плоть через кружево. Желание сводило их обоих с ума.
— Какая ты у меня красивая, сказочная просто, — прошептал Варго. — Подожди чуть-чуть.
Он открыл дверь машины, сидение выехало оттуда как небольшой диван.
— Тебе должно быть удобно, Ртиа, — объяснил он, усаживая ее на край.
Затем парень встал перед ней на колени. Это было странно, учитывая его замашки.
— Я читал в книге, что есть такой способ ласки, но сам никогда не пробовал. Подскажешь мне, если я сделаю что-то не так?
— Ммм… Варго, что ты задумал?
— С тобой правда все иначе, — тихо сказал он. — Когда я увидел тебя в этом платье, ты словно изменилась. Я увидел тебя такой, какой ты была в своем мире.
Он привлек ее к себе и снял ошейник.
— Ты права, это не обязательно. Это не о тебе, Ртиа. Мои привычки должны остаться в прошлом, — прошептал он, сплетаясь с ее губами.
Девушка смогла ответить только стоном. Его слова ласкали ей сердце. Все происходило иначе, чем она ждала.
— Сейчас я попробую тебя на вкус, — пообещал он и склонился к ее раздвинутым ногам.
Трусики снимать не стал, сдвинул их в сторону и приник губами к ее закрытым губкам. Его ласки были очень осторожными, нежными и сладкими. Ртиа отреагировала бурно, подалась навстречу и закрыла глаза от удовольствия. Варго вошел в нее пальцем и пустил в ход язык.
Девушка оперлась о сидение руками и прогнулась. Только бы не останавливался, только бы продолжал все именно так — нежно, ритмично, ласково.
— Варго, — прошептала она, вцепляясь в его волосы.
— Стонешь мое имя? Это сводит с ума, — восхищенно заметил он, добираясь до ее набухшего бугорка. — Погоди, это понравится тебе еще больше. В книжке было так написано.
Его пальцы ускорили темп, язык заплясал на чувствительной точке, Ртиа застонала, прижимая его голову к себе и почувствовала, что с бешеной скоростью приближается к пику:
— Еще, еще, — умоляла она, подчиняясь страсти.
Варго чувствовал, как оргазм бьет ее и с наслаждением отмечал, что ощущает этот процесс в деталях. Он оторвался от ее лона, расстегнул штаны и вонзился перевозбужденным органов в ее пульсирующую дырочку. Ртиа, не сдерживаясь, закричала.
— Я сделал больно? — виновато спросил он, останавливаясь.
— Это не от боли… — задыхаясь прошептала она, толкая его бедра руками, чтобы продолжал. — Сильнее, прошу…
Варго не надо было уговаривать. Он дернул ее на себя входя предельно глубоко, усиливая толчки. Ртиа обвила его за шею руками, повисая. Парень поддерживал за спину и брал жадно.
— Мне долго не продержаться, — смущенно сказал он. — Теряю от тебя разум, моя нежная.
Ртиа потянулась к его губам, чувствуя, как орган в ней становится еще больше, входит плотно и очень сладко.
— Я тоже… аахх… тоже… Варго… Варго!
Девушка изогнулась в его руках, изменяясь в лице. Парень стиснул ее ягодицу, чтобы входить плотнее и через пару движений замер, наполняя ее семенем.
Они не могли разомкнуть объятия, судорожно дышали и держали друг друга. Лишь несколько минут спустя у Варго нашлись силы дать девушке покрывало, одеться самому и устроиться с ней на выдвинутом сидении.
— Нам обязательно лежать? — спросил он чуть наивно. — Можно сидеть рядом, обнявшись — или это не одно и тоже?
— Одно и тоже, мой дорогой, — ответила она, устраиваясь в его руках.
— Сейчас нежность снова была на «троечку»? Или я дотянул до «четверки»? — в голосе Варго опять появились нотки смущения и ранимости.
— Твердая «пятерка», — наградила его Ртиа.
«С плюсом», — томно отозвалась Селена в ее голове.
После паузы она потрясенно добавила:
«Охренеть просто».
«Как мне дурно от того, что ты в моей голове», — подумала Ртиа. — «Но раз уж я ничего не могу с этим поделать… Ты говорила, что у вас секс не табу, так скажи, с вершины твоего опыта — как впечатления?»
«Даже с двучленным ворлодом я такого не чувствовала».
«С кем или чем?» — переспросила Ртиа.
«Тебе рано знать такие вещи, крошка», — ответила Селена и замолчала.
Отъезд
Когда Беатрис проснулась, Эритара не было. Она нашла его в гардеробной, где он деловито складывал свои вещи в дорожную сумку.
— Без слуг мне неудобно, — сказал он.
— А где они? — спросила Беатрис.
— После всех событий, Эвиан, доктор, который осматривал тебя и все слуги, кроме охраны, отправлены в особняк моих родителей. Я никому не могу верить, только семье.
Девушка кивнула и тут обнаружила, что на ее половине висит несколько новых платьев, одно из которых привлекло внимание сильнее прочих. Жемчужно-серый шелк, сложная драпировка, сияющие капли камней.
— Это кому? — спросила она, проводя по ткани рукой.
— Антари, — буркнул Эритар. — Я решил его принарядить. Думаю, ему очень пойдет.
Беатрис возмущенно глянула на своего мужчину, давая понять, что шутка не уместна.
— Почему ты купил это мне? — спросила она.
Эритар застегнул сумку и подошел к ней:
— Ты помнишь, что ответила мне там, в подвале? Мы потом отметим по-настоящему. Обязательно, когда пройдем через все эти сложности. Но даже если сейчас торжества не будет, ты, Беатрис, должна сиять ярче солнца.
— Когда мы… — Беатрис замялась, не в силах произнести «женимся».
— Сегодня. Осталось около часа, любовь моя, — Эритар обнял ее. — Я не могу поверить, что ты моя. Вся моя.
Его руки жадно сжали ее, до боли прижимая к себе.
— Твоя рабыня, — горько сказала она.
Эритар поднял ее за подбородок:
— Да, моя рабыня, любимая, моя будущая жена, моя собственность, моя жизнь и мой единственный смысл существования. И не надо говорить, что я что-то делаю не так. Все, что я желаю — защитить тебя и быть с тобой.
Сердце Беатрис забилось чаще. Ей не просто было принять то, что Эритар решает все в одиночку, ни в чем не оставляет ей выбора. Даже платье приготовил по своему вкусу. И таким он был всегда. Когда-то это стало поводом для расставания, а сейчас все ложилось на сладкий туман в голове, на чувство принадлежности и зависимости. Как бы ни было страшно положиться на него и отдаться в его власть, жизнь без него потеряла свои краски. С момента как они встретились снова, Беатрис будто бы ожила.
Девушка хотела сказать ему очередную гадость. Даже сформулировала фразу: «только так ты и можешь заставить меня пойти с тобой к алтарю — прямым приказом хозяина». Но слова так и остались в голове. Ситуация зашла достаточно далеко. Беатрис прошла большую часть пути от точки сопротивления к принятию.
И он принимал ее такой, как есть. Гадкой, врединой, готовой выкинуть что-то дикое.
