Оба брата, не сговариваясь, повернули назад и заспешили домой, в уют старого замка, к рождественским ароматам кухни.
— Вот что я тебе скажу! — вдруг заговорщицки зашептал Генри. — Это к вопросу о сексе и красивых девчонках. Есть одна малышка, которая просто сводит меня с ума. Только, ради Бога, не говори об этом моей ревнивице!
— Кто же эта счастливица? — изумился Макс.
— Младшая сестрица твоего Хантера, Сиена. Или она приходится ему племянницей? Ты видел ее последние фотографии в «Джи-кью»? Как хороша, чертовка! Наверняка она поддерживает отношения с Хантером. Чего ж ты теряешься?
— Ты пытаешься свести меня с Сиеной? — Макс рассмеялся. — Да уж, из нас вышла бы отличная пара! Союз, заключенный в аду, не иначе. — Он покачал головой. — Хантер много лет не видел Сиену. Они не общаются с детства.
За последние два года Сиена сделала головокружительную карьеру в качестве модели. Ее фотографии мелькали повсюду, и Макс постоянно на них натыкался — то в журналах, то на рекламных щитах. Казалось, Сиена рекламировала все, что только возможно рекламировать, от шампуней и телефонов до одежды «Версаче». Она появлялась на обложках самых дорогих изданий в обнимку с модельерами и теннисистами, папарацци кричали о ее романах и предлагали огромные деньги за интервью. Желтая пресса обожала Сиену, постоянно публикуя скандальные снимки модели и называя ее самой испорченной и развращенной красоткой со времен Мерилин Монро. Сиена была куда сексуальнее, необычнее и фигуристее большинства «вешалок». Мужчины боготворили новый идол за сексапильность, женщины — за то, что ее размеры отличались от стандартных «90–60—90», а рост не сравнялся с ростом жирафа.
— Ах да, я и забыл! Вы общались лишь в детстве, играли в доме Макмаонов, — усмехнулся Генри. — Что ж, я бы с удовольствием сыграл с ней «в больницу». Пациент и сексуальная медсестра, к примеру. Небось ты уже в детстве заглядывался на Сиену?
— Боже, Генри, сколько пошлости! — рассмеялся Макс. — В детстве она была наглой, липучей и вредной девицей. К тому же мы оба были слишком маленькими, чтобы думать о чем-нибудь этаком. — Максу неожиданно вспомнилось, как Сиена упала с дерева и какими огромными показались ему ее глаза, когда она все же пришла в себя. — Даже в детстве эта нахалка предпочитала быть в центре внимания, ужасно ревновала ко мне Хантера, представляешь? Даже подумать страшно, что из нее выросло! Теперь-то, когда весь мир лежит у ее ног. Наверняка она стала еще более капризной и упрямой, чем в детстве! И в голове одни тряпки и косметика.
Макс и Генри остановились у живой изгороди и задумчиво обернулись назад. Два пса носились по лужайке, оставляя темные следы на снегу. Мороз усилился, и воздух казался хрустким. Максу захотелось войти в дом, налить себе порцию виски и развалиться в кресле у настоящего камина.
Воспоминания о Хэнкок-Парке пришлись совсем некстати, усилив непонятную тоску, владевшую всем его существом. Макс словно вновь увидел себя маленьким и самонадеянным, каким был в детстве, полным надежд и оптимизма, которых больше не чувствовал. Тогда, рядом с Хантером и Сиеной, он казался себе всемогущим, способным достичь всего, чего пожелает. А теперь мечты постепенно растворялись в горьковатой реальности, словно таблетка шипучего аспирина в воде.
— Кажется, ты замерз, — заметил Генри, подзывая собак. — Отвык от британской зимы? Дать тебе шарф, или сразу пойдем в дом?
— Пойдем домой, — откликнулся Макс, поднимая воротник куртки. — Я действительно продрог и не отказался бы пропустить стаканчик. Составишь мне компанию?
— С радостью.
Глава 24
Тиффани Уэдан приподняла бедра, выгибаясь навстречу Хантеру и принимая его еще глубже. Ее глаза закрылись, оставляя едва заметную щелочку между веками, в которой мелькнули белки. Тиффани застонала, чувствуя приближение оргазма.
— О-о-о… еще…
Хантер чуть улыбнулся, глядя в лицо девушке. Ее светлые волосы, предмет его восхищения, рассыпались по простыне, несколько локонов прилипло к влажной шее.
— Еще? — переспросил он, прерывисто дыша. — Еще? — Он чувствовал, что вот-вот кончит и сам, но хотел, чтобы Тиффани достигла разрядки вместе с ним.
— Да, Хантер, — почти неразборчиво откликнулась девушка. — Еще капельку… — Мышцы ее влагалища сжались плотнее, едва не лишая Хантера сознания, тогда как пальцы стиснули ягодицы и ласкали чувствительные места возле простаты.
— Не делай этого, — охнул Хантер, перехватывая руку подруги и отбрасывая в сторону. — Я вот-вот… кончу, — простонал он.
Парой секунд позже он начал извергаться в нее, а Тиффани хрипло застонала, откидывая голову назад, словно для поцелуя.
— О, Хантер!
— Я люблю тебя, детка…
Хантер стиснул ее в объятиях, подминая под себя, сплетаясь в единое целое. В глазах ненадолго почти почернело. Тиффани судорожно дернулась под Хантером.
Он удовлетворенно улыбнулся, радуясь, что усилия не пропали даром. Он сдерживал себя почти двадцать минут, ожидая, когда кончит любимая, и был вознагражден за свое терпение.
Тиффани и Хантер еще долго лежали, обнявшись и часто дыша. Ни один не бросился в душ и не разорвал объятий. Казалось удивительным, что спустя три года они все еще способны на такие сильные эмоции. Секс каждый раз становился открытием, а после него захлестывала невероятная нежность и страх потерять друг друга.
С того дня как Хантер встретил Тиффани на прослушивании, такую застенчивую и удивительно красивую (на ней была форма болельщицы, делавшая ее похожей на школьницу), что-то перевернулось в его сердце. Он уже не представлял себе жизни без Тиффани, и страх ее потерять придавал отношениям постоянную новизну.
Тиффани была на редкость привлекательной девушкой. Почти одного роста с Хантером, она тоже мечтала об актерской карьере, решив, что не хочет быть безголовой моделью. Светлые волосы, большие доверчивые глаза ярко-зеленого цвета, обрамленные густыми ресницами, широкий улыбчивый рот с нежными розовыми губами — от Тиффани было трудно оторвать взгляд, что ужасно смущало девушку. Ей казалось, что подобное внимание незаслуженно, а потому она тушевалась в присутствии мужчин.
Тиффани пробовалась на роль Кимбо Уотсон, совершенно ненормальной девицы и болельщицы футбольной команды. Снимался новый сериал, придуманный Хью Орчардом специально для Хантера. Многосерийку должны были запустить в эфир сразу после «Советника», и один лишь слух, что роль главного героя, Гейба Сандерсона, принадлежит юному Макмаону, вызвал у публики небывалый интерес к сериалу. По задумке Хью, Кимбо Уотсон должна была пылать к Гейбу чувствами.
