Водитель так сильно ударился головой о руль, что черепная коробка лопнула как перезревший гранат. Вся кабина была забрызгана.
Откуда я знаю? Мой водитель был там и все видел с заднего сиденья. Нет, Пирогов в тот день его не подвозил. Просто он — Смерть. А за Пироговым так никто из ангелов не спустился. Смерть дуется за это на небесных. Я посмотрела в его гладкие глаза, когда садилась в кабину искореженной машины. Бледный пижонистый водила, видно, думал о тех прошедших событиях, раз вся история с «газелью» пронеслась в моем сознании. Вот это и значит: прочесть по глазам. Спокойствие, только спокойствие. Сделаю вид, что я — это не я, и ничего не видела, у меня же большой опыт в искусстве маскировки.
«Газель» перекорежило настолько, что починить ее никто не взялся, и машину свезли на свалку. Он взял ее себе. Когда бывает в Ромашевске, иногда ездит на ней по делам. Кое-кто из ангелов считает его пижоном из западных фильмов ужасов. Смерть не сердится: их много — он один, на всех не угодишь. Вот, кстати, проезжаем поворот, где «газель» потеряла своего последнего живого хозяина. А на обочине голосую я: серенькая девица в промокшем насквозь алом болоньевом плащике, его попутчик на час.
— До прачечной не подбросите? — и, не дожидаясь ответа, влезаю в кабину. Обшивка на сиденье тут же лопнула. Поролоновая труха кресла впитывала влагу с моего плаща.
Как ни странно, прачечная оказалась крепким предприятием. Пять лет без сбоев, аварий, ремонтов и развития. Осталось еще минут двадцать пути и будем там, на месте.
— Ты шутишь? Подвезу, конечно, нам же в одно место.
Меня каждый раз жуть берет, когда вижу моего водителя на задании. Сейчас главное ничем себя не выдать, даже если уже поздно: ни движением, ни взглядом. Не хочу, чтоб он узнал меня. Я так старалась измениться. Слова — лучшая защита. Уберем мокрые волосы за ухо. Улыбнемся — и в бой:
— Я слышала, что водители любят рассказывать истории за рулем. Чтоб не заснуть и не разбиться. Хотите послушать?
— А где привычное: «Привет, что ты тут делаешь?» — В голосе Смерти звучало легкое возмущение. Словно нарушить этикет — это нечто смертельное. Да что я каламбурю-то сегодня весь вечер?!
Перевозчик, похоже, видит во мне родственника, ту, которой я была вначале. Не дождется. Я не собираюсь действовать по привычному для него сценарию. Все оказалось сложнее, чем я думала. Но мы не ищем легких путей.
— Вы ни с кем меня не путаете? — врать я по-прежнему не могу. Зато могу играть словами.
Готова поспорить: он или в недоумении, или думает, что я издеваюсь. Зачем я до сих пор придерживаюсь старых правил сознательно не читать чужие мысли?
Андрей размахивал мечом бездумно, но удачно. Со всем веселым азартом, остервенением и яростью, на которые был способен. Он поймал злой кураж битвы, когда живешь только здесь и сейчас, на всю катушку, изо всех сил. И ему везло: богиня победы сегодня была на его стороне.
Ангелочком с крылышками она витала над его левым плечом. Яркий контраст между гладиатором в стальных латах и летающей мелочью в шелках и перьях обычно раздражал Андрея. Может, просто завидовал воинам, обласканным таким вниманием. Когда он видел эту картину со стороны, то всегда хмыкал: «Глупость какая-то. Отвратно выглядит». Но сегодня эта мелочь ему симпатизировала и польза от нее была очевидна: одним своим присутствием она утраивала силу удара. Поганые варвары разлетались в разные стороны от его меча и корчились в муках, прежде чем отдать душу своим уродливым диким богам. Если у них вообще были души, у этих трусливых человечков, всегда нападавших по трое. Андрея сейчас это не интересовало.
Почти без усилий пройдя первый кордон заграждения, легко расшвыряв низкорослых желтолицых охранников в меховых шапках, одолев охрану Мертвых Врат (бойцы этой расы напоминали лицом мирных восточных торговцев с рынка, пока не пускали в ход свои кривые сабли с отравленными лезвиями), воин вступил в Притвор Мрака. Битва за ворота сильно ослабила богиню победы, девица над плечом выглядела бледной и усталой, почти прозрачной. Но Андрей никогда не обращал на нее особого внимания, привык рассчитывать на свои силы и сам о себе заботиться. Игры духов его мало интересовали. Он осматривал зал, в который вошел. Здесь он оказался впервые. Грубые каменные колонны, топорно сделанные идолы в темных углах, зловеще светящиеся туннели, перегороженные коваными решетками. «В одном из них», — только и успел подумать Андрей, как решетка справа поднялась, и оттуда вышел… он сам.
Точная копия: лицо, волосы, одежда, оружие, доспехи. Все повторялось, вплоть до вмятин на нагруднике. Заметив смущение человека, двойник ухмыльнулся, обнажив желтоватые зубы. Они были такие же неровные, как и у Андрея. «Сейчас сам узнаешь, каков ты в бою», — хмыкнул оборотень и, сделав пару его фирменных взмахов мечом, пошел на человека в атаку.
Убить самого себя оказалось совсем не просто. Силы — равны, мастерство — одинаковое. В один из моментов Андрей даже подумал, что ему — крышка. Но девица с крыльями над левым плечом, казалось, давала преимущество в бою: почти идеальный соперник упал на колени, выронил меч, закрыл голову руками, а потом посмотрел на человека. Глазами пацана-подростка, Пашки, младшего брата Андрея.
— Нежить подлая, — заорал воин и поднял меч.
— Не убивай, — вскрикнула бледная девица над плечом. Но меч уже было не остановить. Юноша и богиня победы исчезли одновременно. Исчезли и решетки на всех туннелях. Андрей остался один в темноте. Куда идти, он не знал.
Ему предстояла еще финальная битва в капище. Если удастся одолеть того, кто прячется в темноте, то… Говорят, там жуткий монстр: мерзкое чудовище, отец лжи и зла, многорукая тварь, чьи длани обагрены кровью невинных. Минотавр и Горгона по сравнению с ним — наивные грезы юных дев. Пусть эта крылатая крошка над левым плечом не изменит Андрею сегодня, тогда нынешняя ночь станет последней в битве Добра и Зла. И от него, от Андрея, будет зависеть, каким мир проснется завтра. Но куда же идти? «Не важно, — решил будущий спаситель мира, — это же последний уровень». Но не смог двинуться с места.
Тело больше не слушалось. Не реагировало на команды, не управлялось ни мышью, ни кнопками курсора. Фигура воина застыла в неестественной позе: полушаг вперед, полувзмах меча.
— У, завис, гад. — Андрей в сердцах нажал три волшебные кнопки «ctrl+alt+delete». Экран послушно погас, затем засветился вновь до одури умиротворяющей стандартной заставкой «Винды». На душе у Андрея стало тоскливо, а в голову лезли одни банальности о компьютерах, как о второй реальности, и о надвигающемся зачете по органической химии: «Еще мгновение назад в твоих руках была власть решать судьбу войны добра и зла, а теперь ты просто ночной сторож на подмене в заштатной прачечной маленького Мухос… городишки. Какого хрена ты играешь в игры, а не учишь химию, Андрюха? Ты же губишь свою жизнь, как говорит мама».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
