Дик понимал, что еще рано думать о том, чтобы ставить паруса. Ветер сорвал бы даже самый малый клочок парусины. Все же молодой капитан надеялся, что не позже как через двадцать четыре часа можно будет поставить хотя бы один из стакселей.
И верно: ночью ветер заметно ослабел, да и качка уже не так свирепо встряхивала корабль, а ведь накануне она грозила разнести его на куски.
Утром на палубу начали выходить пассажиры. Они уже не опасались, что внезапно набежавшая волна смоет их за борт.
Миссис Уэлдон первая покинула каюту, где она по требованию Дика просидела взаперти все время, пока длилась буря. Она подошла к Дику.
Сверхчеловеческая сила воли этого юноши помогла ему преодолеть неслыханные трудности. Он стоял похудевший, побледневший, обветренный. Тяжелее всего в его возрасте были, может быть, бессонные ночи. Казалось, силы отважного юноши должны были ослабеть. Но нет, его мужественная натура устояла перед всеми испытаниями. Быть может, перенесенные лишения когда-нибудь и скажутся на нем. Но сейчас не время было сдаваться, говорил себе Дик. И миссис Уэлдон видела, что он так же полон энергии, как и раньше. К тому же у смелого юноши появилась теперь уверенность в своих действиях, - ее насильно не внушишь, а сколько она прибавляет силы!
- Дорогой мой мальчик, мой дорогой капитан! - сказала миссис Уэлдон, протягивая ему руку.
- Ах, миссис Уэлдон, - улыбаясь, ответил Дик, - вы не слушаетесь своего капитана. Ну зачем вы вышли на палубу? Я ведь просил вас...
- Да, я ослушалась тебя, - призналась миссис Уэлдон, - но что-то подсказало мне, что буря проходит.
- В самом деле, погода улучшается, миссис Уэлдон, - ответил юноша. - Вы не ошиблись. Со вчерашнего дня столбик ртути в барометре не понизился. Ветер утихает, и мне кажется, что самое тяжелое уже позади.
- Дай бог, дорогой мой, дай бог! Но сколько ты выстрадал, бедный мальчик! Знаешь, ты вел себя, как...
- Я только выполнил свой долг, миссис Уэлдон.
- Теперь тебе необходимо отдохнуть.
- Отдохнуть? - возразил юноша. - Я нисколько не нуждаюсь в отдыхе, миссис Уэлдон. Я чувствую себя великолепно и надеюсь продержаться до конца. Вы назначили меня капитаном «Пилигрима», и я сохраню это звание до тех пор, пока все пассажиры моего корабля не окажутся в безопасности!
- Дик, - сказала миссис Уэлдон, - ни я, ни мой муж никогда не забудем того, что ты сделал!
- Ну, что вы... миссис Уэлдон! - пробормотал Дик. - Господь бог нам помог.
- Милый мой мальчик, я повторяю, ты вел себя, как настоящий мужчина. Ты проявил себя умелым и достойным командиром судна. И в недалеком будущем, как только ты закончишь свое образование, ты станешь капитаном судна, принадлежащего торговому дому Джемса Уэлдона. Я уверена, что мой муж скажет то же самое.
- Я... я... - начал Дик, и глаза его наполнились слезами.
- Дик, - продолжала миссис Уэлдон, - ты был нашим приемным сыном, а теперь ты поистине родной мой сын. Ты спас свою мать и своего маленького брата Джека! Дорогой мой, дай я тебя поцелую за мужа и за себя!
Миссис Уэлдон не могла сдержать свое волнение. Сердце этой мужественной женщины было переполнено, и слезы выступили у нее на глазах, когда она обнимала юношу. Что сказать о чувствах, которые испытывал Дик? Он рад был бы отдать жизнь за своих благодетелей, больше чем жизнь, и ради них он заранее принимал все испытания, которые готовит ему будущее.
После этого разговора Дик почувствовал себя сильнее. Он не сомневался, что сумеет привести судно в безопасный порт и спасти пассажиров. Только бы утих ветер, хотя бы настолько, чтобы можно было поставить паруса!
Двадцать девятого марта ветер стал слабее. Дик решил поставить фок и марсель, чтоб увеличить скорость хода своего судна и вести его по определенному направлению.
- Друзья мои, - сказал он матросам, поднявшись на палубу на заре этого дня. - Идите сюда. Мне нужна ваша помощь.
- Мы готовы, капитан Сэнд, - ответил за всех старик Том.
- Конечно, готовы! - добавил Геркулес. - В бурю нам нечего было делать, и я начал уже покрываться ржавчиной.
- А ты дул бы в паруса своим большим ртом, - сказал маленький Джек. - Я уверен, ты можешь дуть так же сильно, как ветер.
- Вот замечательная мысль, Джек! - рассмеялся Дик Сэнд. - Как только наступит штиль, мы попросим Геркулеса надувать наши паруса.
- Прикажите только, капитан Сэнд, - ответил великан, надувая щеки, как Борей.
- Начнем с того, друзья мои, - сказал Дик, - что поставим новый марсель на смену изодранному бурей. Работа нелегкая, но ее нужно сделать.
- Сделаем! - ответил Актеон.
- А мне можно вам помогать? - спросил маленький Джек, всегда готовый трудиться вместе с матросами.
- Разумеется, Джек, - ответил Дик Сэнд. - Ты станешь за штурвал с нашим другом Батом и будешь помогать ему править.
Конечно, маленький Джек с гордостью принял свою новую должность помощника рулевого.
- А теперь, - продолжал Дик Сэнд, - за дело! Только помните, друзья: не рисковать собой без нужды!
Негры энергично взялись за дело под руководством молодого капитана. Надо было скатанный парус поднять на мачту и там привязать его к рею. Дело нелегкое. Но Дик Сэнд так умело распоряжался работой, а матросы повиновались ему с таким усердием и готовностью, что по истечении часа парус был привязан, рей поднят и на марселе взяты два рифа.
Несмотря на сильный ветер, команда без особого труда подняла паруса, убранные перед бурей, и к десяти часам утра «Пилигрим» уже бежал под фоком, марселем и одним из кливеров.
Дик Сэнд из осторожности решил не ставить остальных парусов. Те, что были подняты, обеспечивали суточный пробег в двести с лишним миль, а этой скорости было достаточно, чтобы меньше чем в десять дней достигнуть американского континента.
Дик с удовлетворением подумал, что теперь «Пилигрим» перестал всецело зависеть от капризов ветра и волн. Он бежал с достаточной скоростью и в нужном направлении. Радость Дика должны понять все, кто хоть немного знает морское дело.
Молодой капитан вернулся к штурвалу и, поблагодарив маленького помощника рулевого, стал на свой пост.
На следующий день по небу все так же быстро неслись тучи, но между ними уже возникали широкие просветы, и лучи солнца пробивались сквозь них, золотя поверхность океана. Временами «Пилигрим» попадал в полосу солнечного света. Какое счастье - этот животворящий свет! Иногда набегавшие облака затемняли его, но ветер отгонял их к востоку, и солнце снова показывалось во всем своем блеске. Погода явно улучшалась.
На судне открыли все люки, чтобы проветрить помещения. Свежий, напоенный солью воздух ворвался в трюм, в кубрик, в кают-компанию. Мокрые паруса разложили для просушки на рострах[55]. На палубе началась генеральная уборка. Дик Сэнд не мог допустить, чтобы его корабль пришел в порт грязным и неубранным. Достаточно было нескольких часов ежедневной работы, чтобы, не переутомляя экипажа, привести судно в надлежащий вид.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
