27.10
— Так зачем пожаловал? И почему ночью? Разве я не наказала ночью в лес не соваться?
— Так мне нечисть не страшна…
— Когда это? — одновременно с Витей спросили Алек и Петя.
— Сегодня. В деревню как раз приходила, порядки наводила.
— Ага, — пробормотал Алек, явно что-то для себя фиксируя. — Значит, с местными в контакт уже входила…
— Так что там за история? Деревня? Что за деревня? — Петя сел на крыльцо, явно задолбавшись стоять. Надо в дом, что ли, зайти, а то стоим тут в темноте.
— Что за деревня? — переспросила у витязя.
— Озёрная. Раньше Кукобоем звались, да пчтиники карикатуры разные придумывали, стишки каверзные, так что решили переименоваться, единогласным решением.
— Птичники?
— Деревня через лес, по западной стороне. Тетеря.
— Ну и названьице…
— Вот-вот, наше-то всяко красивше было, да устали уже от них. Морды бить — так битые, привыкшие; какие против них дела строить — так с ними же, с ближайшими, вся торговля идёт, не выгодно.
— А что за стишки?
— Не при госпоже будут читаны.
Вот интриган! Интересно же!
Мой испытующий взгляд витязь проигнорировал. Надо же, когда надо, и выдержка присутствует, и принципы!
— Марина, ты прекращай перья пушить, рассказывай, что за фигню учудила? Какая деревня, какие птичники?
— Озёрная. А птичники — это соседи, из Тетеря.
Ответила с милой улыбкой. Я ему, петуху такому, перья ещё припомню. Если не забуду. Петрушка, блин. Вообще дискредитирует меня перед подданным! Правда, не совсем Витька и подданный, точнее подданный, но не мне, но сам Витька-то об этом не знает!
— Госпожа Яга, а кто эти мужики? Не видел таких, да и на витязей путных не походят.
Спасибо, Витя, вон, как лица мининские вытянулись. Неприятно, видать, слышать, что непутные.
— Да так, из Яви товарищи, помогают мне, — еле сдержала улыбку. Держим лицо, госпожа хозяйка! — Больно любопытные, видишь?
— Вижу, — Витька оглядел моих товарищей смурым взглядом витязя, бороду почесал, но разбираться не стал. Наверняка редко тут незнакомцев видят. — Этот на Кощеевых походит — бледный, тощий.
— Ты за словами следи, Витька, — хмыкнул Алек, ничуть не оскорбившись. Жалко, думала, его заденет. Ну и ладно.
— В дом идёмте.
Не дожидаясь ответа, я пошла к крыльцу, подпихнула Петю, чтоб он тоже не рассиживался, и открыла пошире дверь, впуская всех вперёд себя. Зашли, обувь сняли, даже Витязь свои странные боты принялся расшнуровывать. Молча прошли на кухню. Алек указал Вите на стул, расселись. На меня смотрят.
Прямо мальчики-зайчики, ей-богу!
— Витя, давай уже, не тяни. Чего пришёл?
— Из деревни послали.
Я посмотрела на него самым скептическим из всех взглядов. Вот непонятно, он прикидывается тормозком, или правда тормозок?
— И?
— Спрашивают, как быть, ежели в лесу и травинки смять нельзя? Всякий за душу свою боится, да без леса мы как выживем? Душе тело нужно, а погибнет оно…
Петя и Алек наградили меня странными, удивлённо-осуждающими, взглядами. Кот довольно булькнул на подоконнике и принялся звонко вылизываться.
— Вы в Озёрном подчиняться приказам не умеете. Вот и сейчас: сказала же, в лес ночью не суйтесь, а всё туда же. Потом у вас нечисть во всём виновата, — я скрестила руки на груди. Чувствовала себя училкой, отчитывающей школьников. Причём Алек и Петя, наравне с Витей, сидели, сложив ручки на коленях, и внимали каждому моему слову.
— Виноваты, госпожа Яга, виноваты, — Витя опустил голову.
— Ну хоть это понимаешь, и то хорошо. Так давай — ты приходи завтра с картой, можешь кого знающего в местности привести, будем обозначать территорию, вам разрешённую. Я Лешего найду, всё же он в лесу хозяин, точно подскажет нам, что делать. А про травинки… Не мять их у вас, конечно, не получится, я это прекрасно понимаю, и охота вам нужна, и по дрова, по грибы. Ходите на здоровье, только расточительством не занимайтесь, ясно? — Витя кивнул. — Чтоб без всяких игр — никаких охот ради забавы. И в лесу звери разные — есть разумные, есть неразумные. В пищу можете только последних потреблять, ясно?
— Всё запоминаю, госпожа Яга.
— С Лешим решим, какие территории вам дозволены, какие нет, и как будете зверей отличать.
— Разумных видно всегда, хозяйка.
— Да? Прямо всем видно?
— Особенные они, с обычными не спутаешь.
— Ну, хорошо… А если решите ослушаться, на себя пинайте. Если хоть кто из леса мне на вас пожалуется, снова будете нечисть кошмарить, закрою для вас лес — хоть с голоду помрите. Так и передай.
— Передам! — витязь потёр нос. — А если нечисть нападёт?
— Если нападёт, защищайтесь. Соврать вам мне не получится, я обо всём на земле своей знаю, о каждом закуточке. И в деревню я ещё не раз приду, вживую посмотрю, как вы там поживаете, как детей воспитываете. Ясно?
— С радостью встретим, госпожа Яга.
Ой врун! С радостью, как же!
Ладно, что-то я разошлась. И чего вообще лезу? Как будто я разбираюсь в делах управленческих. С другой стороны, вижу же, что плохие дела делаются, хоть как-то положение вещей попытаюсь исправить. Надеюсь, получится.
В молчании Витя разглядывал кухню. Старался незаметно, исподлобья, но незаметно не получалось. Хорошо хоть все приборы в выключенном состоянии, очередного обморока нам не надо. Или храброй драки со свистящим чайником…
— Жду завтра. Хорошо?
— Буду. Иннокия приведу, карту откопаем.
— Иннокий кто?
— Староста. Я пошёл тогда, госпожа Яга. Доброй ночи вам и вашим гостям.
Витя встал неуклюже, задев стол и шумно сдвинув стул, сразу занял собой половину пространства, слегка поклонился.
— Иди.
— Проводи, хозяйка, — Кот перевернулся на другой бок.
Ах, да, с Дверью здесь только мне можно обращаться. Бессмыслица.
— Ночи доброй, Морена, — выскочил из-за печи Череп, отчего витязь подскочил, да так, что чуть потолок головой не задел. Я же просто кивнула, пуганная уже.
