невообразимыя гримасы.
Бѣдная женщина ничего не отвѣчала на эти упреки; она продолжала грѣть руки у огня и только, къ удовольствію муженька, сильнѣе и сильнѣе плакала. Наслаждаясь ея слевами, карликъ нечаянно замѣтилъ, что эти слезы доставляютъ удовольствіе не ему одному: Томъ Скотть тоже, видимо, забавлялся печальнымъ зрѣлищемъ. Недолго думая, карликъ, не имѣвшій ни малѣйшаго желанія дѣлиться съ нимъ своею радостью, схватилъ его за шиворотъ, поволокъ къ двери и, послѣ непродолжительной схватки, вышвырнулъ его во дворъ. Какъ только дверь за Квильпомъ затворилась, мальчишка сталъ на голову, въ такомъ положеніи прогулялся до самаго окна, заглянулъ въ него — если можно такъ выразиться — сапогами и даже, на подобіе Бенши[3], побренчалъ ими по стеклу. Квильпъ съ своей стороны не терялъ времени. Онъ схватилъ свою неизмѣнную кочергу, спрятался за дверью и, улучивъ минуту, угостилъ своего молодого друга такими недвусмысленными любезностями, что тотъ мгновенно исчезъ, оставивъ хозяина побѣдителемъ на полѣ брани.
— Теперь, покончивъ съ этимъ дѣломъ, можно приняться и за письмо, сказалъ карликъ. — Гм! Рука какъ будто мнѣ знакома, пробормоталъ онъ, разглядывая адресъ. — Ба! да кто же, кромѣ очаровательной Сэлли, можетъ такъ писать!
Онъ открылъ письмо и прочелъ слѣдующія строки, написанныя красивымъ, круглымъ, дѣловымъ почеркомъ:
«Сомми струсилъ, соблазнился обѣщаніями и выдалъ насъ. Все открыто. Вамъ бы слѣдовало поскорѣе убраться изъ вашего дома, такъ какъ не сегодня-завтра онъ будетъ подвергнуть обыску. Все дѣлалось втихомолку, чтобы васъ застать врасплохъ. Не теряйте времени, послѣдуйте моему примѣру: меня нигдѣ не найдутъ; скройтесь такъ, чтобы и васъ не нашли.
С. Б., еще недавно жительствовавшая въ Б.-М.»
Для того, чтобы дать вѣрное понятіе о томъ, что дѣлалось съ лицомъ Квилъпа, какъ оно мѣнялось, пока онъ читалъ и перечитывалъ письмо, надо было бы выдумать новый языкъ: ни одинъ изъ тѣхъ, которые употребляются людьми, не въ состояніи былъ бы этого передать. Онъ долгое время молчалъ. Съ женой его чуть не сдѣлался ударъ отъ безпокойства и испуга.
— Лишь бы мнѣ добыть его сюда! Лишь бы мнѣ до быть его сюда! еле выговорилъ онъ наконецъ.
— О, Квильпъ, скажите, что случилось, на кого это вы такъ сердитесь? спрашивала жена.
— Я бы утопилъ его, продолжалъ мужъ, не обращая на нее вниманія. — Эта смерть слишкомъ для него легкая, слишкомъ короткая, но зато какъ удобно: рѣка подъ рукой. Ахъ, если бы онъ былъ тутъ! Я бы шутя, по-пріятельски, подвелъ его къ рѣкѣ, держа его на пуговицу, и вдругъ столкнулъ бы его въ воду. Говорятъ, что утопленники три раза всплывають наверхъ. О, видѣть его троекратное появленіе на поверхности воды и поемѣяться ему прямо въ лицо! Какое это было бы наслажденіе!
— Квильпъ, что случилось, какое несчаегіе вамъ грозить? бормотала жена, осмѣлившаяся дотронуться до его плеча.
Она была такъ напугана ужасной картиной, которую онъ вслухъ рисовалъ въ своемъ воображеніи, что ея голоса почти не было слышно, когда она его спрашивала.
— Этакая дохлятина! продолжалъ Квильпъ медленно и судорожно потпрая руки. — Я считалъ себя вполнѣ огражденнымъ отъ измѣны съ его стороны; думалъ, что онъ изъ трусости и холопства будетъ молчатъ. О, Брассъ, Брассъ! милый, дорогой, вѣрный, любезный другъ! Лишь бы мнѣ добыть тебя сюда!
Когда онъ произносилъ этогь монологъ, жена отошла въ сторону; чтобы онъ не думалъ, что она его подслушиваетъ. Но вотъ она опять рѣшилась было подойти къ нему. Онъ не далъ ей времени: бросился къ двери и позвалъ Тома. Тотъ, помня послѣднюю трепку, поспѣшилъ на зовъ.
— На, возьми ее и отведи домой, крикнулъ онъ, втащивъ его въ комнату. — И не приходи сюда до тѣхъ поръ, пока не увидишь меня или не услышишь обо мнѣ. Понимаешь? Завтра здѣсь все будетъ заперто.
Томъ угрюмо кивнулъ головой и сдѣлалъ знакъ г-жѣ Квильпъ, чтобы она шла впередъ.
— А вы, обратился онъ къ женѣ, - не вздумайте разспрашивать, разузнавать и вообще не смѣйте и заикаться обо мнѣ. Не безпокойтесь, я не умру, если только это можетъ служить вамъ утѣшеніемъ. Онъ будетъ о васъ заботиться.
— Прошу васъ, Квильпъ, скажите хоть слово, въ чемъ дѣло, куда вы отправляетесь?
— Лучше уходите, а то и сами не рады будете, промолвилъ Квильпъ, схвативъ ее за руку.
— Да нѣтъ, скажите, вамъ грозитъ какая нибудь опасность?
— Какъ бы не такъ. Любопытны вы больно. Я ужъ вамъ сказалъ, что вамъ слѣдуетъ дѣлать и горе вамъ если вы хоть на волосъ не исполните моихъ приказаній. Что-жъ вы не уходите?
— Сейчась, сейчасъ. Я уже ухожу, только… запнулась жена, — отвѣтьте мнѣ, ради Бога, на одинъ вопросъ: имѣетъ ли это письмо какое нибудь отношеніе къ милой Нелли. Мнѣ непремѣнно надо это знать. Вы не можете себѣ представить, какъ меня и днемъ, и ночью терзаеть совѣсть: я не могу забыть, что обманула милаго ребенка. Можетъ быть я очень повредила ей этимъ обманомъ, но я все это дѣлала ради васъ, Квильпъ. Такъ скажите же.
Разозленный мужъ, не говоря ни слова, съ такимъ бѣшенствомъ схватилъ свое неизмѣнное оружіе, что Томъ счелъ нужнымъ насильно увести его жену. И хорошо онъ сдѣлалъ. Карликъ безумствовалъ; бѣжалъ за ними чуть не до самаго переулка и, только благодаря все болѣе и болѣе сгущавшемуся туману, скрывшему наконецъ бѣжавшихъ изъ его глазъ, онъ не настигъ ихъ и не попотчивалъ кочергой.
— Нынче очень удобно путешествовать инкогнито, говорилъ онъ, медленно возвращаясь назадъ; онъ задыхался отъ бѣготни. — Надо, однако, осмотрѣть мои владѣнія. Ворота слишкомъ гостепріимно раскрыты.
Онъ поналегъ на нихъ всей своей исполинской силой, заперъ обѣ половинки, глубоко осѣвшія въ грязи, и заложилъ ихъ огромнымъ засовомъ; затѣмъ откинулъ всклокоченные волосы, заслонявшіе ему глаза, и попробовалъ, хорошо ли заперъ. Хорошо; съ этой стороны его жилище неприступно.
— Заборъ, отдѣляющій мою пристань отъ сосѣдней, довольно низокъ. Я легко могу перелѣзть черезъ него и скрыться въ заднемъ переулкѣ, разсуяедалъ карликъ. — Надо хорошо знать это прелестное мѣстечко, чтобы выбраться отсюда въ такую ночь, какъ эта. Едва ли кто отважится подойти къ моимъ владѣніямъ, пока не подымется туманъ.
Къ этому времени темнота и туманъ до такой степени увеличились, что онъ только ощупью могъ добраться до своего логовища. Онъ посидѣлъ немного у огня, раздумывая о чемъ-то, и сталъ собираться въ дорогу.
Набивая себѣ карманы самыми необходимыми вещами, онъ не переставалъ бормотать сквозь стиснутые зубы, которыхъ не разжималъ съ тѣхъ поръ, какъ прочелъ письмо Сэлли.
— О, Самсонъ, о, милый, достойный другъ! Если бы только мнѣ довелось сжать тебя въ моихъ объятіяхъ, сдавить тебѣ ребра, ужъ
