Нумизматические факты, суммированные А. С. Мельниковой, выстраиваются в стройную и на первый взгляд убедительную картину. Однако до решения некоторых принципиальных вопросов не следует торопиться принимать эту схему как окончательно доказанную. Главный из спорных вопросов касается места чеканки шведских копеек с именем Михаила Федоровича. Свидетельства письменных источников таковы, что не дают основания сколько-нибудь категорически называть местом их чеканки Новгород. Напротив, прямое указание документа 1618 г. позволяет утверждать о выпуске таких монет в Швеции (под этим термином можно понимать и области, отошедшие к шведам по Столбовскому миру), поскольку в нем прямо говорится, что чеканы были вывезены из Новгорода уже после ладожского соглашения конца 1616 г., что взяты были чеканы, сделанные при Василии Ивановиче, и что «ныне в Свее денги чеканят, переделав те старые чеканы» на имя Михаила Федоровича. Вывоз русских мастеров, осуществленный насильственно, свидетельствует, что шведы не были способны самостоятельно изготовить необходимые маточники и что таких маточников не было и в Новгороде.
Добавлю к этому следующее. Чеканка шведами в Новгороде копеек на имя Василия Ивановича не была и не могла быть тайной. Между тем столь деликатное предприятие, как выпуск монет на имя царствующего в Москве Михаила «неведомо коими обычаи, кабы на роздор, а не соединение, чего искони не бывало», требовало особой секретности, на которой, в частности, настаивает в письме от 29 июля 1615 г. Густав Адольф. Не представляю, каким образом должная секретность могла бы быть соблюдена, если бы копейки с именем Михаила Федоровича чеканились на Новгородском денежном дворе русскими мастерами, да еще на протяжении целого года.
Следует назвать и нумизматический аргумент. Если уже в конце 1615 г. шведы перешли в Новгороде от чеканки монет на имя Василия к чеканке на имя Михаила, как следует объяснять бросающуюся в глаза количественную диспропорцию? Обследование девяти крупных музеев (в их числе ГИМ) позволило А. С. Мельниковой выявить только 85 «шведских» копеек Михаила[626], тогда как копейки Василия, чеканенные с начала 1615 г. (НРП) (следовательно, тоже на протяжении одного года), известны в кладах и коллекциях во многих сотнях экземпляров.
Допуская, что вся рассматриваемая группа монет чеканится не в Новгороде, а после вывоза денежных мастеров и штемпелей, мы обязаны и именные штемпели 3 и 4 с именем Михаила изъять из этой группы и считать их изготовленными после возвращения Новгорода в состав Русского государства, коль скоро они достоверно употреблялись на Новгородском денежном дворе уже при Михаиле. В таком случае окажется, что и лицевые штемпели Н– РН и НРП, которыми при шведах чеканились копейки на имя Василия Ивановича, оставались в Новгороде и употреблялись при Михаиле Федоровиче.
Поставленную здесь проблему возможно исследовать заново благодаря новейшей архивной находке.
Рис. 1. Схема соотношения копеечных штемпелей Новгородского денежного двора 1611–1626 гг. (по А. С. Мельниковой)
После заключения Столбовского мира, 14 марта 1617 г. в Новгород прибыли царские послы (окольничий, суздальский наместник князь Данила Иванович Мезецкий, дворянин, шацкий наместник Алексей Зузин и дьяки Николай Новокрещенов и Добрыня Семенов), которым было предписано восстановить приходо-расходную систему царской казны в Новгороде. К 23 августа того же года (т. е. к концу 125-го года) по распоряжению послов был составлен обширный отчетный документ о состоянии Новгорода и новгородских дел после «очищения» от шведов, который в дальнейшем будем называть Описью 1617 г. О денежном дворе в этом документе сообщаются следующие сведения:
«На Денежном дворе всяких запасов. Марта с 14-го числа по приказу послов околничего князя Данила Ивановича Мезецкого с товарыщи зделано наново на государево царево и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии имя 2 маточника ноугородочных, верхней да исподней. 2 лохани медных. 4 тазы медных. Пол 7 золотника медных. 3 вески медные. 4 мехи болших и менших. 7 клещей. 10 молотов. 2 излойницы. 7 наковалень больших и менших. 7 волоков. 2 ремени волочильных, 188 гривенок врознь. 42 золотника железных. 15 матошников вершников, 14 матошников исподников прежних государей. 2 матошника полуденежных, верхней да исподней… А в заводе на Денежном дворе серебра… никаких денех после немец не осталось. И марта с 14-го числа государевы послы те государевы пошлины завели изнова. На Денежном дворе велели быть прежнему голове вязмитину Ивану Микифорову, да х тому в товарыщи выбрали ноугородца торгового человека Мокея Лысцова. И велели денежные матошники и чеканы зделать наново на государево царево и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии имя. И на завод велели дать целовальником Олексею Денисьеву с товарыщи взаймы из соболиные продажи 100 рублев денег до выделки. Те у них денги целовальники Олексей Денисьев с товарыщи взяли назад.
При послех при околничем при князе Даниле Ивановиче Мезетцком с товарыщи в Великом Новегороде марта с 14 числа августа по 23 число всяких денежных доходов в приходе.
З Денежного двора денежной прибыли 1040 рублев 7 алтын»[627].
Как видим, после ухода шведов из Новгорода на Новгородском денежном дворе оставались многочисленные маточники как лицевых, так и оборотных сторон копеек, а также комплект маточников для чеканки полушек. Эти штемпели сохранялись и к 23 августа 1617 г. (т. е. к концу 125-го года), когда денежный двор уже выполнил значительный объем работы по чеканке копеек с именем Михаила Федоровича. Однако все маточники нижних штемпелей (т. е. именных) были «прежних государей», ни одного предположенного А. С. Мельниковой штемпеля на имя Михаила среди них не было, и работа денежного двора при послах началась с изготовления двух маточников «ноугородочных» (т. е. для чеканки копеек, «новгородок»), верхнего и нижнего, из которых нижний нес легенду с именем Михаила Федоровича.
Весьма любопытным оказывается следующее сопоставление. За время деятельности Новгородского денежного двора на Рогатице было изготовлено 15 маточников лицевых копеечных штемпелей (9 – Бориса, 2 – Дмитрия, 3 – Василия, 1 – Сигизмунда) и 16 маточников оборотных (именных) штемпелей (10 – Бориса, 2 – Дмитрия, 3 – Василия, 1 – Сигизмунда). По-видимому, шведы вывезли 2 маточника именных штемпелей Василия, в результате чего, как это видно из Описи 1617 г., на денежном дворе в Новгороде остались 15 маточников – «вершников» и 14 маточников – «исподников» для чеканки копеек.
Поскольку до конца 125-го года никаких других маточников изготовлено не было, единственный комплект этого года опознается без каких-либо затруднений. Очевидно, речь идет о типе 8—10, лицевой штемпель которого помечен датой 1617 г. (РКЕ). Обилие копеек этого типа уже отмечалось И. Г. Спасским.
Схема А. С. Мельниковой показывает, что лицевой штемпель РКЕ в какой-то момент вступил во взаимодействие с именным штемпелем Михаила № 4, породив тип 8–4. Коль скоро указанного именного штемпеля не было среди оставшихся от шведов после «очищения» Новгорода, мы должны датировать его более поздним, например 126-м, годом. То же самое следует сказать об именном штемпеле Михаила № 3, который взаимодействует со старыми, анахроничными штемпелями Н—РН (тип 1–3), НРД (тип 6–3) и переделанным из НРД штемпелем № 7 (тип 7–3). Добавлю, что и именной штемпель Михаила № 4 взаимодействует со старым штемпелем НРП, породив тип 2–4. Все эти типы, что очевидно, появляются не ранее сентября 1617 г., когда потребности денежного производства привели к созданию новых именных штемпелей № 3 и 4 и к использованию во взаимодействии с ними не только штемпеля РКЕ, но и старых, анахроничных лицевых штемпелей, сохранившихся на денежном дворе после шведов.
Лицевой штемпель РКЕ был последним датированным. Начиная с 1618 (126-го) г. новгородские копейки не имеют дат, которым, следовательно, уже не придается значения, и новый именной штемпель № 11, остающийся в работе до закрытия Новгородского денежного двора, вступает во взаимодействие не только с новыми не имеющими дат лицевыми штемпелями № 9, 10, 11 и 12, но и со штемпелем РКЕ, порождая анахронический тип 8—11, который, несмотря на наличие даты, не имеет отношения к чеканке марта-августа 1617 г., а принадлежит к более позднему времени.
Поскольку именные маточники Василия Ивановича были вывезены шведами из Новгорода, что следует из наставления боярам 1618 г., а к одному из них привязана вся цепочка штемпельных связей шведской чеканки на имя Михаила Федоровича, очевидно, что тайная чеканка этих монет велась вне Новгорода, после вывоза указанных маточников и изготовления новых штемпелей насильственно перемещенными в Швецию русскими мастерами.
Рис. 2. Схема соотношения копеечных штемпелей Новгородского денежного двора 1611–1627 гг.
