— А с чего ты взял, что нет? — огрызнулась она.
— Но он же один из них, забыла?
— Что ж, может, он и не захочет говорить со мной, — согласилась Джейми. — Но Соланж Кендрик не отказалась от встречи со мной, вдруг и здесь повезет. Ведь это единственная возможность ухватиться хоть за такую ниточку, понимаешь?
После минутной паузы в трубке послышался недовольный голос:
— Ну, и когда же ты вернешься?
— Завтра, — заверила она. — Мне придется остановиться на ночь в Боне — тут дует такой сумасшедший ветер, что машину прямо сносит с дороги.
— Мистраль, — сказал он.
— Да? Я бы назвала его иначе, — усмехнулась она. — Так что увидимся завтра — если сегодня машину не унесет куда-нибудь к черту.
Джейми совершенно не хотелось выходить наружу в такую погоду, но надо было поужинать, и она отправилась на узкую улочку Людовика Великолепного в ресторан «Под ивами», самый знаменитый во всем городке. Заслуженная репутация, думала Джейми, шагая за метрдотелем по залу, отделанному деревом и бархатом и украшенному старинной живописью.
Заказав форель под соусом из белого вина, Джейми пустилась в размышления о том, как круто переломилась ее жизнь с тех пор, как она решила раскрыть для себя судьбу отца. Слова Николаса о ящике Пандоры не давали ей покоя. Она и вправду словно разбудила все злые силы мира. Завесой зла была окутана жизнь ее собственного отца, которую он, однако, предпочел своей семье.
Еще она думала о Николасе и о его тревоге за нее — она была искренней, у нее не было причин не доверять ему. То, во что она ввязалась, было почище игры в рулетку. Если бы у нее была хоть капля здравого смысла, она держалась бы от этой опасной игры как можно дальше. Но вот как раз здравого смысла у нее и не было. «Вся в отца», — с грустью констатировала она.
Возвращаясь темным вечером в отель, с трудом преодолевая порывы шквалистого мистраля, Джейми чувствовала, что за ней кто-то идет. Когда все это кончится, вздохнула она, входя в гостиницу, мне будет прямая дорога в сумасшедший дом.
Едва открыв дверь и переступив порог своего номера, она заподозрила неладное, хотя было темно и ничего не видно. Повернув выключатель, она поняла, что ее подозрения были не напрасны.
Комнату обыскивали.
Глава 21
— Ты что, не соображаешь, чем могли кончиться твои ночные прогулки, если к тебе уже залезли в номер? — ярился Николас, даже не стараясь скрыть свой гнев. — Тебя могли убить!
Они ехали по Парижу с вокзала в отель «Георг Пятый». Как только Джейми позвонила из Бона и рассказала, что произошло, Николас потребовал, чтобы она немедленно бросила арендованную машину и возвращалась первым же поездом.
— Я же не круглая идиотка, — сердито ответила Джейми. — Я прекрасно понимаю, что могло случиться, — и, пожалуйста, перестань, я не хочу ни думать об этом, ни тем более обсуждать.
Но Николас не собирался молчать.
— Ты пешка в большой игре, Джейми, — втолковывал он. — Тебе их не переиграть.
— И Давиду то же самое говорили о Голиафе, — раздраженно возразила она.
Оторвав на миг глаза от дороги, он взглянул на нее.
— Ты не ребенок, чтобы стрелять по людоедам из рогатки, — сказал он. — Ты песчинка, а пытаешься противостоять такой серьезной и опасной махине, что и представить себе не можешь.
— А ты можешь? — вспылила Джейми.
Он зло засопел и отрезал:
— Да, черт побери, могу!
— Ну тебе-то что за дело? Чего ради ты так беспокоишься обо мне? — возмутилась она.
— Я люблю тебя!
Она фыркнула.
— Чего? — переспросила она, уверенная, что не расслышала.
Неотрывно глядя на дорогу, он тихо повторил:
— Я сказал, что люблю тебя.
Она отвела глаза.
— Ну, и очень жаль.
— Что жаль?
— Что ты меня любишь.
— Это еще почему?
— Лучше бы нам держаться подальше друг от друга.
Он снова взглянул на нее.
— М-да, этого ответа я как-то не ожидал, — сказал он ненатурально веселым голосом.
Потирая виски, она произнесла:
— Не могу я тебя любить. Ну как, скажи, мне думать о будущем и тем более как-то устраивать его, если я никак не расквитаюсь с прошлым?
— Если бы ты побольше думала о будущем, прошлое, вероятно, перестало бы так мучить тебя, — предположил он, машинально двигаясь в плотном потоке машин. Она не дала ему договорить, качая головой.
— Такого я не допускаю, — призналась она.
На секунду он опять забыл о дороге.
— Тогда скажи, Джейми, что ты думаешь обо мне, о нас?
Она по-прежнему качала головой.
— Не знаю, — честно призналась она, — ты нравишься мне. И боюсь, даже больше, чем я хотела бы.
— Что значит — больше?
— Видишь ли, по некоторым причинам я боюсь пережить все снова.
Выйдя из себя, он со всего маху шлепнул ладонью по рулю.
— Черт побери, но, Джейми, я не твой отец — и уж тем более не Мартин Кэнтрелл! — рявкнул он. — Я люблю тебя и вовсе не собираюсь тебя обманывать! — Закусив губу, он некоторое время молчал. — Жаль только, что ты этого почему-то не понимаешь.
Позже они словно забыли об этом разговоре и сидели за ужином, притихшие, обсуждая лишь результаты поездки Джейми по «сбору фактов», как назвал ее поиски Николас. Но из отеля Николае ушел с чувством обиды, и, заметив это, Джейми долго ворочалась в постели без сна. Целая пропасть лежала между ее прошлым и настоящим, и скорее всего, и будущим. Ей так хотелось любить, любить и чувствовать себя любимой, но она не желала расставаться со своей броней и снова подставить себя под удар.
Николас совсем другой, думала она, но ведь мне казалось, что и Марти — другой и что ему можно верить.
Николас не был похож на Марти. С самого начала он дал ей понять, что все понимает и хочет ей помочь, к тому же он был так искренне озабочен ее безопасностью. Между ними не было никаких тайн, никакой лжи, он допускал единственную ошибку: слишком старался защитить ее, даже от самой себя. И с этим она была не в силах примириться.
Она любила его, если вообще способна была любить кого-то после всего пережитого. Ей всей душою хотелось любить его безо всяких помех, любить так, как полюбил ее он. Еще больше хотелось последовать его совету и расстаться со своим прошлым, но тут она была бессильна. Ей надо понять, что случилось с ее отцом и почему.
И пока она этого не выяснит, все остальное придется отодвинуть.
— Обещаю — никаких серьезных разговоров, — поклялся Николас, позвонив на следующее утро. — Пообедаем, и все. Нам обоим нужно немного развеяться. Только у меня, ладно? Я приготовлю что-нибудь грандиозное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
