К дню рождения Эммы, к двадцать шестому апреля, и ей пришло впервые письмо от сэра Уильяма. Он желал ей счастья, вспоминал проведенные вместе часы, повторял свое приглашение, настойчиво, торжественно, настолько серьезно, что от него уже нельзя было отделаться шуткой.
Гревилл, казалось, был весьма этим озабочен. Сэр Уильям не привык просить напрасно. Правда, он слишком благороден, чтобы мстить за оскорбление. Но не ответит ли он равнодушием к судьбе своего племянника? До сих пор только ссылки на благосклонность богатого дядюшки удерживали кредиторов от роковых шагов. Если они заметят, что сэр Уильям бросил Гревилла, наступит роковая развязка. Кингсбенч, долговая тюрьма, грозила ему.
С другой стороны, сэр Уильям полюбил Эмму. Он в восторге от ее красоты и ее талантов. Он даже слегка влюблен в нее. Как это свойственно старым бонвиванам, ему хотелось бы украсить остаток дней своих распустившимися цветами, даже если они принадлежат не ему и не ему дарят свой аромат. Стоит Эмме хорошо отнестись к нему, и она могла бы добиться от него многого, может быть, всего. Ведь сэр Уильям и сам намекал, что в известной мере ставит в зависимость от ее приезда поручительство за Гревилла. Может быть, и назначение Гревилла наследником своего состояния? А вдруг его мысли простирались еще дальше? Он познакомился с Эммой, с женщиной, которая мыслила и действовала не самостоятельно, а под направляющей рукой Гревилла. Что, если он хочет выяснить ее собственную сущность, свободную от постороннего влияния? Он уже испытал ее верную любовь к Гревиллу, но он еще не уверен, что она может быть для его племянника больше, чем только любовницей. Разве он не вправе узнать, в чьи руки попадет когда-нибудь его состояние? Он, очевидно, совершенно отказался от планов на повторный брак. И поэтому вполне возможно, что он носится с мыслями жить в старости среди людей, которые с благодарностью сделали бы все, чтобы скрасить его последние дни. И его приглашение Эмме — доказательство того, что он и не думает разлучать ее с Гревиллом. Если бы это было его желанием, он мог бы достигнуть этого более простым способом, не прибегая к предательству.
К предательству… Неужели она считала Гревилла способным на такое? Разве он подал ей хоть когда-нибудь обоснованный повод к недоверию, которым она постоянно обижает его. Глупостью было и то, что она боялась сэра Уильяма. Та сцена действительно отдавала грубоватой игрой. Разве в противном случае Гревилл сидел бы, не вмешиваясь, в своей комнате? А если она тем не менее боится оставаться с глазу на глаз с сэром Уильямом, то может взять с собой мать.
И в конце концов получилось удачно, что пришло это приглашение. Гревиллу нужно все равно поехать на пару месяцев в Шотландию, чтобы лично переговорить с доктором Блэком и пособирать в горах кристаллы и минералы. А там — дикое неприятное место, и он никак не может взять туда Эмму. А теперь это решается очень просто. Они покинут Эдгвар Роу одновременно. Он поедет в Шотландию, она — в Неаполь. А осенью, посвежевшие, помолодевшие, они вернутся друг к другу.
Или она совсем не любит его, что не соглашается на это сразу? Она ведь всегда говорила, что готова ради него на любую жертву. А теперь, когда он просит у нее о небольшом одолжении, она отказывает ему! Ну ладно, он пойдет наконец на самый последний шаг и осенью заберет ее сам из Неаполя. Он торжественно и по всей форме поклялся ей в этом честью. Можно ли было ей продолжать колебаться? Ведь этим она нанесла бы ему смертельное оскорбление.
Она написала сэру Уильяму о своем согласии и просила, чтобы он позволил Гревиллу жить вместе с ней, когда он за ней приедет. Он ведь знает, что это необходимо. Это предложение она подчеркнула. Пусть он поймет, что ничто на свете не может разлучить ее с любимым. Сэр Уильям ответил сразу же. Он на все согласен. Послал щедрую сумму на дорогу.
И все-таки план чуть не сорвался. У матери случился удар… Несколько недель она лежала в постели. А когда, благодаря уходу Эммы, она поправилась настолько, что могла вставать и ходить, прошли уже и лето, и осень. Наступила вторая зима с отъезда сэра Уильяма из Эдгвар Роу — со снегопадами и ледяными бурями. Поездка стала невозможной для пожилой женщины. Она все время прибаливала и, казалось, не могла никак окончательно поправиться. Ее мучил ужасный кашель, ночью она погибала от приступов удушья. Врачи говорили, что лондонский климат слишком суров для ее слабой груди. Ей нужно было более теплое солнце и более мягкий климат. Чтобы вполне выздороветь, ей надо бы какое-то время провести на юге.
И того, что до сих пор так пугало Эмму, теперь она жаждала всей душой. Неаполь! Как только наступили первые теплые мартовские дни, Эмма с матерью простились с Эдгвар Роу, а Гревилл отправился в Шотландию. Счастье тихого уголка разлетелось на юг и север. Вернется ли оно сюда когда-нибудь?
Глава тридцать первая
Неаполь, 30 апреля 1786 г.
Любимый!
Я прибыла сюда двадцать шестого и сообщила бы об этом раньше, но курьер едет только завтра. Уже одна мысль о том, что я пишу тебе, одурманивает меня. А мне все время нужно казаться веселой в присутствии сэра Уильяма, хот при малейшем воспоминании о тебе я готова разрыдаться.
Без тебя не могу жить. Нищета, голод, смерть во льдах — ничто не страшно мне так, как разлука с тобой. Чтобы добраться до тебя, я бы босиком прошла по каменистым дорогам Шотландии. Если ты и впрямь любишь меня — приезжай! Приезжай ко мне! Лошади, карета, лакеи, театральные представления — разве все это может сделать человека счастливым? Это можешь только ты, судьба моя в твоих руках. Я уважаю сэра Уильяма и предана ему. Он твой дядя и твой друг. Но… Он любит меня! А я никогда не полюблю его! Никогда! Никогда!
Ты не можешь себе представить, как он относится ко мне. Он ходит за мной как тень. Завтракает, обедает и ужинает он только со мной. Он постоянно сидит рядом со мной, не сводя с меня глаз. Я не могу шевельнуть рукой или ногой, чтобы он не восхитился моей грацией и красотой. Он целые часы тратит на то, что смотрит на меня и вздыхает…
Мне очень жаль, но я ничем не могу помочь ему. Я буду с ним вежлива и любезна, но не более того. Я — твоя, любимый. И хочу вечно принадлежать только тебе. Никто не может вытеснить тебя из моего сердца.
Я приехала в Неаполь в мой день рождения. Я и радовалась, и предавалась печали. Ах, тот день! Этим утром ты бы улыбался мне, остался бы со мной дома, был бы особенно добр ко мне. А теперь я далеко, далеко от тебя… Но я верю твоим словам. В сентябре или октябре я увижу тебя. И это дает мне силы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
