– С пациентом все о'кей, – сказал я. – А тайна эта такая, про которую вам лучше бы никогда и не знать.
Повисла долгая, напряженная тишина.
– Я рассказал друзьям, куда поехал.
– Мы не собираемся убивать или запугивать вас, – сказал Мендес. – Но мы никак не можем позволить вам кому-нибудь об этом рассказать. Именно поэтому Джулиан не согласится подключаться с вами.
– У меня высокий доступ к секретным материалам.
– Я знаю, – Мендес наклонился к Джефферсону и тихо сказал: – Имя вашей бывшей жены Евдора, у вас двое детей – Паш, который сейчас находится в лечебной школе в Огайо, и Роджер, он работает в Ново-Орлеанской танцевальной компании. Вы родились пятого марта тысяча девятьсот девяностого года, а группа крови у вас первая, с отрицательным резусом. Хотите, я назову кличку вашей собаки?
– Этим вы меня не запугаете!
– Я всего лишь пытаюсь найти с вами общий язык.
– Но вы ведь даже не военный! И никто здесь не служит в армии, кроме сержанта Класса.
– Уже по одному этому вы могли бы кое-что понять, вас высокий доступ к секретной информации, и тем не менее вы не знаете, кто я такой на самом деле.
Полковник покачал головой, откинулся на спинку кресла и отпил немного вина.
– У вас было время, чтобы узнать обо мне все, что вы знаете. Но я никак не могу решить, кто же вы – суперсекретный агент или самый лучший притворщик из всех, кого я когда-либо встречал?
– Если бы я собирался вам угрожать, я начал бы прямо сейчас. Но вы знаете, что я не собираюсь этого делать, иначе вы не сказали бы того, что только что сказали.
– И вы решили пригрозить мне тем, что не станете меня запугивать?
Мендес рассмеялся.
– Согласиться, чтобы познать – да, должен признаться, что мне знакомы методы психиатров.
– Но вас нет в каталоге Американской медицинской ассоциации.
– Нет.
– Методы священников и психиатров действительно в чем-то схожи. Но я почему-то уверен, что и в регистрационных каталогах католической церкви вашей фамилии тоже нет.
– Отследить это немного труднее. И для нашего дальнейшего сотрудничества было бы лучше, если бы вы не стали этого проверять.
– Я вовсе не намерен с вами сотрудничать. Не вижу для этого никаких причин – если только вы не собираетесь пристрелить меня или засадить в тюрьму.
– Чтобы упрятать вас в тюрьму, понадобилось бы слишком много бумажной волокиты, – сказал Мендес. – Джулиан, похоже, вам все-таки придется с ним подключиться. Что вы об этом думаете?
Я вспомнил ощущение от приобщения к коллективному сознанию Двадцати.
– Он честно соблюдает конфиденциальность в плане врачебной этики.
– Спасибо.
– Тогда, если вы выйдете из комнаты, мы сможем пообщаться как врач и пациент. Но тут кроется ловушка.
– Это правда, – согласился Мендес. Он тоже вспомнил о сеансе совместного подключения. – Вы, доктор Джефферсон, можете не захотеть, чтобы с вами это проделывали.
– Что именно?
– Операцию на мозге, – сказал Мендес.
– Мы можем сообщить вам, чем мы здесь занимаемся, – продолжил я. – Но нам придется сделать так чтобы вы никому больше не могли рассказать об этом.
– А, подчистка памяти! – догадался Джефферсон.
– Может оказаться, что этого недостаточно, – заметил Мендес. – Нам придется уничтожить не только ваши воспоминания об этой поездке и обо всем, что с ней ассоциируется, но также и воспоминания о том, как вы лечили Джулиана, и о людях, которые его знают. А это слишком большой объем памяти.
– Что нам следовало бы сделать, – сказал я, – так это вытащить ваш имплантат и пережечь все нервные связи от него. Согласитесь ли вы на такое, только ради того, чтобы узнать нашу тайну?
– Имплантат необходим для моей профессии, – возразил Джефферсон. – Я привык к нему и буду чувствовать себя неполноценным без имплантата. Ради разгадки всех тайн Вселенной я, может быть, и решился бы на такое. Но ради тайны Дома Святого Бартоломью – нет, это уж слишком.
В дверь постучали, и Мендес разрешил войти. Это был Марк Лобелл, он нес, прижав к груди, небольшой пюпитр.
– Можно поговорить с вами, отец Мендес?
Когда Мендес вышел, Джефферсон подался вперед, пристально глядя мне в глаза.
– Джулиан, вы находитесь здесь по собственному желанию? – спросил он. – Вас никто не принуждает?
– Никто.
– Мысли о самоубийстве?
– Я и думать об этом забыл, – тут я соврал – я по-прежнему не выкинул этого из головы, но мне очень уж хотелось посмотреть, чем тут все закончится. А если Вселенная навернется ко всем чертям, то я так или иначе погибну вместе с ней.
Я вдруг подумал, что, наверное, именно так и должен был бы отвечать человек, снова задумавший совершить самоубийство. По-видимому, эти мысли как-то отразились у меня на лице, потому что Джефферсон сказал:
– Я вижу, вас что-то угнетает.
– А вы хоть помните, когда в последний раз видели человека, которого совершенно ничего не волнует?
Тут вернулся Мендес с папкой под мышкой. Он вошел, и дверной замок защелкнулся у него за спиной.
– Вот что интересно, – проговорил Мендес, заказав в автоматическом баре чашку кофе и усаживаясь за стол, – оказывается, вы, доктор Джефферсон, взяли отпуск на целый месяц.
– Естественно. Я же переезжаю.
– А те люди, которые ожидают вашего возвращения, – они рассчитывают, что вы обернетесь за день-другой?
– Примерно так.
– И кто же, интересно, эти люди? Вы не женаты, живете один.
– Мои друзья. Коллеги по работе.
– Понятно, – Мендес протянул папку Джефферсону.
Джефферсон посмотрел на верхний листок, потом на следующий.
– Вы не можете этого сделать! Как вы можете это сделать?!
Я не мог прочитать, что там было написано на этих листках, но это явно были какие-то бланки служебных приказов.
– Очевидно, все же могу. А что касается того, как я сделаю, – Мендес пожал плечами. – Вера способна передвигать горы.
– Что это? Я временно переведен сюда для исполнения служебных обязанностей, на три недели. Отпуск отменен. Что за чертовщина здесь творится?!
– Мы должны были принять решение, пока вы еще находитесь здесь, в здании. Так что поздравляю вас, доктор Джефферсон, и приглашаю присоединиться к нашему небольшому проекту.
– Я отказываюсь от приглашения! – Джефферсон оттолкнул папку и встал. – Выпустите меня отсюда!
– Если бы у нас была возможность нормально поговорить, вы могли бы либо уйти, либо остаться – по собственному желанию, – Мендес открыл панель на столе и достал из встроенного ящичка два разъема – красный и зеленый. – Односторонняя связь.
– Ни-ка-кой связи! Вы не можете заставить меня подключаться с вами!
– В общем-то, вы правы, – Мендес многозначительно посмотрел на меня. – Я совершенно не способен на что-нибудь подобное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
