Оливия не побежала, а повернулась в сторону кладбища, как раз когда мужчины выскочили из ворот на дорогу.
Лошадь встала на дыбы от испуга, и сундучок заскользил с повозки вниз. Он проломил борт повозки и упал на дорогу. Один из мужчин побежал за ним. Лайл схватил его и швырнул к повозке. Мужчина отскочил назад и бросился на Лайла. Лайл снова схватил его, ударил и отшвырнул в сторону. На этот раз мужчина упал и остался лежать на земле.
Оливия закричала. Лайл повернулся в ее сторону. Второй хулиган сцепился с ней. Он удерживал ее на расстоянии вытянутой руки, а она одной рукой пыталась сорвать маску с его лица, а другой — ударить, при этом еще била ногой по голени.
С рычанием Лайл бросился к негодяю.
— Осторожно! — закричала Оливия.
Что-то стукнуло Лайла по затылку. Он почувствовал боль, но успел увидеть расширившиеся от страха глаза Оливии и открытый в немом ужасе рот. А потом его накрыло черной волной…
— Не-ет! Не-ет! — визжала Оливия, бешено отбиваясь от напавшего на нее мужчины, чтобы пробиться к Лайлу.
— Оставь ее! — раздался голос. — Давай сюда. Помоги! Эта штука весит целую тонну.
Мужчина отпустил Оливию. Она бросилась к Лайлу и упала перед ним на колени. Он без движения лежал на земле, на шейном платке темнело кровавое пятно.
— Не умирай! — заплакала Оливия. — Не смей умирать! — Она прижала пальцы к его шее, пытаясь нащупать пульс. Да. Пульс есть. Оливия шумно выдохнула. — Лайл?
Она осмотрелась вокруг. Мужчины исчезли вместе с лошадью и повозкой. Дорога в этом месте резко поворачивала и уходила под гору. По обе стороны дороги росли деревья. Отличное место для засады. Из замка его не видно, и с окрестных полей оно не просматривалось. Но вокруг и так не было ни единой души. Оливия надеялась, что сейчас будут идти работники.
Сколько времени? По дороге они встретили мужчин, но только один раз. Она не помнила, чтобы они встречали кого-то еще. Но к этому резкому повороту они с Лайлом подошли, когда громко препирались друг с другом, и Оливия просто больше ни на что не обращала внимания.
— Помогите! — закричала она. — Помогите кто-нибудь! — Она повернулась к Лайлу. — Очнись! — твердым голосом сказала Оливия. — Ты должен очнуться.
Она осторожно просунула руку ему под голову, под его бедную голову. Она была липкой. Оливия вспомнила…
За спиной Лайла встал мужчина, держа камень в руке. Она закричала, но мужчина действовал очень быстро, а Лайл, повернувшись к ней, реагировал слишком медленно.
Потом время остановилось. Одно бесконечное мгновение: поднятая с камнем рука… Она, предупреждавшая его криком… Лайл, падающий на землю.
— Ты должен очнуться. — Оливии кое-что было известно про удары по голове. Чем дольше человек бывает без сознания, тем опаснее рана. — Очнись! — Она слегка похлопала его по щеке, потом проделала это более настойчиво.
Лайл повернул голову из стороны в сторону и открыл глаза.
— Что за черт?
— Ох, Л-Лайл! — бросилась к нему на грудь Оливия.
— Ну-ну, — обнял ее Лайл.
— Ты не должен умирать! — всхлипнула Оливия. — Я не могу жить без тебя!
— Пора бы тебе понять это, — сказал Лайл.
Главный зал замка Горвуд
— Как они узнали? — спросил Лайл. Он сидел в кресле у камина. Николс, промыв рану, сделал ему повязку, пока Оливия и дамы наблюдали.
Оливия села рядом с Лайлом, чтобы все видеть и убедиться, что рана не настолько опасна, как утверждали другие. Сначала, когда наконец пришли рабочие и погрузили Лайла на повозку, рана была в запекшейся крови и казалась страшной. Лайл громко протестовал против того, чтобы его везли в повозке, но работники и слышать ничего не хотели.
Оливия пошла следом за повозкой, и всю дорогу до замка ее сердце было готово выпрыгнуть из груди.
И хотя он, казалось, вновь стал прежним упрямым Лайлом, у Оливии не выходили из головы те несколько мгновений, когда мужчина ударил его камнем по голове, а она подумала, что он убит.
Теперь рана была промыта, и она поняла, почему рана не оказалась серьезной.
На голове у Лайла была шляпа и копна густых волос. Камень оцарапал кожу до крови, и эта небольшая ранка стала поводом для большого переполоха.
Оливия до сих пор дрожала.
— Я знаю, слухи распространяются быстро, — сказал Лайл, — но это смешно. Мы приняли решение вчера поздно ночью. Кто, кроме Николса, Бейли и Геррика, знал, что мы будем на этой дороге в этот час?
— Вопрос не в том, кто знал, а каким образом напавшие на нас узнали об этом? — поправила Оливия.
— Ваше сиятельство, — вошел Геррик, — люди вернулись. Мне очень жаль, но они не нашли ни злодеев, ни сундучка.
— Я и не думал, что они их поймают, — ответил Лайл. — Если бы не тот человек, лежавший на дороге…
— Глауд Миллар, ваше сиятельство. Деревенский сапожник. Обычно пьяный по вечерам, но каждое утро трезвый на своем рабочем месте.
— Вы думаете, — Оливия посмотрела на дворецкого, — этим утром кто-то помог ему упасть мертвецки пьяным на дорогу?
— Разумеется, такое совпадение кажется мне подозрительным, мисс.
— Мне тоже, — подтвердил Лайл. — Это задержало наших работников и дало нападавшим время сбежать. Теперь они уже, наверное, в Эдинбурге.
— Я не совсем уверен в этом, ваше сиятельство, — сказал Геррик.
— Они взяли наш сундучок, нашу повозку и нашу лошадь, — напомнил Лайл. — Почему бы им не поехать в Эдинбург?
— Ваше сиятельство, здешние преступники — жалкое отребье. Не самые умные парни. Но даже они, я уверен, не станут рисковать и не поедут туда, куда, по всеобщему мнению, они должны поехать. Более того, все бы заметили, если бы парочка соседей внезапно исчезла. Осмелюсь предложить поискать поближе к дому.
Тем временем в нескольких ярдах от разрушенной церкви, в небольшой рощице, Джок со скорбным видом глазел на украденную лошадь.
— Сундучок в безопасности, — сказал Рой. — Теперь нам остается только ждать, пока стихнет шумиха.
— Но мы могли бы уехать в Эдинбург, — сказал Джок. — Один — на лошади, второй — на повозке с сундучком.
— В тот же день, когда сын лэрда получает камнем по голове, а его лошадь с повозкой и сундучком похищены? Когда люди на всех дорогах разыскивают эту повозку, эту лошадь и этот сундучок? А кто, по-твоему, в Эдинбурге захочет приобрести вещи, украденные сегодня, когда все их разыскивают?
— Если Мэри расскажет, они узнают, что это были мы.
— Вот еще одна причина, — сказал Рой. — Если мы уедем в Эдинбург, она почувствует себя в безопасности и может разговориться. Но когда она увидит нас сегодня вечером в «Кривом посохе», где мы будем, как обычно, сидеть рядом с Глаудом, она придержит свой язык.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
