«Жизнь предлагает большой выбор, — подумала она. — Жить, умирать, бежать, надеяться, страшиться,, любить, ненавидеть. Существовать в прошлом или жить в настоящем». Кимберли посмотрела на Мака, на Тину, и у нее уже не осталось проблем выбора.
— Пошли, — твердо сказала она.
Они побежали. Позади них завыл Эннунцио. Или, может, он просто смеялся. Но огонь надвигался неудержимо быстро.
Огненная стена налетела, и Эннунцио обрел наконец покой.
Они нашли машину через десять минут. Тину уложили на заднее сиденье, Мак и Кимберли плюхнулись на переднее. Мак достал ключи, мотор заработал, и они понеслись по гладкой, поросшей травой дороге, уклоняясь отбегущих животных.
Кимберли услышала адский рев, небо заполняли вертолеты спасателей и самолеты лесничества. Профессионалы летели бороться с огнем и спасать то, что можно спасти.
Они выехали с болота, и тормоза взвизгнули, когда их автомобиль остановился на стоянке, уже заполненной машинами.
Мак выскочил первым.
— Медицинскую помощь, быстрее, сюда.
Фельдшеры захлопотали над Тиной. Появились вода и холодные компрессы. Куинси и Рейни побежали к Кимберли, но Мак опередил их, заключив ее в объятия. Она положила голову ему на грудь. И на душе у нее наконец стало легко.
Нора Рей отделилась от толпы и подошла к Тине.
— Бетси? — слабым голосом спросила Тина. — Вив? Карен?
— Они рады, что ты в безопасности, — ответила Нора Рей, присев на корточки перед лежавшей Тиной.
— У них все хорошо?
— Они рады, что ты в безопасности.
Тина поняла. Опустила веки.
— Хочу к матери, — сказала она и заплакала.
— Все будет хорошо, — заверила ее Нора Рей. — Поверь мне. Произошла скверная история, но ты выжила. Ты победила.
— Откуда ты знаешь?
— Этот же человек похитил меня три года назад.
Тина перестала плакать и посмотрела на Нору Рей покрасневшими глазами.
— Не знаешь, куда меня повезут?
— Не знаю, но если хочешь, поеду с тобой.
— Мы друзья? — прошептала Тина. И Нора Рей наконец улыбнулась. Сжала руку Тины и ответила:
— На всю жизнь.
Эпилог
Квонтико, штат Виргиния10 часов 13 минут. Температура 30 градусов
Кимберли бежала по лесу во весь дух. Свисавшие листья задевали волосы, низкие сучки грозили оцарапать лицо. Она перепрыгивала через стволы упавших деревьев, потом со всего разбега бросилась на пятнадцатифутовый барьер. Руки нашли веревку, ноги нащупывали опору. Вверх-вверх-вверх, сердце ее колотилось, грудь вздымалась, рот ловил воздух.
Она достигла верха, взглянула на великолепную картину буйных зеленых виргинских лесов, потом спустилась на другую сторону. Появились автомобильные шины. Раз-раз-раз, она на бегу ставила ноги посередине резиновых колец. Потом втянула голову в плечи, как черепаха, и полезла сквозь узкую металлическую трубу. Вылезла оттуда и побежала по последнему отрезку дистанции. В лицо ей светило солнце. Ветер развевал волосы.
Кимберли пересекла финишную черту, и Мак остановил секундомер.
— Милочка, ты называешь это временем? Черт, я знаю ребят, которые проходят эту дистанцию вдвое быстрее.
Кимберли толкнула его в грудь. Мак понял, что это нападение, и покрепче уперся в землю ногами. Но неделю назад, на занятиях по рукопашному бою, она изучила новый прием и мгновенно уложила его на спину.
Кимберли все еще тяжело дышала, пот блестел на ее лице и проступал пятнами сквозь синюю форменную майку академии. Однако на сей раз она улыбалась.
— Где нож? — шутливо осведомился Мак.
— Не напрашивайся.
— Пожалуйста, если хочешь, могу нанести более сильное оскорбление.
— Тебе не пробежать эту дистанцию вдвое быстрее.
— Да, пожалуй, я преувеличил. — Руки его теперь лежали на ее голых ногах, проводя линии от лодыжек до края нейлоновых шортов. — Но пробегаю ее быстрее по меньшей мере на две секунды.
— Сила верхней части тела, — выпалила Кимберли. — У мужчин ее больше, и это помогает им брать барьер.
— Что поделаешь, жизнь несправедлива.
Мак быстро перевернулся, неожиданно провел свой прием, и теперь Кимберли лежала на земле, а он возвышался над ней. В этом положении она повела себя разумно — стремительно приподнялась, схватила его за плечи и наградила долгим поцелуем.
— Скучала без меня? — спросил он, тяжело дыша, через три секунды.
— Нет. Не особенно.
Из леса донеслись голоса. Многие курсанты воспользовались этим прекрасным субботним днем для тренировок. Мак нехотя поднялся. Кимберли вскочила энергичнее, смахивая комочки земли и листья с волос. Курсанты должны были вот-вот появиться, вот-вот преодолеть барьер. Мак и Кимберли поспешили укрыться в лесу.
— Как дела? — спросил Мак, когда они очутились в густом зеленом полумраке.
— Ничего.
Он взял ее за руку и повернул лицом к себе.
— Нет, Кимберли, я серьезно. Как дела?
Она пожала плечами, досадуя, что при виде Мака ей хочется обвить руками его талию или прижаться головой к его плечу. Что его вид вызывает у нее головокружение.
Жизнь есть жизнь, и у Кимберли сейчас было много обязанностей.
— Кое-кто из курсантов не рад мне, — призналась она наконец. Кимберли возобновила занятия почти месяц назад. Кое-кто из начальства был этим недоволен, но Рейни оказалась права: все винят неудачника, никто не спорит с героем. Драматическое спасение Кимберли и Маком Тины Крэн было новостью первых полос около недели. Когда Кимберли обратилась к Марку Уотсону по поводу возвращения в академию, он даже предоставил ей отдельную комнату.
— Трудно было восстановиться?
— Трудно. Я посторонняя, появившаяся в середине курса занятий. Более того, посторонняя с репутацией, которую половина курсантов ставит под сомнение, а другая половина отрицает.
— К тебе плохо относятся? — спросил Мак, приподняв пальцем ее подбородок.
— Знаешь, кто-то стащил у меня простыни. Ужас. Нужно будет написать папе.
— И что ты сделала в отместку? — спросил Мак.
— Я еще не решила, что сделать.
— Вот те на.
Кимберли пошла снова. Мак тут же пристроился к ней.
— Я окончу академию, — серьезно заговорила она. — Остается пять недель, и я ее окончу. А если кому-то не нравлюсь, черт с ним. Потому что другие относятся ко мне хорошо и я хорошо справляюсь с работой. Приобретя опыт, буду справляться еще лучше. Может, когда-нибудь даже стану следовать прямым указаниям. Представь, что тогда будет делать бюро.
— Ты станешь чем-то вроде новейшего секретного оружия, — благодушно заметил Мак.
— Вот именно. — Кимберли с гордостью кивнула и пристально посмотрела на него. — А ты почему здесь? Только не говори, что соскучился по моей улыбке. Я знаю, что у тебя сейчас много дел и тебе не до дружеских визитов.
— Всегда что-то мешает, верно?
— В настоящее время — да.
Мак вздохнул, судя то выражению лица, поискал остроумный ответ, потом, очевидно, решил продолжить разговор в прежнем тоне.
— Нашли труп Эннунцио.
— Отлично.
Чтобы полностью погасить пожар на болоте, ушло несколько недель. Хорошо было то, что с пламенем справились довольно быстро, ограничив урон. Плохо то, что мох продолжал тлеть почти месяц, требуя постоянного надзора.
Тем временем добровольцы работали на пожарище, спасая деревья и пытаясь найти труп Эннунцио. Неделя шла за неделей, и все слегка нервничали, особенно Кимберли.
— Он ушел дальше, чем можно было предположить, — Сказал Мак. — При своей природной амбивалентности он, должно быть, в последнюю минуту решил, что хочет жить. И прошел с укушенной ногой добрую милю. Кто знает, что доконало его в конце концов? То ли змеиный яд, то ли дым, то ли пламя.
— Вскрытие проводят?
— Завершили вчера. Кимберли, опухоли у него не было.
Она остановилась, захлопала глазами, провела рукой по волосам.
— Что ж, все ясно. Он такой мерзавец, готов винить всех и вся, только не себя. Мать, брата, болезнь, которой у него нет. Дальше некуда, верно?
— Вообще-то раньше у него была опухоль, — продолжал Мак. — Врачи подтверждают, что удалили ее три года назад. По их словам, она способна повлиять на склонность человека к насилию. Насколько мне известно, один массовый убийца в Техасе утверждал, что его действия вызваны опухолью.
— Чарлз Уитмен. Заколол мать, убил жену, затем взобрался на часовую башню в Техасском университете и открыл огонь по людям внизу. Убил восемнадцать человек, ранил тридцать, потом застрелили его самого. Он оставил записку, просил произвести вскрытие, так как считал, что со здоровьем у него неладно.
— Совершенно верно. Вскрытие обнаружило маленькую опухоль в гипоталамусе. Одни эксперты говорят, что она могла способствовать его безумию, другие утверждают, что нет. Кто знает? Может быть, Эннунцио понравилась эта история. Возможно, произвела на него впечатление, особенно когда он узнал, что у него самого опухоль. Но на этот раз опухоли не было, так что он опять выдумал для себя предлог.
