таким чувством, что на глаза наворачиваются непролитые слезы.
— Хорошо. — Целует меня снова. — Потому что я уже влюбился в тебя.
Его слова оживляют мое сердце. Глядя в его светло-карие глаза, я не сомневаюсь в его искренности. Впервые с момента знакомства с Итаном я вижу уязвимость в его взгляде.
— Что теперь? — говорю я.
— Мы не будем беспокоится о том, что будет дальше. — Мы снова целуемся. Я бы продолжала, пока мы оба не будем готовы к большему, но Итан останавливается с пораженным стоном. — Тебе нужно поспать.
Он прав, но…
— Я бы предпочла продолжать прикасаться к тебе.
Итан хихикает, звук темный, сексуальный и такой возбуждающий.
— Это официально. Я превратил тебя в сексуального наркомана. Не то чтобы я жаловался. — Он снова целует меня.
— Еще один раз, а потом я усну.
— Нет. — Он отталкивает мою руку от своей эрекции. — Мой член не работает, пока ты не поспишь хотя бы… — Он смотрит на часы на стене. — Пять часов.
— Не похоже, чтобы он не работал. — Я снова тянусь к нему, но Итан хватает мою руку и подносит ее к своим губам.
Он притягивает меня к своей груди. Я прислоняюсь щекой к его груди, где слышу медленное, ровное биение его сердца.
— Спи, красотка. Утром мой член все еще будет здесь.
Мой ответный смех растворяется в зевоте, и я засыпаю, пока мягкий гул мотора автобуса убаюкивает меня.
В темноте, погружаясь в сон, я слышу его голос, шепчущий:
— Дом.
ГЛАВА 25
ТЕЙЛОР
Сердце бешено колотится в груди, когда я подскакиваю в кровати и оглядываю комнату, пытаясь понять, где, черт возьми, нахожусь. Кремовая кожа, роскошные простыни и запах дорогого одеколона напоминают мне, что я нахожусь в автобусе Итана. Я улыбаюсь, потягиваюсь и чувствую боль в тех местах, где никогда раньше не чувствовала боли.
Подушка рядом со мной пуста. Проверяю время. Чуть больше семи часов утра. Выглядываю в маленькое окно, замечая ряды больших грузовиков и автобусов, выстроившихся позади огромной арены. Я нахожу свою майку и фланелевые штаны, надеваю их и запускаю пальцы в волосы, пытаясь привести себя в приличный вид.
Итан стоит на кухне, одетый в футболку, шорты и кроссовки. Его футболка и волосы влажные от пота. Когда парень замечает меня, кончики его губ приподнимаются.
— Доброе утро, детка.
Никогда не думала, что мне понравится, когда меня называют деткой, но мои щеки раскраснелись от этого ласкового слова.
Заправляю волосы за уши, чувствуя себя немного неуверенно и жалея, что у меня нет бейсбольной кепки, чтобы спрятаться за ней.
— Во сколько ты проснулся?
Он подходит ко мне, приближаясь, как будто собирается обнять меня, но не делает этого.
— В пять. Я лежал в постели и смотрел, как ты спишь, представляя всевозможные способы, которыми хотел бы тебя разбудить.
Мое лицо становится горячим, и я сопротивляюсь желанию обмахивать себя рукой.
— Почему не разбудил?
Он поднимает бровь, и его ухмылка расширяется.
— Я обещал тебе пять часов сна. — Он смотрит на меня в течение нескольких жарких секунд. — Я очень хочу обнять тебя, но я вспотел.
Я бросаюсь в его объятия, напоминая себе фанатку, которая готова выцарапать глаза другому за пропитанную потом рубашку музыканта. Физические нагрузки усилили его насыщенный, пряный аромат, и мне, как кошке, хочется потереться об него и окутаться его запахом.
Итан хмыкает, низко и удовлетворенно.
— Так приятно чувствовать тебя в своих объятиях.
Я прячу ухмылку.
— Мне приятно в твоих объятиях.
Он целует меня в макушку и бормочет:
— Я люблю тебя.
Если бы не его объятия, я бы превратилась в лужу у его ног. Я прижимаюсь к нему крепче.
— Я люблю тебя.
— Мне нужно в душ. — Я слышу улыбку в его голосе.
— Мне нужно почистить зубы.
Он продолжает удерживать меня, но ведет меня спиной вперед в ванную, затем закрывает за нами дверь с лукавым блеском в глазах, который соответствует грязным мыслям в моей голове.
Я цепляю резинку своих брюк и спускаю их вниз.
— У меня только тридцать минут, прежде чем я должна быть на погрузочной платформе.
Он смотрит на мою обнаженную нижнюю половину и облизывает губы.
— Мне хватит десять.
ИТАН
— Доброе прекрасное утро, ублюдки, — приветствую я своих коллег по группе в гримерке арены в Портленде.
Час назад я поцеловал Тейлор на прощание и отправил ее на работу — настоящее дерьмо Оззи и Харриет10. В отличие от Оззи и Харриет, я сделал это после того, как мы осквернили своими голыми телами все свободные места в ванной туристического автобуса. Лишение девственности Тейлор выпустило на волю ее внутреннего дьявола, и женщине нравится, когда секс грязный так же сильно, как и сладкий. Меня это устраивает. Я дам ей все, что она захочет.
— У кого-то хорошее настроение, — говорит Райдер со знающей ухмылкой.
Я взъерошиваю его волосы, проходя мимо.
— Действительно, хорошее настроение.
Он смахивает мою руку со своей головы.
Я нахожу ближайшее кресло и опускаюсь в него с широкой ухмылкой на лице.
— В чем дело, малыш Бенни? Выглядишь озадаченным.
Бен изучал меня, с тех пор как я вбежал в комнату.
— Я задаюсь вопросом, не было ли ошибкой уступить тебе автобус прошлой ночью.
— Ошибка? Пффффф. Ошибка. — Я качаю головой. — Чепуха.
Джесси смотрит на меня с другого конца комнаты.
— Почему, когда ты трахаешься, то говоришь как восьмидесятилетний старик?
Бен стонет.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты относишься к этой женщине с уважением и честью, которых она заслуживает.
— Да, кайфолом. Конечно, да. — Если дергать ее за волосы и шлепать по заднице считается уважением.
— Я не кайфолом, — бормочет Бен.
