В какой-то момент, накопив уже приличный заряд, зацепил крылом сразу двух рыцарей за ноги и кувырнул их в сторону. Одновременно успел вогнать третьему в спину шип хвоста «Последним ударом» и запустил в пробоину «Веселых пчелок». Он этот прием уже не раз применял. Сейчас тоже прошел. Минус один!
Правда, двое оставшихся его мечами достали, но защита выдержала. Последовал молниеносный обмен ударами, и противники разорвали дистанцию, после чего застыли друг напротив друга, собираясь с силами перед новой схваткой. Четыре рыцаря и один дракон.
В этот момент в горное ущелье, где шел этот бой, ворвались два новых персонажа. Тоже кэры. Свежие, в сверкающей броне. Николас раньше таких доспехов и не видел. Шлемы — как гротескные маски; локти, колени, плечи не просто пластины прикрывают, но из каждой по здоровенному шипу-кинжалу торчит. А в руках мечи, по размеру двуручники, но из лезвий, примерно на уровне трети длины от острия, тоже по массивному шипу отходит. Вроде как у топора-клевца. Кшатрии прилетели!
Появление новых рыцарей в корне меняло расклад сил. Драться с двумя свежими противниками Николас был уже не в состоянии. Но те, не вступая в разговоры, ударили в спину нионцам. Хорошо ударили, сил явно не пожалели. Шипы на мечах пробили защиту кэров и вошли в тела по основное лезвие. А кшатрии мечи еще и повернули, превращая раны из колотых в рваные. Оба нионца грохнулись на землю.
Двое оставшихся тоже недолго продержались. Рыцари из Брахмана явно видели, что имеют преимущество в силах и в удары вкладывались, не экономя. Еще два-три удара, и бой закончен.
В последнюю схватку Николас не лез. Застыл, расправив крылья, а сам отчаянно выскребал в резерв остатки сил из артефактов. Даже для защиты только один оставил. В бой вступать он не собирался, а удирать тоже силы иметь надо.
Но удирать не понадобилось. Кшатрии церемонно раскланялись прямо в воздухе, приветствовав его как кэра-асура, потомка дракона Вишварупа.
Оказалось, проповедь Сатьи-Саи произвела на кэров Брахмана должное впечатление, и пошли они в «крестовый поход» на еретиков из Ниона. А доблестные кшатрии — бесстрашный кэр Абхай и безудержный кэр Аджит оказались ближе всех к границам этой горной страны и пошли вроде как на разведку. В результате эпический подвиг совершили — вдвоем сразили четырех кэров противника. Николас благородно согласился, чтобы его имя при этом вообще не упоминалось. Ему важно только, чтобы «небесные наставники» от справедливого возмездия не ушли и были на суд Ути-Бабы доставлены.
В монастырь вернулись уже втроем. Кэры Абхай и Аджит, видимо, с местными реалиями были знакомы куда лучше Николаса, по крайней мере, монахов в роскошных одеждах повыковыривали из разных келий в течение получаса больше двух десятков. И откуда столько взялось? Вроде «небесных наставников» всего дюжина была, а троих Николас уже убить успел.
В общем, объявили монахам о смене парадигмы. Ждите, мол, слов Сатьи-Саи, что он скажет, то и истина, а как он скажет, так и будет. Хотели было главного «небесного наставника» в охапку брать и с ним в Ути-Пату лететь, но Николас отсоветовал. Надо сначала с кэрами местными вопрос решить, примут они новую власть или нет. А предварительно проверить, остались ли они в живых. Потом лучше «небесных наставников» под домашний арест посадить и других кэров-кшатриев подождать. Заодно им и подвиги свои предъявить. А с Сатьи-Саи можно и по хрустальному шару связаться, а если таковой с собой не взяли, наверняка в монастыре найдется. Убедил.
Пока кэры-кшатрии в монастыре порядок наводили, Николас пошел в местный храм, с богиней своей пообщаться. Вроде весь монастырь храмом считается, но как-то непривычно это ему, настрой не тот.
Храм не впечатлял, точнее, при таком фасаде можно было ожидать много большего. На входе высоко в небо устремлялся покрытый барельефами громадный шатер с воротами в нем. Только это и были просто ворота, вроде триумфальной арки, какие на Западе строят. А за ними — ни-че-го. Небольшой открытый дворик, мощенный неровными плитами, да несколько ниш по стенкам, в которых статуи богов стоят. И небольшой помост у противоположной стены, откуда кто-нибудь из руководителей монастыря службу проводит. И чаша с хной на тумбе поставлена, чтобы верующие могли себе на лбу точку нарисовать. И все. Да Лерденский храм этому сто очков вперед даст!
Так или иначе нашел нишу, посвященную Целиции (она же Гуань-инь). даже на колени перед ней встал.
— Богиня, — говорит, — моя ненаглядная, красавица усатая! Рассказывать о событиях не буду, наверняка сама за всем наблюдала. Ты мне только скажи, кэров-кшатриев ты сюда привела?
Богиня откликнулась сразу:
— Куда лететь, я им действительно подсказала. Но в поход ты их сам отправил, когда Сатьи-Саи убедил проповедь читать.
— Предупредить не могла? Я бы хоть помедленнее по тоннелю бежал, глядишь, не пришлось бы сразу с пятью сражаться.
— А чистота эксперимента? Если я тебя за руку водить буду, как же я способности кэра узнать смогу?
— И много ты так узнала?
— Много.
— Что, например?
— Что если полностью свои способности использовать, как ты и делаешь, то что-то очень много получается. Думаю, что, когда у тебя резерв полный, с тобой даже Меркус связываться поостерегся бы, а он у нас жуткий забияка. Тебе бы в чисто духовную форму переходить научиться, еще один бог получился бы.
Николас даже растерялся, но стал отшучиваться:
— Нет, что такое духовная форма, я не знаю. В парообразную переходить научился. В водную — только промежуточный вариант освоил. Ты знаешь, почему я расстроился, что тот настоятель в бассейне сварился? Я ведь его в нем просто утопить хотел. Представляешь, приходит он у бассейна посидеть, а оттуда высовывается громадный сом, с усами почти как у тебя, хватает его за ногу и тянет на дно. Вот было бы эффектно!
— Так ты что, в рыб обращаться научился?! Я хочу посмотреть!
ГЛАВА 4
Ночь, улица, фонарь, аптека…[12]
На город Линн опустился тихий и теплый вечер. Но гулять, любуясь на звезды, совершенно не хотелось. Ведь ни звезд, ни самого неба как будто и не было вовсе, во все стороны видимость была немногим дальше вытянутой руки. Плотный и мокрый туман, в просторечье называемый «гороховым супом», опустился на город, сгущая сумерки и пресекая потуги редких фонарей придать улице сколько-нибудь уютный вид. Свет из окон как будто бы боялся отойти от домов дальше чем на пару метров. Даже на углу, где, помимо уличного фонаря, стояли еще два декоративных (с магическими светильниками!), а рядом с дверью находилась освещенная витрина размером с два обычных окна, света хватало только на то, чтобы сделать читабельной вывеску «Аптека Пэна» да не дать припозднившемуся посетителю промахнуться мимо входа.
В такую погоду, как говорится, хороший хозяин собаку из дома не выгонит, но сами люди на улице все-таки изредка, но попадались. Сначала из аптеки вышел пожилой господин с шикарными бакенбардами и блестящей лысиной. В одной руке у него был зонтик-трость, в другой какой-то пакет, видимо, с лекарствами. Неодобрительно посмотрев в сторону неба, господин вздохнул и, не раскрывая зонта, довольно быстро пошел по улице прочь.
Очень скоро навстречу ему попались явно торопящиеся три девушки, и господин невольно проводил их глазами. Одна высокая, две — миниатюрные. Все очень молоды, одна (из невысоких) совсем девочка. Одеты скромно, но прилично, насколько можно выглядеть прилично, если у тебя в каждой руке по узлу и ты топаешь пешком в такую погоду.
Метрах в пятидесяти за девушками с веселым гиканьем следовала компания из шести молодых людей. Судя по одежде и легким шпагам на боках — аристократов. Спешили явно за девушками, но в силу разных обстоятельств все никак не могли их догнать. Во-первых, степень охотничьего азарта у них существенно различалась. Двое так и вовсе шли в обнимку, пытаясь петь какие-то куплеты и всё норовя отстать. Так что третий их товарищ тащил то одного, то другого за рукав, побуждая двигаться быстрее. К тому же все были в изрядном подпитии, так что их шпаги, вместо того чтобы чинно демонстрировать высокий статус владельцев, так и норовили сунуться своему хозяину между ног. Без падений пока удавалось обойтись, но от таких спотыканий скорость передвижения существенно замедлялась.
Возможно, в другое время и при других обстоятельствах девушки и не стали бы убегать от подобных кавалеров, но, увы, хорошие времена для них остались в прошлом. К тому же вслед им неслись отнюдь не комплименты, а разные вариации на тему «зарвавшихся шлюх», «мокрощелок» и немного бессвязных описаний того, что с ними сделают, когда поймают. Слова при этом использовались исключительно грубые, и не факт что иносказательно.
Погоня затягивалась, и преследователи, особенно трое первых, все больше входили в раж. Господин с бакенбардами почти вжался в стену дома, пропуская их мимо себя. Пытаться образумить буянов или заступиться за девушек ему просто не пришло в голову. Но остаться сторонним наблюдателем не удалось. Спешивший первым и уже практически перешедший на бег молодой господин не поленился отклониться в сторону от прямого маршрута и резко дернуть его за рукав, отрывая от стены и швыряя под ноги товарищам. Двое других также изрядно пихнули его, окончательно сбивая с ног. В результате не повезло не только господину с бакенбардами, но и троим замыкающим. Певцам он просто упал под ноги, а третьему угодил между ног своим зонтом. С негодующими воплями завалились все трое, а их убежавшие вперед товарищи временно прекратили погоню и вернулись к ним на помощь.
