Вся компания бриллиантов и негласный хрусталь в виде Айки ввалились в таверну «Ручной скунс», где «отдыхали» мозгами. Хотя кому-то явно хотелось напрячь свои мышцы после и без того трудных дней — Винсент то и дело звал Еву потанцевать. «Ручной скунс», несмотря на название, был приличным заведением. Вдоль стен стояли круглые столы, пусть и не из благородного дерева, но чистые и ухоженные. Официантки, гномки и люди, тщательно промывали их сразу, как только уносили еду, даже если гости еще обедали. Рядом с окном напротив барной стойки был небольшой подиум, где часто вечерами пели или играли пытающиеся подзаработать подростки или путники на свой последующий путь. Под потолком было несколько шикарных канделябров, где свечи так же менялись так часто, что лестницы даже не убирались — стояли готовые за прилавком бармена.
Здесь никогда не было драк: снаружи стояла охрана в виде казидов — ящероподобных людей, но раза этак в два больше в ширину. Цены были недопустимы для обычных пьянчуг, но благородные люди или их дети (а ученики как раз тут были частыми гостиями днём) могли себе позволить полноценный обед и даже высокого качества выпивку.
Бриллианты любили это место, хоть и не получалось часто его посещать. У них тут был свой столик в темном углу. Они могли не играть благородных детей, поболтать о чем душе угодно и вести себя немного непристойно. Всё-таки репутацию семьи никто не отменял.
Бриллианты тут, правда, были не все. Одного еще не доставало, но, например, Винсент этого не замечал — после еще одного танца, слегка охмелевший, он ввязался в горячую перепалку с Айкой. Без оскорблений, но они должны были всё-таки выяснить, кто тут был остр на язык и имел ли права Винсент поднимать свой:
— …Грязный язык на Роберта, — мило улыбалась ему Айка.
— Фу, женщина! Ты за кого меня принимаешь? Мой язык принадлежит лишь одной тут сидящей леди, — ухмылялся в ответ Винсент.
Им нравилось это. Никто не оскорблялся на слова.
— Что ж ты его вечно выпускаешь тогда, стоит Роберту показаться на горизонте? Мне начать ревновать?
— Кто, как не я, покажу ему, как он должен пользоваться своим грязным языком, когда тебя ублажать начнет?
Ну…. почти никто не оскорблялся на эти слова.
Они бы продолжали, если бы вдруг не севший на свое законное место опоздавший Генрих. Но не он обратил чужой взор на свою персону, а та, кто за ним шла.
— Опа, Медная? — не мог скрыть своего удивления Винсент. Удивление, после чего осуждение в сторону Генриха. Эта-то тут что забыла?
— Риз, привет! — А вот Айка обрадовалась. Она выдвинула стул и похлопала по нему, чтобы подруга села между ней и Генрихом. — Неужели он смог тебя вытащить?
— Ну да…
Риз смущалась, не улыбалась. Она видела взгляд Винсента и Евы… Ей тут были, мягко говоря, не рады, но ее не они приглашали, а Генрих. Так что, стараясь держаться гордо и не обращать на них внимания, Риз села и сразу обратила взор на Айку — ту, которая была ей искренне рада.
— Ну и что это? — бросила неодобрительный взгляд на Генриха Ева. Впрочем, точно такие же она бросала и в сторону Айки. Ей нравилось быть единственной девушкой среди бриллиантовых мальчиков, и когда ее место пошатнулось, естественно, она приревновала.
— Что-то не так? — ухмыльнулся Генри своей фирменной улыбкой, которая обычно предназначалась простой черни, а не друзьям, на что Ева бурно отреагировала. Это почти тоже самое, если бы он назвал ее «мисс Ева». Генрих удостоился пинка под столом, после которого они оба засмеялись. Такое случалось между ними периодически, но никто уже не обращал внимания на их маленькие перепалки.
Хуже всех себя чувствовал Роберт. Он никак не ожидал, что сегодня здесь будет Айка. Он вспоминал их недавний разговор, ее покрасневшие щёчки и свое предложение. Отчасти у него ещё болело все тело, но тут спасали молитвы. От смущения же молитв не было, и пока Винсент сцепился в перепалке с Айкой, Ева успела по-тихому сделать выговор Робу, чтобы он не смел проявлять слабость к сопернику.
— Вы думайте, что хотите, но я давно сказал, что Риз — моя девушка, — сразу поставил все на свои места Генрих и обнял севшую рядом Риз, двигая ее стул к своему. — Смиритесь с этим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Помимо того, что он поцеловал Риз в висок, подозвал официантку и заказал два светлого эля им. Роб тоже не остался в стороне и взял себе порцию выпивки. Он вообще вел себя крайне тихо и старался не высовываться, чтобы не привлекать к себе внимание, пока друзья заняты кем-то ещё. Хотя, честно говоря, слова Винсента его смущали. Не то что бы ему не хотелось участвовать в разговоре, но когда доходило до пошлостей, он сразу смотрел на Айку и представлял, как творит с ней такое, например, ублажает языком, как сказал Винс в последний раз. Он бы точно испробовал это.
— Иди сюда, мой «грязный язык», — позвала Винса Ева, хватая его за коленку и касаясь губами щеки. Затем подняла свою кружку. — Мы так давно здесь не собирались, предлагаю напиться сегодня, а завтра нам Роб прочитает молитву от похмелья.
— Нет такой молитвы, — буркнул Роб, но разве его кто слушал? Ева да и остальные уже подняли кружки и стукнулись ими, опрокидывая их в себя.
От того, как Ева сказала «Ну и что это?», Риз стало, мягко сказать, дурно. Одно дело, когда тебе это бросают просто так, чтобы оскорбить. А тут… Это было совершенно другое. Медная мешалась, медной были совершенно не рады. Одна отрада — Айка, но и та отдавала свое внимание Роберту. Они с ней часто сплетничали, хотя с Риз Айка держалась более сдержанно. Точнее с ней не было смысла пошлить.
— Ева, — смеялся Винсент, потирая укушенную щеку. — Не налегай так сильно. Вот ты нас гоняешь, а как бы сама впросак не попала. Кстати, не стоит скрывать, что это так и будет.
Не хотел Винсент оскорблять подругу, но он знал как её, так и Генриха. И прекрасно знал, у кого и какие силы.
— Ты серьёзно хочешь в первый и последний день поговорить о соревнованиях? — фыркнула Айка, отпивая более женственно из своей кружки. — Оставь. Какими бы ни были соревнования, мне кажется, что, хоть мы и выступаем в ролях соперников, но самое главное — не дать другим дать себя в обиду и унизить.
— Это верно говоришь! — Эти слова Винсентом были приняты за тост, после которых он, подняв кружку с криком: «Выпьем», опустошил и свою кружку, совершенно забывая, что он там пять секунд назад говорил Еве. Указав пальцем гномихе повторить его выпивку, он скосил взгляд на Медную, но, плюнув на неё (молчит и ладно), обратил взор на Генриха. Он мог бы сейчас с ним начать перепалку, которая Генриха обозлит, в отличие от Айки, но портить настроение не было в его планах. И всё, что он думал о Медной, решил в отличие от Евы смолчать. Потом напомнит ему, где её место. — Заметили, что сегодня не было деканов? Наверняка готовят нам что-нибудь гаденькое.
— Думаешь? — вновь заговорила Айка, прижимаясь к Роберту. Она еще не забыла о нём. А голова, которая не менее хмельная, чем у Винсента, заставила её руку положить на колено Роберта. Хотела поддержать, мол, она о нём не забыла, но уж больно поздно дошло — а дошло ли? — что сделала бедолаге лишь хуже. — Завтра просто представление перед родителями. Показать свои силы и выполнить открытие зимних… О, кстати, а чьи родители будут? Винс?
— Мои родители уже как три дня сняли домик в центре города. — Вот о родителях он был совершенно не против поговорить. — Они будут обязательно! Да и сам я по матери соскучился, жду не дождусь завтра их увидеть. А твои?
— Нет. — Но ни тени печали не было в глазах Айки. — Дорога слишком длинная для того, чтобы приехать сюда на пару недель. После игр мне будет не до них, а там, кстати, и каникулы недалеко!
— Мой отец приедет, а вот мама осталась с Оскаром дома, он приболел немного, — сказал Роб, но поймал руку Айки на своей коленке, чтобы она невзначай не двинулась дальше, куда ей не следовало. Странно это все было для него. Они походили на пару, но для Роберта все решится после эстафеты — будут ли они вместе, или он с позором уйдет в монастырь, приняв все обеты, и будет учиться смирению.
