— Никто, и Баскомб тоже, больше не будет тебе угрожать. Я позабочусь об этом. С этой стороны тебе больше не будет грозить никакая опасность.
Она рукой дотронулась до дверного косяка, как будто ей срочно потребовалось опереться, чтобы не упасть.
— Но ты же не мог знать о намерениях Баскомба! — Она протянула руку. — Зайди в дом, Гален.
Он покачал головой.
— Я пришлю из деревни твоего отца. Ты не должна находиться одна в доме. Больше я не доставлю тебе никаких беспокойств, Хейли.
— Что ты говоришь? — Она шагнула ему навстречу прямо под дождь.
— Трудно представить, чтобы можно было любить женщину сильнее… или думать, что кто-то другой может испытывать то же самое… но я не хочу, чтобы ты из-за меня мучилась и страдала. Раньше я был слеп, но теперь я все понял. Я лучше умру, лишь бы ты больше не страдала. Прощай, Хейли.
Он повернулся и решительно зашагал через двор, не обращая внимания на дождь.
— Гален! — Она, раскрыв руки, как птица раскрывает крылья, устремилась за ним. Схватив его за плечо, она повернула его к себе лицом.
— Немедленно ступай назад! Не хватало еще, чтобы ты простудилась.
Платье на ней уже промокло, но Хейли ничего не замечала.
— Не простужусь. Я ведь не из стекла, мистер Хоук. Но я не могу позволить, чтобы ты, промокший насквозь, шел пешком под дождем. Никуда я не вернусь, пока ты не остановишься. — Она топнула ногой так сильно, что во все стороны полетела грязь. Какой очаровательной, какой соблазнительной она выглядела в этот миг — Гален не мог налюбоваться на нее.
— Я уже остановился, Хейли, причем раз и навсегда. Я ухожу, будь счастлива.
— Счастлива? — Она схватила его за отвороты плаща. В глазах заплясали огоньки боли.
От удивления Гален замер на месте.
— Если ты говоришь правду и действительно любишь меня, то как я могу быть счастливой без тебя, Гален? Как ты можешь оставить меня и уйти, если это правда?
— Ты же слышала угрозы Баскомба. Очень опасно быть рядом со мной. Дело не столько в сокровищах, сколько в слухах вокруг них и вокруг «Отшельников». Все равно кто-нибудь попытается раскрыть эту тайну и отобрать сокровища. А я не уверен, что смогу уберечь тебя от неприятностей.
По небу прокатился густой пушечный раскат грома.
— Если бы ты был на месте пастуха, ты бы так не говорил. Пастух все время тревожится — в безопасности ли стадо или нет. Также и среди людей. Никто не знает, в безопасности ли его близкие или нет. Ты говоришь мне все это только потому, что не любишь меня, потому что не хочешь жениться на мне, не так ли?
— Нет, неправда! — горячо воскликнул Гален. — У меня пересыхают губы от одной лишь мысли о тебе. Ты мне нужна как воздух. Но я законченный негодяй. Зачем я приехал сюда? Для того чтобы покрасоваться, из-за эгоистичного самолюбования. Я нисколько не думал, что подвергаю твою жизнь опасности. Как можно искупить такую вину? Я совершил грех. Я ищу и не могу найти себе оправдания.
— Но ведь ты человек, Гален. Никто из нас не безгрешен. Человеку многое можно простить.
— Я принес тебе столько страданий, и ты говоришь о прощении? Неужели ты можешь простить меня?
— Неужели тебе так хочется, чтобы я простила тебя?
Он начал что-то говорить, сразу спутался и замолк.
Весь его благородный порыв исчезнуть из ее жизни, ради ее собственного же блага, вдруг растаял и перестал что-либо значить для него. Им внезапно овладел острый беспричинный страх, — как будто он стоял у края пропасти и вот-вот был готов сорваться вниз. «Боже, эта женщина… оттяни меня от бездны! Помоги мне обрести уверенность в себе, найти выход из окружающей меня запутанности и неясности».
— Хейли…
На ее глазах заблестели слезы.
— Я прощаю тебя, Гален. Прощаю ради… Джона. Да, он остался там, в Индии, но ведь и ты оставил там часть своего сердца. Я прощаю тебя за то, что ты решил наказать нас обоих, увы, мир, который нас окружает, не идеален и полон жестокости. Я прощаю тебя, хоть ты разбил мне сердце… но я…
Ее руки разжались, отпуская его плащ, и упали вниз. Она больше не удерживала его.
— Если ненавидеть тех, кто слеп, то зачем же тогда любовь? Для меня нет более дорогого человека, чем ты, Гален.
— Тогда держи меня, Хейли.
— Только при одном условии. — Слезы полились из ее глаз, смешиваясь с каплями дождя.
— Какое условие?
— Больше никаких тайн от меня.
Он сразу понял, что она имеет в виду, и его сердце сжалось от тихой, но грустной радости. Хейли, прекрасная Хейли не боялась быть рядом с ним, несмотря на окружавший его по-прежнему мрак. Теперь, когда она будет вместе с ним, ему не надо будет бояться ни темных сил, ни демонов. С ее помощью он одолеет свои страхи.
— Хорошо, любовь моя. Никаких тайн от тебя. Никогда.
Он поцеловал ее нежно и страстно, — больше он ни за что не отпустит ее. Она стояла рядом с ним, плотно прижавшись к нему телом, настолько плотно, что они оба представляли собой одно целое. Они вдруг поняли, что не знают, где кончается он, а где начинается она.
— Я давно хотел признаться, что любил тебя, не переставая, все это время, пока находился вдали от тебя, когда ты прогнала меня прочь.
Она улыбнулась сквозь слезы:
— Что-то я не припомню, чтобы раньше ты был таким послушным. Ты всегда поступал мне наперекор.
— Напротив, я всегда шел навстречу твоим тайным желаниям. — Он крепко прижал ее к груди. — Но теперь, мисс Морленд, можете не сомневаться, не будет на свете более покладистого мужа, чем я.
Она лукаво взглянула на него:
— Звучит многообещающе, но придется проверить.
— Ты спасла мне жизнь, Хейли! — Угадав ее желание, он опять поцеловал ее.
Застонав от сладострастия, она просунула руку ему под рубашку, лаская его кожу. Он застонал от вожделения, причем его руки тоже не оставались в покое. Их движения, совпадали удивительным образом, они отражались друг в друге как в зеркале. Они оба потеряли голову. Наконец Гален подхватил ее, собираясь нести в дом, как вдруг шум от въехавшей на двор брички расстроил все их планы.
На козлах сидел лорд Морленд, его фигура и лицо выражали сплошное удивление.
— Что за черт? Что вы делаете с моей дочерью?
Смутившись оттого, что он собирался сделать с его дочерью, Гален бережно опустил Хейли на землю и тут впервые увидел, насколько же они испачкались в грязи.
— Мистер Хоук?! — Лорд Морленд натянул вожжи, причем его удивление, а возможно, также возмущение, достигло крайних пределов. — Уберите свои лапы от моей дочери!
— Папа, пожалуйста? — торопливо вмешалась Хейли, пытаясь предотвратить ссору. — Он ни в чем не виноват.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});