерс. Царица с таким презрением отнеслась к этой осаде, что каждый раз, когда послы Меружана являлись к ней с предложением отпустить царевну Вормиздухт, обещая, что в таком случае Меружан прекратит осаду и удалится она отвечала суровым отказом. Раздраженный Меружан усилил осаду; крепость была отрезана от внешнего мира; он хотел голодом заставить ее сдаться, если бы ему не удалось захватить ее силой.
Но крепость упорно стояла на крепких скалах. Казалось, ей не страшны были никакие угрозы врага.
В то время как Меружан вел осаду крепости, Ваган Мамиконян с помощью находившихся в его распоряжении персидских войск занял все дороги, чтобы помешать нахарарам прийти к осажденным на помощь и рассеять войска Меружана.
Но царица и не рассчитывала на внешнюю помощь. Она ждала своего сына Папа. Она могла сопротивляться еще месяц — другой, быть может, даже несколько месяцев, до тех пор, пока не явится ее желанный сын и не приведет с собой византийские легионы.
Но там все что-то медлили. Послы армянской царицы, прибыв в Византию, не застали там нового императора. Война с готами заставила его покинуть столицу. Эта война в качестве несчастного наследства досталась Феодосию от предшественника Валента.
Перед смертью Валента дикие готы огромными полчищами спустились с темных гор и наводнили многочисленные провинции империи, дойдя до стен Константинополя. Валент мужественно сражался с ними и был ранен. С поля битвы, раненого, его отнесли в крестьянскую лачужку. Враг поджег лачужку, в которой и сгорел несчастный император.
Когда Феодосий принял из рук Грациана в Сирмионе императорский пурпур, то прежде всего ему пришлось заняться весьма трудным делом: надо было очистить страну от полудиких готов, и только после этого отправиться в столицу, чтобы вступить на унаследованный им престол. Прошло целых девять месяцев, пока он сумел справиться с готами; и в течение девяти месяцев послы Армении ждали его возвращения в столицу.
Хотя Мушег Мамиконян и бывшие при нем вельможи удостоились в Византии весьма пышного приема, все же просьба их долго оставалась без ответа; нового императора настолько отвлекали запутанные внутренние дела государства, что у него не хватало времени заниматься внешними делами, тем более делами Армении, которые, несомненно, вызвали бы новую войну против него, да к тому же тяжелую войну со стороны персов. Вот почему император все время откладывал дело армянских послов.
После смерти Валента наряду со многими делами остался нерешенным трудный религиозный вопрос, сильно волновавший в то время Византийскую империю. Феодосию надлежало возвратить всех сосланных Валентом высших представителей духовенства и начать борьбу против многочисленных сект, которые размножились и окрепли под покровительством Валента. В столице происходили непрерывные собрания, на которых иногда присутствовал сам император.
В то время как в Константинополе были заняты бесплодными религиозными спорами, там, в Армении, Меружан Арцруни все крепче сжимал в кольце осады крепость Артагерс, а армянская царица все с большим нетерпением ожидала своего сына и легионы императора.
В соответствии с обещаниями императора из Византии к царице Парандзем часто приезжали гонцы; тайными ходами они пробирались в крепость и приносили одни и те же вести: «Повремени немного, продержись; твой сын придет и приведет с собой византийские войска».
Целых тринадцать месяцев ожидала царица, тринадцать месяцев она храбро сопротивлялась. Вместе о ней было в ожидании и население… Ни неистовство Меружана, ни ярость персидских войск не могли опрокинуть неприступные укрепления Артагерса. Но сломила их небесная кара.
На четырнадцатом месяце осады появился новый и более жестокий враг, с которым бороться уже не было сил. Тот враг была ужасная чума. Беспощадно начала она косить осажденных. Ежедневно умирало несколько сот человек. Однажды за столом царицы, во время обеда, умерло пятьсот человек. Моровая паника нарушила общий порядок в крепости. Каждый думал о своей жизни. Хотя в самом начале появления этой лютой болезни царица и объявила всем, что каждый, кто захочет, свободен поступить, как пожелает, но никто не пожелал покинуть любимую царицу. Все поклялись остаться с ней и умереть у ее ног. В глубинах крепости существовало много потайных ходов, никто не воспользовался ими: чувство самопожертвования было сильнее страха смерти. Не хватало времени хоронить трупы. Живые, зарывая мертвецов, падали замертво вместе с ними. Каждый заранее рыл для себя могилу. Каждый думал, что завтра, а быть может, через несколько минут его не станет…
