- Лет, сударыня, - отвечал лейтенант. - Хоть я и родился на севере и провел здесь все детство и юность, но до сих пор не могу налюбоваться его величественной красотой. Вот вы приходите в восхищение уже сейчас, когда так ярко светит солнце и благодаря этому вид местности совершенно изменился; что же будет, когда вы увидите наш край в разгар жестокой зимы? Признаюсь, сударыня, - это солнце, столь драгоценное в умеренном климате, на мой взгляд только портит наш арктический пейзаж!
- Вот как? - улыбнулась путешественница. - А я все-таки нахожу, что солнце - прекрасный дорожный товарищ, и даже в полярных странах, по-моему, не следует жаловаться на тепло, которое оно дает!
- Э, да что там, сударыня! - ответил Джаспер Гобсон. - Нет, я принадлежу к тем, кто считает, что в Россию надо ехать зимой, а в Сахару летом. Только тогда можно увидеть эти страны в их настоящем виде. Солнце - принадлежность тропических поясов и жарких стран. В тридцати градусах от полюса оно положительно не у места! Подлинное северное небо - чистое и холодное небо зимы, усеянное звездами и озаренное северным сиянием. Наш край полунощный, а не полуденный, и, верьте слову, сударыня, долгая полярная ночь приберегает для вас множество чудес и очаровательных впечатлений.
- Мистер Гобсон, - спросила миссис Барнет, - бывали вы когда-нибудь в странах умеренного климата Европы или Америки?
- Да, сударыня, и оценил их по достоинству. Но с тем большим нетерпением и восторгом я каждый раз возвращался в родные края. Я северянин, и нет ничего удивительного, что не боюсь мороза. Меня холод не берет, и я, как эскимос, могу месяцами жить в ледяном доме.
- Мистер Гобсон, - воскликнула путешественница, - вы блестящий адвокат этого страшного врага - мороза! Надеюсь оказаться вполне достойной вас спутницей, и, как бы далеко вы ни пошли сражаться с полярной стужей, я пойду вместе с вами!
- Отлично, сударыня, отлично! Вот, если б все наши спутники - все эти солдаты и женщины - были бы так же отважны! Тогда с божьей помощью мы проникли бы очень далеко!
- Что ж! Начало путешествия вполне удачно, и пока вам не приходится жаловаться. До сих пор - ни одного досадного происшествия, погода благоприятствует санной дороге, температура вполне сносная. Все идет просто на славу.
- Так-то оно так, - ответил лейтенант, - но, сударыня, то самое солнце, которое приводит вас в такой восторг, скоро воздвигнет на нашем пути множество преград и потребует от нас громадной затраты сил.
- Что вы хотите этим сказать, мистер Гобсон? - спросила миссис Барнет.
- Я хочу сказать, что солнечные лучи скоро совершенно изменят и вид и характер местности; талый лед станет только помехой для скольжения саней, дорога сделается неровной и тряской, измученные собаки уже не будут мчать нас с быстротой стрелы, реки и озера растают, и их придется объезжать или перебираться через них вброд. Все эти перемены, сударыня, которыми мы будем обязаны солнцу, отзовутся для нас лишней усталостью, задержками, всевозможными опасностями, самая малая из которых - крошащийся, проваливающийся под ногами снег и лавины, обрушивающиеся с ледяных гор! Да! Вот во что обойдется нам это солнышко, которое каждый день все выше и выше поднимается над горизонтом! Запомните хорошенько, сударыня! Из четырех элементов древней космогонии нам полезен, нужен, необходим лишь один - воздух. Три остальные - земля, огонь и вода - просто не должны были бы для нас существовать! Они враждебны самой природе полярных стран!..
Лейтенант, конечно, преувеличивал. Миссис Барнет легко опровергла бы его доводы, но ей нравился пыл, с каким он выражал свои мысли. Лейтенант страстно любил край, в который забросили путешественницу превратности ее беспокойной жизни, и эта его любовь служила ручательством, что он не отступит ни перед какими препятствиями.
Однакож Джаспер Гобсон был прав, обвиняя солнце во всех будущих неприятностях. Подтверждение этому последовало три дня спустя, 4 мая, когда отряд вновь двинулся в путь. Термометр даже в самые холодные часы ночи теперь неизменно стоял выше тридцати двух градусов. На обширных равнинах началось бурное таяние. Их белоснежный покров превращался в воду. На неровностях первобытной каменистой почвы сани то и дело подскакивали, и толчки эти передавались путешественникам. Собаки тянули через силу, лишь изредка переходя на бег, и теперь можно было бы без всякой опаски вручить вожжи разудалому Джолифу. Ни его крики, ни подбадривание кнутом не заставили бы измученных псов бежать быстрее.
Случалось, что путешественники, желая облегчить труд собак, часть пути шли пешком. Такой способ передвижения был удобен для охотников отряда, незаметно приблизившегося к более богатым дичью областям Британской Америки. Миссис Барнет и ее верная Мэдж с любопытством следили за охотой, тогда как Томас Блэк, напротив, обнаруживал полнейшее равнодушие к этому занятию. Не затем приехал он сюда, чтобы гоняться за какими-то норками или горностаями: в этом дальнем краю ему нужно было уловить лишь луну и притом в тот самый миг, когда она закроет своим диском диск солнца. И чуть только ночное светило выплывало над горизонтом, нетерпеливый астроном так и впивался в него глазами. В таких случаях лейтенант обыкновенно говорил:
- Мистер Блэк, а что, если луна - предположим невероятное! - не явится к вам на свидание восемнадцатого июля тысяча восемьсот шестидесятого года? То-то вам будет обидно!
- Мистер Гобсон, - невозмутимо возражал ученый, - если луна позволит себе такое нарушение приличий, я привлеку ее к судебной ответственности!
Лучшими охотниками отряда были Марбр и Сэбин - оба замечательные мастера своего дела. В точности прицела им не было равных, и даже среди самых искусных охотников-индейцев немногие обладали таким метким глазом и такой верной рукой. Они были и звероловы и охотники одновременно. Оба превосходно умели расставлять всякие капканы и западни, с помощью которых ловят куниц и выдр, волков, лис и медведей. Не существовало такой хитрости, которая не была бы им известна. Марбр и Сэбин были люди искусные и сметливые, и капитан Крэвенти поступил мудро, присоединив их к отряду лейтенанта Гобсона.
Однако в пути ни Марбр, ни Сэбин не успевали ставить ловушки. Отлучаться дольше, чем на час или на два, было нельзя, и поневоле приходилось довольствоваться лишь дичью, которую можно было подстрелить из ружья. Все же им посчастливилось убить двух крупных жвачных животных американской фауны, из той породы, которая почти не попадается в этих высоких широтах.
Как-то раз утром - это было 15 мая - оба охотника, лейтенант Гобсон и миссис Барнет отделились от отряда и пошли стороной, несколькими милями восточнее маршрута. Марбр и Сэбин попросили у лейтенанта позволения проследить свежие отпечатки копыт, которые они только что высмотрели, и Джаспер Гобсон не только разрешил им это, но и сам пожелал сопровождать их вместе с путешественницей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
