Я тогда еще господину Пьеру поразился. Другой бы, только слух об измене перебежчика прошел, приказал бы снести одним махом голову немцу и в ров его выкинуть, без лишних разговоров!
– Неужели вы хотите сказать, что Великий магистр его пощадил? – поразилась Жанна.
– Нет, господин Великий магистр созвал орденский суд, на котором рассмотрел вину этого немца, ее доказательствами, только когда суд вынес приговор, мастера Георга казнили.
Ну вот, получил он, значит, по заслугам. А мы все в крепости сидим. Лето к своей маковке идет, жара. Турки то ядрами стены бьют, то сами лезут. Мы отбиваемся. Город уже в руинах, особенно в южной части. Окраины разрушили напрочь. Еврейский квартал разметали по камешку. Тяжко было, скажу я вам, очень тяжко. Кажется, чего я в жизни только не видел, а вот та осада так мне в память врезалась – до страшного суда помнить буду. Ведь я чудом уцелел, все мои товарищи полегли на стенах. Июля двадцать седьмого дня это было. Пошли башибузуки в атаку. А в стенах уже то там дыра пробита, то здесь пролом светится.
Ну все, думаем, вот и пришел наш смертный час. Конец нам, конец ордену. В Палестине удержались, с развернутыми знаменами на кораблях из Аккры ушли, а здесь поляжем за веру Христову. Помолились, отпущение грехов приняли и встали в разломах. Господин Пьер сам в самом опасном месте встал, за спинами не прятался. Ох и сеча была…
Господина Великого магистра четыре раза ранило, но, пока не упал, он сражался. Я как сейчас вижу – стоим мы в проломе, бьемся, а янычары все лезут и лезут, конца края нет. Ни усталости, ни боли не чувствуешь, злость одна. И вдруг понял: падаю. Какой-то турок меня копьем достал, я и свалился. Потом, в госпитале, как очнулся, гордился даже, что у нас с господином Пьером последнее ранение почти одинаковое – его тоже на копье посадили. И ведь не выдержали турки, госпожа Жанна, запаниковали!
Капитан треснул кулаком по столу.
– Смешно сказать, как отступать кинулись, так собственное подкрепление потоптали. Больше народу, чем на стенах, подавили. И главный их, Мисак-паша, струсил. Струсил и дал сигнал отступать. Чуть рассвело, сели турки на суда и восвояси убрались. Только Мисак этот паша до султана и не добрался. Сказывают, открылся у него, прошу прощения, госпожа Жанна, кровавый понос и в дороге он скончался. Но я так думаю, это его свои же со злости отравили. За трусость.
А господин Пьер долго болел. Шутка ли сказать – копье насквозь пронзило и со спины вышло! Да и легкое задело по пути. Но все обошлось.
Султан Мехмед все успокоиться после такого позора не мог, новый поход снарядил. Уже сам войска повел.
Но, слава Господу, умер в пути. Полегче ордену стало. После Мехмеда два сына остались. Баязет и Джем. С Джемом – то еще при султане у нас хорошие отношения были, в бытность его турецким послом. И. когда он от брата во Францию сбежал, Великий магистр ему свой корабль дал. Братья власть делили – ордену выгода.
А вы знаете, госпожа Жанна, на стене Родоса, – а она широченная, туазов тридцать будет, – маки выросли. То там головка краснеет, то сям, А в следующую весну после осады – словно ковер красный там кинули, целые поляны. Говорят, это кровь защитников… Вот такие дела.
– Я слышала, на Родосе даже дракон был? – спросила Жанна. – Это правда?
– А как же! – с удовольствием подтвердил капитан. – Водился, бестия. И не так давно это было, лет сто с лишком. Завелся он, значит, у подножия горы святого Стефана. Округа от его проделок опустела, просто обезлюдела. Рыцари шли на схватку один за одним и гибли. Тварь была сильная, вертлявая. Напором брал.
И вот пошел на битву с драконом господин Дьедонне де Гозон, он потом Великим магистром стал. А господин Дьедонне охотником был страстным, охота ведь у нас на Родосе славная, не хуже, чем на большой земле. Лани есть, олени благородные. И поэтому пошел он не один, а гончих своих взял. И пустил их вперед. Собаки дракона выманили, только он на них отвлекся, господин Дьедонне голову ему и отсек! Это было чуть позднее битвы у Аморгоса.
– А что это такое? – поинтересовалась Жанна.
– Это остров, миль сто к северо-западу от Родоса, – пояснил капитан. – Тогда орден туда подтянул все силы, которые в наличии были, и турки потеряли свой флот. Это помогло закрепиться ордену на новом месте.
– Дома на острове, наверное, красивые? – спросила Жанна. – Кипрские поселения меня, надо признать, разочаровали. Только в Лимасоле есть отдельные здания, на которые стоит посмотреть.
– Ну, здания я не мастер описывать… – признался капитан. – Но у нас очень красиво.
– А вы как можете расскажите, – попросила Жанна.
– Что же вам рассказать… – задумался капитан. – Главные-подворья ордена стоят на улице Рыцарей, она упирается во дворец Великого магистра. Раньше представителей было семь. Из Франции, Оверни, Прованса, Италии, Англии, Арагона, Германии. Но Арагон разделился на Арагон и Кастилию. Самое красивое подворье, как мне кажется, наше, французское. На фасаде у нас бурбонские лилии, провансальцы украсили свое здание такими же. Дома строили лучшие каменщики, поэтому они не уступают по красоте и парижским.
– А сколько ступеней надо пройти, чтобы стать Великим магистром?
Капитан рассмеялся.
– Вы так заинтересованно слушаете, госпожа Жанна, и горячо расспрашиваете, словно хотите влиться в ряды госпитальеров!
– Если бы я была мужчиной, – искренне сказала Жанна, – я бы, наверное, вступила в орден. Только он сейчас занимается стоящим делом. Слушая вас, я жалею, что родилась женщиной.
– Не жалейте! – сказал польщенный капитан. – Сыновья таких горячих душой женщин, как вы, и становятся лучшими рыцарями ордена! А путь до Великого магистра достаточно труден.
Братья ордена делятся на оруженосцев, капелланов и рыцарей. Из рыцарей каждые пять лет избираются командоры. Следующая ступень – великие приоры, кавалеры Малого Креста. Это бальи капитулярные. Их собрание именуется Капитулом ордена. Затем идут наши «столбы» – пилье. Они стоят во главе представительств. Это бальи конвентуальные. Их совет называется Конвентом ордена. Кавалеры Большого Креста. Каждый пилье руководит какой-то деятельностью ордена. Так повелось, что казначей обычно германец, главнокомандующий всеми вооруженными силами – провансалец, старший по Госпиталю – француз, легкой кавалерией командует англичанин, а адмирал флота – итальянец, как я вам уже говорил. И над ними уже стоит Великий магистр. Это звание пожизненное. Но при решении важных проблем Великий магистр обязан созывать Капитул или Конвент, смотря по важности дела. Мне удалось подняться до командора.
– Вы обязательно станете Великим магистром! – заверила капитана Жанна.
