— Включайся, будь ты проклято! — гаркнул он. От грохота музыки с потолка начала сыпаться штукатурка.
Опять эти невыносимые гаитяне. Живут здесь всего неделю, но уже успели превратить его жизнь в кошмар.
— Начинай! — еще раз крикнул он, отыскав нужный пульт и направив его на стереосистему. Включился магнитофон. Из динамиков загремел звук бьющегося человеческого сердца, тщетно соревнуясь с сотрясающей потолок какофонией. Палец Норга надавил кнопку громкости. Биение сердца стало напоминать раскаты грома, но через несколько секунд из усилителя поднялось облачко дыма. Магнитофон смолк.
— Проклятие! Бейся, кому говорю!
Саймон глубоко вдохнул и начал сокращать сердце в такт мысленно повторяемому мнемоническому ритму, который он придумал два года назад.
Сосредоточившись, он пересек комнату, опустился на колени возле сваленной под столом кучи разнообразнейших часов и принялся ее разгребать, отпихивая в сторону ржавые часы-луковицы, сломанные настольные часы и пластиковые домики с торчащими из приоткрытых дверок безголовыми кукушками. Наконец нашел то, что искал, — старый маятниковый метроном.
Саймон поставил его на стол, установил механизм на восемьдесят тактов в минуту и плюхнулся рядом на стул, заставляя сердце сокращаться всякий раз, когда маятник пересекал центральную черту.
Он задал себе следующую программу:
1. Отсчитать десять ударов сердца.
2. Вдохнуть.
3. Дважды моргнуть.
4. Еще десять ударов.
5. Выдохнуть.
6. Дважды моргнуть.
7. Повторить все сначала.
Прислоненная к стене разлохмаченная о потолок швабра напоминала ему о вчерашнем вечере. Гаитяне его попросту проигнорировали.
«Сволочи, — подумал он и пропустил удар. — Что же мне теперь делать, черт возьми? Они меня убивают!»
Кстати, настало время потеть.
* * *
Кто-то завопил.
Норг сперва убедился, что вопит не он, потом позволил голове откинуться назад и уставился в покрытый трещинами потолок.
Музыка все еще пробивалась сквозь штукатурку, но теперь к ней прибавились новые звуки. Обитатели верхней квартиры орали друг на друга на ломаном французском. Мужчина и женщина. Нет, мужчина и две женщины!
Саймон выругался, сбился с ритма и попытался вдохнуть воздух в уже наполненные легкие. Он закашлял — сердце остановилось, дожидаясь команды, — и с сипением выдохнул, пропустив за это время еще четыре сокращения сердца.
— Боже, — пробормотал он, наводя на качающуюся стрелку метронома сперва один глаз, затем второй. Секунду спустя он заметил, каким скользким стало сиденье стула.
Он забыл перестать потеть! Теперь из него вытекло столько жидкости, что на полу появилась целая лужа.
Неудивительно, что он сбился с ритма — весь баланс организма полетел к чертям, и… проклятие! В доме не осталось ни капли «Гаторада» — специального солевого раствора.
Он уже четко ощущал, как сердце отказывается биться, словно превращаясь в кусок твердой резины.
Вопли наверху стали громче, потом музыка загремела во всю мощь — на пределе возможностей усилителя и с искажениями. Что-то с треском рухнуло, музыка оборвалась. Вопли, однако, не прекратились: мужчина, две женщины и целая толпа писклявых детских голосов. Превосходно!
Ого, а теперь к нему кто-то стучится. Норг повернул голову к двери, пропустил еще один удар и едва не поперхнулся.
Дверь открылась. Позвякивая ключами, вошла Пенни, соседка из квартиры напротив, и уставилась на Норга, прижимая к груди книгу.
— Я отыскала еще одну книгу о гормонах, — сказала она. — Новые знания никогда не помешают.
Саймон поморщился. Соседка была красива, умна и заботлива, и вот уже шесть месяцев он пытался ее отвадить, не переходя на грубость. Неужели она не понимает намеков? Он наблюдал, как она кладет книгу на комод рядом с другими медицинскими справочниками, которые он проштудировал столь тщательно, словно от этого зависела его жизнь. Так оно, разумеется, и было.
Пенни прошла на кухню. Норг выпустил немного слюны и сглотнул.
— Добавь… удар… к списку… удар… еще «Гато… удар… рада».
Сосредоточенно наморщив лоб, соседка уже читала подготовленный
Саймоном список нужных ему покупок.
— Я ведь тебя просила не потеть так много!
— Человек… удар… потеет… удар… когда ему… удар… необходимо.
Пенни рассмеялась, разводя в кувшине раствор — щепотка соли и горсть сахара в пинте воды.
— Я говорила, что нужно установить у тебя другой кондиционер — с дистанционным управлением. Тогда я смогу устанавливать влажность из своей квартиры. Совсем нетрудно запрограммировать микроконтроллер, и тот…
— Никакого… удар… дистанционного… удар… управления!
Норг зависел от этой женщины и ее технического опыта, но терпеть не мог, когда ему об этом напоминали.
— Поживем — увидим, — сказала она, предлагая напиток. Пока Норг потягивал противную на вкус смесь, Пенни стояла перед ним, теребя в руках список.
— Что? — спросил Норг.
— Ты ведь знаешь… я люблю тебя.
О Боже, опять эти ужасные слова.
— Ты не можешь всю жизнь просидеть взаперти, милый, — продолжила она.
Норг нахмурился.
— Я привела к тебе кое-кого, Саймон. Социального работника.
Норг нахмурился еще сильнее.
— Дорогой, это ради твоего же блага!
Норг с трудом сдержался, иначе у него закипела бы кровь.
* * *
— Я знаю, что такое агорафобия, — произнес молодой человек. — И знаю также, как вам следует себя вести.
Его звали Дональд какой-то там, и от запаха его одеколона у Норга кружилась голова.
— Это не… удар… агора… удар… фобия!
Еще Норга раздражало покровительственное выражение на лице посетителя и его жульнический трюк — он зачесывал свои жиденькие волосы, спуская их прядкой на розовый лоб. Норг нервно пригладил собственные волосы, заметил, что они поредели и немедленно начал стимулировать волосяные луковицы.
— Но мисс Бун сказала мне, что вы два года не выходили из квартиры. Что вы боитесь потерять контроль над собой, а это весьма характерно для…
— Не совсем так, — вмешалась Пенни. — Саймон опасается, что его отвлекут. Ему постоянно требуется заставлять себя… функционировать.
— Что?!
— Да, представьте себе! — гаркнул Норг.
— Видите ли, — сказала Пенни, — его организм не работает… гм… автономно, и ему приходится все делать самому. — Она взглянула на Саймона, ожидая подтверждения. — А это действительно нелегкое занятие, верно, дорогой?
Норг кивнул. Дональд уставился на него с изумленным недоверием.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
